Кей Мортинсен - Пока не поздно

Энтони шагнул ближе и взял ее за руку. Сердце его заколотилось быстрее, а в пальцах, что коснулись атласной кожи, ощущалось легкое покалывание… Отчего бы?

— Корал, — с трудом произнес он. Здравый смысл подсказывал: убери руку! Вместо этого ладонь Энтони крепче стиснула хрупкое запястье. — Невеста отца.

— Но чем же я ей помешала? — искренне недоумевала Мей.

Эти губы… Мягкий изгиб и лукавые ямочки в уголках… Энтони смущенно откашлялся… А это еще что за глухой, точно из могилы, голос? Мей чуть заметно вздрогнула. И мимолетное движение едва не обернулось для него погибелью: Энтони вдруг сделал еще шаг вперед… и осознал, что думает отнюдь не об ответе.

— Видите ли, Корал понятия не имела, зачем отец вам написал. Друзья Ника… как бы сказать… в общем, не одобряли его выбор. Возможно, Корал и от вас ждала подвоха. Кто знает? Одно могу утверждать: ей не терпелось выйти замуж за Ника, — добавил Энтони, не уточняя почему. А причина была проста: Корал ждала ребенка от другого и сроки уже поджимали.

— Как трагично! — воскликнула Мей. — Наверное, она и выбросила мои письма?

— Скорее всего, — тяжело вздохнул Энтони.

Сколько же вреда причинила всем Корал! Счастье Ника, его самого, маленькой Ребекки и теперь будущее этой чуткой, сострадательной молодой женщины поставлены под угрозу только потому, что Корал задалась целью выскочить замуж за богача. И всеми доступными средствами отстаивала свое право на Ника.

— Что за горькая ирония! Сама того не зная, Корал воспрепятствовала собственному браку, — горестно размышляла Мей.

— Если бы только Корал знала правду, она приняла бы вас с распростертыми объятиями, — кивнул Энтони. — И…

Он болезненно поморщился, подумав о неизбежных последствиях. Ведь только на смертном одре Корал открыла бывшему любовнику правду о его отцовстве. Выйди она замуж за Николаса, и он, Энтони, остался бы в неведении. А теперь качает на руках собственного ребенка, которого полюбил всем сердцем.

Из-за Корал отец не желает знать дочь. А сама она упустила шанс на выгодный брак и устремилась навстречу собственной смерти. В результате с Ником случился сердечный приступ, дни его сочтены, будущее сулит непонятно что. Энтони покачал головой, поражаясь жестокости судьбы.

— Если бы только Корал не интриговала против вас, — снова вздохнул он, — она и сегодня была бы с нами.

— Видно, вы были к ней очень привязаны, — заметила Мей.

Энтони отвернулся, убито ссутулился. И тут тоненький, чуть слышный внутренний голос напомнил: смерть Корал принесла ему, Энтони, немало добра, ведь только благодаря свершившейся трагедии он изведал радости отцовства. Что за жестокая дилемма!

— Это запретная тема, — отрезал Энтони.

— Простите, пожалуйста. Я не хотела растравлять ваши раны, — мило и просто отозвалась Мей, так трогательно щадя чувства собеседника.

У Энтони сжалось сердце от сочувствия к ней. Сколько неприятных истин пришлось узнать бедняжке чуть ли не с самого момента приезда!

— А как насчет ваших собственных? — спросил он, поднимая взгляд.

— Я всей душой сочувствую горю отца и волнуюсь за его здоровье. Я сделаю все, что в моих силах, лишь бы ему помочь, — заверила Мей. — Если ради благополучия отца придется уехать восвояси, именно так я и поступлю. Но я верю, что нужна ему. У отца есть вы, но я его плоть и кровь, все, что осталось у него в жизни!

Энтони невольно залюбовался взволнованным лицом собеседницы: в карих глазах светилась неизбывная любовь к отцу, которого Мей совсем не знала! Она — из тех женщин, что встречаются одна на тысячу, — бескорыстная, заботливая, любящая, сострадательная. Такие все беды мира воспринимают как свои собственные. А он едва не выгнал ее за дверь!

Николас должен познакомиться с дочерью, прежде чем умрет. И Мей заслужила эту встречу. А уж старик как будет счастлив!

И в эту самую минуту Энтони твердо решил закрыть глаза на собственные интересы и поступить так, как подсказывало ему врожденное чувство справедливости.

— Мей, — мягко произнес он. — Как только вашему отцу станет чуть лучше, я расскажу ему, что случилось с письмами. Пусть это послужит нам отправной точкой.

— Вы сообщите отцу, что его невеста намеренно не подпускала меня к нему? — с сомнением протянула Мей. — Но ведь это окажется для больного тяжким ударом!

— Предоставьте все мне, — горько улыбнулся Энтони. — Я позабочусь о том, чтобы Ник понял, почему Корал вынуждена была прибегнуть к крайним мерам. Я не хочу ему лгать.

— Вы благородный человек, — сказала Мей.

Если бы!

— Боюсь, что сейчас Ник не в состоянии с вами встретиться. Вы готовы немножко подождать, пока я не переговорю с ним и не подготовлю его? Старику вредно волноваться.

— Я согласна на все! — пылко заверила его Мей, и лицо ее просияло от счастья.

Энтони нахмурился. Ему отчаянно хотелось обхватить ладонями это лицо, поцеловать в трепетные губы, прошептать обещания… о которых он впоследствии непременно пожалеет. Но лучистые карие глаза смотрели так доверчиво, что Энтони неожиданно для себя сказал:

— Возможно, пройдет какое-то время. Почему бы вам не пожить пока здесь? Чувствуйте себя как дома.

— Правда, можно? — возликовала Мей. — Это было бы замечательно! Вы бы каждый день рассказывали мне о самочувствии отца! А я бы помогала со стиркой, прибиралась…

— Только, чур, не готовить!

— А, жизнь, никак, дорога! — рассмеялась она.

Энтони усмехнулся в ответ, втайне радуясь, что им предстоит жить под одной крышей.

Оставалось решить последнюю проблему. Ребекка. Энтони посмотрел на часы — малютка вот-вот проснется. Но что-то мешало ему пригласить Мей в детскую.

— Мне тут нужно кое-чем заняться. Вы меня извините?

Он достал из холодильника бутылочку с молоком, стараясь держаться спиной к гостье так, чтобы она ничего не заметила, и, не дожидаясь ответа, выскочил из кухни.

Ну, и для чего все эти уловки? Энтони и сам не сумел бы объяснить внятно. Лучшей дочери, чем Мей, Николасу и желать нельзя — ласковая и милая, искренняя, храбрая, заботливая и вдумчивая… Энтони вошел в детскую и склонился над кроваткой. Морщинки тревоги, перечеркнувшие его лоб, разгладились сами собою, на губах заиграла мягкая улыбка.

Какой бы замечательной во всех отношениях ни была Мей, она по-прежнему представляла собою угрозу для будущего Ребекки. Точнее, поправился Энтони, для их с Ребеккой совместного будущего. Но не эгоистично ли с его стороны так думать? А если принять во внимание интересы ребенка?

Энтони нагнулся и легонько погладил стиснутый кулачок. Крохотная ручка спящей разжалась и крепко обхватила его палец.

Мей придет в восторг от малютки, подумал Энтони. А какая замечательная приемная мать из нее получится, в миллион раз лучше Корал, которая собиралась нанять двух нянь, не меньше, «чтобы тетешкались с младенцем»!