Бекки Баркер - Счастливая пленница

— Думаю, это укромное местечко могло бы помочь и мне, — произнесла она задумчиво. — Под бременем своих воспоминаний я жила, чувствуя себя незащищенной, но ты помог мне заглянуть в прошлое, увидеть и то хорошее, что происходило в моей жизни. Я уже стала забывать неповторимые звуки леса, вкус воды из горного ручья, чистые цвета природы. Здесь царят мир и покой, которых мне недостает уже много лет.

Рейн понимал свою пленницу. Он мягко высвободил руку из ее ладоней и, сняв с куста рубашку, протянул Тамаре.

— Тебе лучше надеть это, а то сожжешь кожу. — Он сел, обхватив колени руками. Соблазн обнять Тамару был очень велик, однако сейчас ему надо быть сдержанным. — Но я все еще не понял, откуда у тебя такой страх перед горами?

Тамара застегнула пуговицы на рубашке и подумала: как передать словами ужас, который она испытала в свою последнюю зиму в восточной Виргинии? Леденящий холод и слепящее солнце за порогом хижины, темнота и удушающая жара внутри. Одиночество, беззащитность и страх.

— Мой день рождения — в сентябре. После того как мы отпраздновали мое семнадцатилетие, папа совершил очередной — последний — поход за продуктами. Я не пошла с ним — мама была беременна, мы не хотели оставлять ее и маленькую Кэти одних. — В памяти Тамары оживали последние дни жизни в родной семье. — В сентябре стояла прекрасная погода, но октябрь выдался холодным и ветреным. Папа рубил дерево, заготавливая дрова на зиму. Вдруг — мы так и не поняли почему — дерево упало прямо на него. Папе раздавило череп. Мы с мамой похоронили его на нашем маленьком семейном кладбище.

Рейн сжал пальцы так, что удочка в его руках чуть не переломилась. Он испытывал боль за беременную женщину и хрупкую чувствительную девушку, на которых обрушилось такое горе.

Тамара машинально потрогала свои мокрые шорты и перевернула их. Мысли ее сейчас были в прошлом.

— После гибели папы мы думали перебраться поближе к цивилизации, но мама была не в состоянии преодолеть 20 миль на муле или пешком. У нас было много припасов, и мы решили подождать до весны. К тому времени должен был родиться ребенок.

Тамара замолчала, вспомнив ужас последней зимы. После смерти отца она постоянно ощущала холод и страх.

— Мама потеряла волю к жизни, — мрачно констатировала Тамара, вернувшись к своему печальному рассказу. — Она целиком отдалась своему горю и довела себя таким образом до смерти. У нее произошел выкидыш. Я умоляла ее не покидать нас с Кэти, но что могла поделать обреченная женщина. Мама все время повторяла, что любит нас, и настаивала на том, чтобы я с Кэти отправлялась в Техас, к ее брату.

Рейн повернулся к Тамаре, обнял ее. Он хотел выразить ей свое сочувствие. Женщина была напряжена, но не сделала попытки вырваться из его объятий.

— Представляю, как тебе было одиноко и страшно. Как долго это продолжалось? — спросил Рейн, прижавшись губами к ее уху. Он медленно покачивал Тамару в своих руках.

— Мама умерла в январе, — безучастным голосом продолжала Тамара, — но похоронить ее сразу я не могла — земля окаменела от мороза. А в хижине было жарко и душно. Пришлось держать мамино тело под снегом вплоть до самых похорон.

Прикрыв глаза, Рейн стал шептать на ухо Тамаре что-то нежное, успокаивающее. Он представил себе ужас юной девушки, оставшейся в одиночестве в горах. Взрослые могли бы сойти с ума только от горя, а Тамаре приходилось сохранять тело умершей матери и ухаживать за маленькой сестренкой. Как она вообще смогла справиться с этим физически и духовно?

Теперь Рейн понял причину ужаса, охватившего Тамару, когда он пытался насильно втащить ее в свою хижину. Ведь он невольно воскресил жуткие воспоминания. Образ мертвой матери навсегда запечатлелся в памяти Тамары. Эмоциональное и физическое потрясение она пережила вновь, когда хоронила мать.

— Слава Богу, что у тебя была Кэти, — прошептал Рейн.

Тамара обхватила руками его талию и потерлась головой о широкую грудь Рейна.

— Кэти сохранила мне жизнь. Без нее я бы, возможно, сдалась и умерла.

Рейн возмущенно хмыкнул, и женщина улыбнулась.

— Она стала моим страховым полисом. Родители обеспечили нам физическое выживание, а Кэти не дала мне сойти с ума в ту ужасную зиму.

— А весной ты похоронила мать и спустилась с Кэти с гор, — помог Рейн закончить рассказ.

— Это была самая длинная зима в моей жизни и самая трудная весна. Я думала, что оставила все позади.

— Но пришел Мастерс и вернул воспоминания и страхи, — сердито проговорил Рейн, обвиняя себя.

Тамара высвободилась из его рук. Глаза ее оставались напряженными, но губы тронула улыбка.

— Ты ведь не знал ни о чем! Вероятно, это было необходимо. Кто-то должен был напомнить мне и о том хорошем, что случилось в моей жизни до того, как начались несчастья. Я вела себя эгоистично, долгие годы отказываясь вспоминать лучшие события моей жизни.

— Почему эгоистично?

— Мне следовало поделиться кое-какими воспоминаниями с Кэти, Гарольдом и Люсиндой. Я никогда не говорила им, как папа с мамой сильно любили друг друга, как все мы были счастливы.

— У тебя имеются все основания для того, чтобы не забывать свое прошлое, — сказал Рейн решительно, все еще находясь под впечатлением рассказа Тамары. Кэти помогла ей сохранить разум и волю к жизни, и он, Рейн Мастерс, должен быть благодарен этой крошке.

Тамара немного отодвинулась от Рейна и протянула руку за шортами. Они почти высохли, она надела их и, более не чувствуя себя незащищенной, направилась к воде. Ее мысли все еще вращались вокруг прошлого, восстанавливая различные сцены из жизни семьи, которые она старалась изгнать из памяти. Вероятность повторения судьбы матери вселяла в Тамару неподдельный ужас.

— Почему ты сменила фамилию? — прервал затянувшееся молчание Рейн.

Тамара взглянула на него, немного удивившись вопросу.

— Фамилия отца была Крэкенс. Гарольд хотел официально удочерить нас, я не возражала. Оказавшись в Техасе, я решила порвать все связи с прошлым.

— У твоего отца были родственники.

— Нет. Жизнь в горах слишком сурова, — ответила она.

— Но не для нас, — произнес Рейн и, потянув Тамару за руку, привлек к себе. — У нас с тобой каникулы.

Она засмеялась вместе с ним, почувствовав себя свободно и легко. Пленница постепенно привыкала к мысли о том, что встреча с Рейном Мастерсом — самое лучшее, что происходило когда-либо в ее жизни. Но эта мысль возродила и страх.

— Мы еще не поймали ни одной рыбки на обед, — сказала Тамара, трогая пальцем ноги удочку Рейна. — Я думаю, приманка давно съедена.

Рейн пропустил мимо ушей ее замечание и сосредоточил внимание на мягкой линии женских ног. Выражение его лица было таким сладострастным, что Тамара начала хихикать.