Холли Престон - Поверь и прости

— Ну, продолжай, — сказал Трэвис. — Очень интересно. Ты лишилась родного дома, отца и собиралась что-то сказать об отце Энди.

Ринна нервно теребила обручальное кольцо, снова и снова поворачивая его вокруг пальца, пока не поняла, что он внимательно наблюдает за ней. Она положила руки на колени и стиснула их.

— Н-н-ничего, — запинаясь, произнесла она. — Это неважно.

— Неважно? Странно, с чего тебе упоминать о том, что неважно? — съязвил он, продолжая смотреть на нее, словно коршун на добычу. — Ну-ка, расскажите мне об отце Энди, миссис Уилльямсон, или скорее мисс Уилльямсон. Нам обоим прекрасно известно, что ты не вдова. Ты даже не была замужем. Это все обман, так ведь?

Вне себя от ярости Ринна подняла на него глаза. Он добивается скандала.

— Да, — бросила она, — да, я не замужем и ни когда не была. И тебе, черт побери, прекрасно известно, кто отец Энди. Его отец — ты.

В ту же секунду она пожалела о сказанном. Но Трэвису, ни за что не отобрать у нее Энди. Она его мать. Закон на ее стороне. Она оглядела окружающую ее роскошную обстановку. Энди — законный наследник «Мартин Оукс». Разве он не заслужил большего, чем то, что ему может дать она? Разве он не заслуживает наследства?

— Боюсь, я недооценил тебя, Ринна. Ты очень хитра, но я знаю, что Энди не мой ребенок. — Уверенность его тона на какое-то мгновение смутила Ринну. Она ждала, что дальше он поведает о своей неспособности к деторождению или что-то в этом роде. — Я не был у тебя первым. Ты вполне уже могла быть беременна в ту ночь.

— В ту ночь я была девственницей, — тихо ответила она, чувствуя, как краснеет. Обсуждать свои добродетели с этим человеком просто унизительно, но она должна заставить его поверить. Тем более что оскорбить ее еще сильнее ему уже все равно не удастся.

— Брось, Ринна. Мужчина способен это определить. Я бы заметил. Или ты собираешься прибегнуть к банальной истории о девственницах, сохранивших невинность после близости с мужчиной?

— Я ни к чему не собираюсь прибегнуть, — ответила она, — и не собираюсь оправдываться перед тобой. Веришь ты этому или нет — Энди твой ребенок.

— Прекрасно, допустим, я был у тебя первым. Но неужели ты думаешь, я поверю, что был последним? Неужели ты надеешься убедить меня, что Энди появился на свет после нашей случайной близости?

Ринна гордо вскинула голову.

— Энди твой сын, — тихо повторила она.

— Если Ринна говорит правду, — произнес появившийся в дверях мистер Мартин, — ты поступишь, как подобает мужчине, и женишься на ней, Трэвис. Мой внук не останется незаконнорожденным.

В ужасе Ринна обернулась. Она чувствовала, как краска стыда заливает ее лицо. Достаточно, что она унизила себя, оправдываясь перед Трэвисом, не хватало еще втянуть в это мистера Мартина. Ведь он настоящий джентльмен и некоторых вещей просто не приемлет. Например, незаконнорожденных детей.

— Я не подслушивал, — попытался он оправдаться, заметив ее смятение. — Я просто хотел взять кое-какие записи, чтобы показать их Дэвиду. — Затем повернулся к Трэвису. — Итак?

В этом единственном слове, обращенном к сыну, звучал гнев, но Трэвис, как, ни в чем не бывало, откинулся на спинку стула и вытянул длинные ноги.

— Не стоит волноваться, отец. Я готов поступить, как подобает порядочному человеку, но учти, что она лжет.

Трэвис повернулся к ней и снова улыбнулся. Ринне показалось, что от этой улыбки на нее повеяло ледяным холодом.

— Сейчас существуют анализы, способные с высокой степенью достоверности доказать отцовство, — заявил он. — Но они же, конечно, могут его и опровергнуть. Мне договориться с врачом?

Вид, с которым он это сказал, заставил Ринну решиться на любые испытания, лишь бы доказать правоту. Когда все выяснится, она, естественно, не выйдет за него замуж, но ему придется признать Энди своим ребенком и предоставить средства на его воспитание и образование. Ринна не двигалась с места, глядя ему прямо в лицо.

— Да, — сказала она. — Да, договаривайся.

Мистер Мартин несколько секунд молча, стоял на месте, затем резко повернулся и направился к выходу.

— Пора обедать, — бросил он, выходя из комнаты.

Ринна удивленно посмотрела ему вслед. Как ей присутствовать на их семейном обеде после того, что произошло?

— У тебя хороший опыт, — словно читая ее мысли, сказал Трэвис. Он тоже направился к выходу, собираясь покинуть комнату, но у двери на секунду остановился. — Должен признать, Ринна, действуешь ты безупречно. Но сейчас можешь прекратить заламывать руки, как та страдающая дама из поговорки. Тебя здесь никто не видит.

Ринна взглянула на него и убрала руки в карманы. Неужели это тот человек, которого боготворит Дэвид, тот самый, который с нежностью смотрел на Энди?

— Почему ты так поступаешь? Почему стараешься оскорбить меня?

— Говоря откровенно, мисс Уилльямсон, потому что считаю вас хитрой потаскушкой, которая вспомнила о когда-то проведенной со мной ночи и, решив, что я дойная корова, нарочно приехала сюда, втерлась в доверие к отцу и интригами пытается женить меня на себе.

Ринна, потеряв над собой всякий контроль, ударила его по лицу. В ужасе она увидела, как красный отпечаток ее руки медленно проступает у него на щеке. Трэвис не шелохнулся, ни один мускул не дрогнул на его лице.

— У тебя ничего не выйдет, — сказал он. — Анализы тебе не помогут.

— О, еще как помогут, — в ее голосе звучала твердая уверенность. — Жду — не дождусь их результатов.

Забыв от ярости об унижении, остаток вечера Ринна не могла успокоиться. Но как только начинала жалеть о вынужденном поспешном признании и желании уехать, она вспоминала поведение Трэвиса в кабинете, его обвинения… Она докажет, что не лжет!

На следующее утро, сидя в лаборатории с Энди — у него брали кровь на анализ, — она чувствовала себя тем чудовищем, которым считал ее Трэвис. Она редко посещала врачей вместе с сыном, с самого рождения он, почти не болел. Поэтому теперь при виде иглы он расплакался. Крепко держа его и стараясь, успокоит, Ринна с болью думала о причинах, заставивших ее пойти на это. Для кого она это делает: для себя или для сына?

Сердце ее разрывалось, когда малыш влез ей на колени, захлебываясь от рыданий. Он прижался к ней и начал сосать палец, из которого взяли кровь. Ей тоже хотелось расплакаться от чувства вины перед ним. Даже младенцем Энди никогда не сосал пальцев. Правда, затем пластырь, наклеенный медсестрой на его ранку, стал знаком отличия за мужество, которым мальчуган хвастался перед Мартинами.

В тот же вечер внимание Ринны привлекла маленькая ранка на руке Трэвиса, откуда и у него взяли кровь. На нем была та же рубашка, что и вчера; рукава, закатанные выше локтей, обнажали загорелые руки, натренированные годами тяжелых занятий с лошадьми. В какой-то момент Ринну вновь охватила паника. А что, если результаты анализа окажутся отрицательными? Что ей тогда делать?