Элли Десмонд - С любимыми не расставайтесь

Эндрю был джазовым барабанщиком и в ту пору переживал не лучшие времена. Команда его, просуществовав около десяти лет, развалилась, поэтому в момент знакомства с Мэри он перебивался сессионной работой и студийными звукозаписями. Его мечтой было вновь влиться в какой-нибудь крепкий джаз-банд, что обеспечило бы постоянный источник доходов, однако во всех известных ему группах играли свои барабанщики и вакансии пока отсутствовали.

Коллеги советовали Эндрю сменить стиль и поискать работу в сфере легкой музыки. Он так и сделал. Но и тут ни одна из попыток не увенчалась успехом: даже в облегченном варианте творчество Эндрю воспринималось как слишком сложное. Извини, парень, но нам надо попроще, говорили ему продюсеры из среды, где в чести хип-хоп, рэп, рэгги, рейв, техно-поп и прочие подобные течения. Я и так стараюсь играть примитивно, возражал Эндрю, куда же еще. Нет, отвечали ему, ты не понимаешь и вряд ли поймешь, потому что у тебя, приятель, джазовые мозги.

Учитывая все вышесказанное, знакомство с Мэри Тейлор оказалось для Эндрю полезным. Вскоре они поженились, после чего Эндрю вошел в жизнь поместья Рокки-Брук.

В то время Бетси еще была туда вхожа, поэтому не понаслышке знала, что Джим не выказал особого восторга по поводу повторного брака матери. В то же время он не мог не заметить состояния влюбленности, в котором та пребывала, и ради нее постарался придерживать свое мнение при себе. Однако от Джима не укрылось то обстоятельство, что Эндрю, верный богемным привычкам, продолжал вести себя так, будто у него не было никакой жены. Выражалось это в проявлении живейшего нескрываемого интереса практически ко всем симпатичным девушкам и женщинам, которые попадались ему на глаза. Предпочтение, впрочем, он отдавал первым.

Мэри же словно ничего не замечала. Или не хотела замечать. Четыре года она наслаждалась счастьем, потом ее здоровье как-то вдруг пошатнулось. Предпринятое по совету доктора Паттерсона обследование выявило болезнь, лечить которую оказалось слишком поздно.

Еще примерно год Мэри боролась с недугом, но в конце концов сдалась. Врачи — доктор Паттерсон в том числе — сделали все возможное, чтобы ее уход из жизни был максимально безболезненным.

Мэри оставила завещание. Все свое движимое и недвижимое имущество она отписала Джиму, за исключением стоящего за садом флигеля — бывшего дома для прислуги, отремонтированного и переделанного в гостевой, — который отходил Эндрю.

Решение Мэри удивило всех, но каждого по-своему.

В частности, Джим недоумевал, зачем мать оставила ему в качестве довеска Эндрю, которого он, мягко говоря, недолюбливал. Поселившись во флигеле, тот образовал посреди владений Джима чужую территорию.

Эндрю тоже был недоволен тем, что Мэри завещала ему только один флигель, а не оставила хотя бы половину своих владений. Подобные претензии он аргументировал следующим образом: мол, я отдал ей почти пять лет жизни, а она так низко оценила мою преданность. Эту фразу частенько можно было слышать из уст Эндрю. И у всех, кто его знал, она вызывала недоумение. Уж что-что, а преданность не входила в перечень числящихся за ним добродетелей.

Вновь женившись месяцев через пять после похорон Мэри, тот еще раз подтвердил свое реноме. Избранницу Эндрю звали Летти Снайпс. Известно о ней был лишь то, что до свадьбы она работала ассистенткой на одной из студий звукозаписи в Хьюстоне. Судя по тому, что на момент бракосочетания невеста, как уже говорилось, была на восьмом месяце беременности, ее связь с Эндрю началась еще при жизни Мэри. Такова была цена «преданности», о которой он так часто упоминал.

После свадьбы молодые поселились во флигеле, но к завтраку, обеду и ужину являлись в столовую хозяйского дома — Эндрю так привык.

Разумеется, Джима подобное положение вещей не устраивало. Полагая, что не обязан терпеть на своей территории присутствие по сути посторонних людей, он несколько раз заводил с Эндрю разговор о том, чтобы выкупить у него флигель, но безрезультатно. Эндрю был не такой дурак, чтобы уехать из Рокки-Брук. Вернее, он покидал поместье, отправляясь на очередную временную работу, но неизменно возвращался.

В положенный срок Летти родила сына, которого назвали Ником. На Эндрю данное событие не произвело большого впечатления. В тот момент он находился далеко — записывал в Лос-Анджелесе альбом с группой молодых, подающих надежды музыкантов. Вернувшись, зашел посмотреть на сынишку, но даже не поцеловал. Только как-то странно хмыкнул — и все. Такова была его реакция на то, что он стал отцом.

Впрочем, дальнейшие события показали, что ни о каком отцовстве в данном случае речи не шло. Эндрю был к нему не готов. Ником занималась одна Летти, разрываясь между мужем и сыном. Зная пристрастие Эндрю к женщинам, она сходила с ума. Когда тот в очередной раз уезжал, ей мерещились измены — наверняка небезосновательно. На свою беду Летти глубоко полюбила Эндрю, он же относился к ней точно так же, как в свое время к Мэри, то есть как к любой другой женщине.

Подобное положение не могло продолжаться вечно, и, когда Нику исполнилось два года, вконец издергавшаяся Летти взяла его в охапку и отправилась вместе с Эндрю в очередную поездку. Так началась кочевая жизнь малыша.

Разумеется, Летти понимала, что постоянная смена гостиниц не лучшие условия существования для ребенка, однако заговаривать об этом с Эндрю опасалась. Тем более что ответ был известен заранее: сиди дома и воспитывай сына.

Ник рос в атмосфере равнодушия. Его лишь кормили и одевали, но в остальном им никто толком не занимался, даже Летти, для которой на первом месте всегда был Эндрю. Поэтому неудивительно, что Ник рано почувствовал свою ненужность. На этой почве годам к пяти у него развился аутизм.

Последние месяца три мальчик жил в Рокки-Брук. Эндрю и Летти приехали с Ником в свой флигель, а потом, в очередной раз уезжая, словно забыли взять с собой ребенка. По слухам, на этом настоял Эндрю, которого раздражало, что мальчуган вечно путается под ногами. Правда, одно время Летти оставляла Ника в Хьюстоне, у своих родителей, но и там он не задержался. По всем меркам Ник был сложным ребенком, поэтому в конце концов Летти было сказано — мол, ты мать, вот и воспитывай свое чадо.

Собственно, она была не против, даже, наоборот, мечтала о спокойной жизни, крепкой семье, но Эндрю ни о чем таком даже и слышать не хотел. Ему требовалось общение с коллегами, ощущение пульса музыкальной жизни. И потом, Эндрю приходилось постоянно держать нос по ветру, чтобы не упустить потенциальную работу, которую так и норовили перехватить другие: конкуренция была высока.

Вот как получилось, что в последнее время Ник оказался на попечении Джима. Ну и Томаса, конечно, тоже. Когда Джим отсутствовал, мальчиком занимался Томас.