Дайана Кобичер - Я влюблена

— Конечно, — согласилась она снисходительно и любезно.

Была ли она возмущена его новым вторжением в ее жизнь? Или негодовала на себя за вспышку радости при мысли, что еще какое-то время проведет с бывшим мужем?

На эти вопросы Фанни не пожелала себе ответить.

Алекс сел в машину, чувствуя угрызения совести. У него в кармане преспокойно лежали ключи от его машины. Он не относился к разряду людей, которые с легкостью врут и не чувствуют при этом никакой вины. Но когда он увидел, что Фан уходит с вечеринки, то внезапно почувствовал, что не может позволить ей вот так просто исчезнуть.

Он целый вечер наблюдал за ней, искусно скрывая это от других. Воспоминания о девушке, бывшей когда-то его женой, совсем затуманились, когда он увидел зрелую женщину, какой она стала. Он хотел теперь ее больше, чем тогда. Он просто не мог позволить ей уйти.

Разглядывая тайком Фанни, пока она вела машину, — ее широкий лоб, маленький прямой носик, пухлые губы, — он понял, что не сожалеет о своей лжи.

Фан думала о том, что Алекс и так стоял слишком близко от нее на вечеринке у Паолы. Ее миниатюрная машина сблизила их еще больше. Почему она не купила фургон? Или еще лучше — автобус? Большой автобус, в котором Алекс сидел бы по меньшей мере в двадцати футах от нее. Алекс задвигался, стараясь занять более удобное положение. Маленькая машина не была рассчитана на человека его роста. Его нога оказалась всего в нескольких дюймах от ее ног. В бледно-голубом свете, исходящем от щитка машины, она видела заглаженную стрелку его брючины на согнутом колене.

Когда Фан познакомилась с Алексом, он занимался бегом. И она иногда поддразнивала его, говоря, что у него ноги стройнее, чем у нее. Ей не нужно было закрывать глаза, чтобы вспомнить его бегущим в шортах. Или как он выглядел без шорт.

Фанни почувствовала, что у нее перехватило дыхание, когда его рука взялась за спинку ее сиденья. Она заставила свои мысли принять другое, более безопасное направление. Он только пытался поудобнее устроиться, сказала она себе. И то, что его пальцы почти дотрагиваются до ее волос, — чистая случайность…

— Так ты купил квартиру? — внезапно спросила она, немного натянуто и слегка повышенным тоном. Ей необходимо было прервать гнетущую тишину.

— Да. Я не хотел покупать для себя одного целый дом.

Его слова возродили целый рой воспоминаний. Посмотрев впервые на старый дом в Пасадене, Алекс сказал, что ему требуется большой ремонт. Фанни схватила его руками за локоть, умоляя отбросить доводы рассудка, оперевшись на веление сердца. Они были нужны этому дому. Кто-то должен был купить этот дом, позаботиться о нем и возвратить ему былую красоту. Кроме того, на заднем дворике рос огромный платан, который всем своим видом говорил, что под ним надо поставить скамейку и в жаркие дни сидеть в его тени, спасаясь от солнца. Алекс что-то пробормотал, но потом сдался, согласившись, что у этого места много возможностей.

Ей не требовалось смотреть на Алекса, чтобы понять, что он вспоминает то же самое. А он вспомнил, как по вечерам они оклеивали стены обоями, сдирали руками груды старой отделки, соскабливали толстый столетний слой краски, обнажая прекрасно сохранившуюся древесину.

— Ты мог бы оставить себе наш дом, — сказала Фанни.

— Нет. Он слишком много значил для тебя. Ты все еще там живешь?

— Да.

Остаток пути они ехали молча, и тишина нарушалась только тихими указаниями Алекса, где им следует повернуть.

Странно, но это молчание не было неловким. Воспоминания, хотя они и не говорили об этом, сняли напряжение.

Фанни поставила машину на стоянку перед зданием, на которое показал Алекс. Но он не двинулся, чтобы выйти из машины, и, подождав немного, Фанни выключила двигатель. Воцарилась полная тишина.

— Зайдешь ко мне выпить что-нибудь? — спросил Алекс, поворачиваясь в ее сторону.

Фан отрицательно покачала головой, ощущая внутри маленький толчок. Возможно, это было ожидание каких-то происшествий.

— Я за рулем.

— Тогда на чашку кофе.

— Уже поздно.

— Без кофеина.

— Не могу.

— Тогда сок, — уговаривал он, чувствуя, что она начинает поддаваться.

— Правда, не могу.

Ни кофе, ни сок, ни что-нибудь еще не могли заставить Фанни принять его предложение, потому что меньше всего она хотела позволить Алексу Грэди вернуться в ее жизнь.

— Я тебя не съем, Фан, — пошутил Алекс.

— Я тебя не боюсь, — ответила Фанни. Я боюсь только себя, добавила она мысленно.

— Тогда пошли ко мне на кофе. Пожалуйста, Фан. Я хочу с тобой поговорить.

Он поднял все еще лежавшую на водительском сиденье руку и ласковым движением коснулся щеки Фанни. Всем телом она ощутила это легкое прикосновение. Она опустила глаза, не желая, чтобы Алекс увидел ее реакцию, и, зная, что он наверняка уже ее почувствовал. Так было всегда. Они оба знали, что достаточно легкого прикосновения, чтобы жизнь забурлила в них с прежней силой. Именно поэтому она не хотела принимать его предложение. Именно поэтому она сказала:

— Чашка кофе — неплохая мысль.

Дома, в одном из которых жил Алекс, высились в предгорьях над Глэндейлом. Когда они вошли в гостиную и Алекс раздвинул шторы, у Фан вырвался возглас восхищения живописным видом из окна.

— Это, конечно, не настолько великолепно, как у Паолы и Фрэнка, но все же неплохо, — прокомментировал Алекс, открывая скользящую стеклянную дверь на балкон. — Это здание следовало повернуть на десять градусов вокруг оси, чтобы достичь наилучшего положения, — критически добавил он.

— Очевидно, это проект не Грэди. Проект Грэди был бы совершенен. — Фан сама удивилась своему сарказму.

— Это здание на самом деле построено не по нашему проекту. — Алекс прислонился бедром к перилам из красного дерева. — Я бы нашел способ расположить его так, чтобы вид из окон был наилучшим. — Ямочка, появившаяся у него на щеке, сделала его высокомерный тон несколько забавным.

— Естественно.

Фан положила руки на перила и устремила застывший взгляд на светящиеся внизу фонари. Казалось, прошли целые столетия с момента, как она стояла на балконе у Паолы и любовалась панорамой, подобной этой. До того, как узнала, что Алекс тоже на вечеринке. До того, как одним взглядом он заставил затрепетать каждую клеточку ее тела.

— Чайник вскипел. Я пойду заварю кофе.

Фан кивнула. Когда он вернулся в гостиную, она закрыла глаза. Это сумасшествие! Что она делает в квартире Алекса, прикидываясь, что любуется пейзажем? Единственное, что она могла сейчас видеть, — это изумрудно-зеленые глаза и сильные широкие плечи, на которые она когда-то так любила класть свою голову.

Фан отвернулась от блестящих огней города и направилась в гостиную.