Кэтрин Блэр - Исполнение желаний

— Вы не заболели, Клэр?

— Всего-навсего головная боль. — Это, конечно, не соответствовало истине, но было достаточно, чтобы оправдать лихорадочный блеск ее глаз и страшную пустоту там, где обычно преобладал разум. — Возможно, что это головная боль после вчерашнего приема. Это был необыкновенный вечер, Инез, и в этой связи я хотела кое о чем вас попросить.

— Ради Бога, я все сделаю для вас.

Было ли ее отношение таким же искренним, как она говорила? По привычке Клэр сумела изобразить подобие улыбки на губах.

— Боюсь, что я больше не смогу оставаться на острове. Я знаю, что это звучит как страшная неблагодарность после того, как вы приняли меня почти как родную сестру, и самое ужасное состоит в том, что я даже не имею для этого реальных оснований. Это просто так… Я должна уехать!

— Это очень печально. — Инез прикоснулась к ее руке. — Пошли ко мне в комнату, пока я буду одеваться. Там никто нас не будет прерывать, и вы мне объясните, почему так решили поступить.

Механически Клэр поднялась по лестнице вслед за Инез. Она впервые вошла в эту комнату, которая была точной копией ее собственной, если не считать ситцевых чехлов на креслах, вышитых шелком картин на стенах и золотых, и хрустальных безделушек на туалетном столике.

— Присаживайтесь, Клэр. Вы уже пили сегодня кофе? Ну хорошо… Что же вас так мучит? Почему вам так необходимо уехать с этого острова?

— Это просто эмоции. — Разумеется, она не могла быть до конца откровенной, и в то же время ей нужно было сделать свои слова убедительными и вдобавок не слишком резкими. — Я не могу здесь жить на ваши щедроты, принимать ваше гостеприимство и ничего не давать взамен!

— Вы совершенно не правы, — ответила Инез с твердостью в голосе. — Для меня общение с вами — в высшей степени полезное и стоящее дело. Во время моего отсутствия вы будете поддерживать жизнь в этом доме, а когда я вернусь, мы будем жить вместе и очень много читать. Существует нечто другое — нечто такое, что делает вас бледной и несчастной. Я права, дорогая?

Клэр помолчала.

— Ну что здесь может такого быть? — наконец ответила ей Клэр. — Я была совершенно счастлива, но, поверьте, мне действительно пора самой зарабатывать на жизнь.

— А что случится, если вы к этому приступите три месяца спустя? Я прошу не только за себя, Клэр. Вы же отлично знаете, что мы готовы все сделать для вас, Николас и я.

— Николас обманывает сам себя, — сказала Клэр. — Нет, он безгранично добр и отвечает за каждое свое слово, но внутренне он сам чувствует, что со мной ничего не получится.

— Может быть, вы спорите сама с собой по этому поводу в неподходящее время, — заметила Инез, убирая черные, как крыло ворона, волосы. — Вы просто устали от вчерашнего вечера, когда болит голова, чрезвычайно трудно сосредоточиться. Это просто невозможно. Вы уверены, что с этим решением нельзя подождать до моего возвращения через две недели?

— Простите меня, Инез, — ответила Клэр, — но это не терпит отлагательства.

Держа в руках расческу, Инез внимательно смотрела на нее.

— Вы собираетесь улететь следующим самолетом после того, как меня здесь не будет, — на том, на котором намерены лететь члены семейства Монтейра?

— Нет. — Необходимость говорить неправду, содрогаясь при этом, делала голос Клэр взволнованным до предела. — Я прошу вас разрешить мне уехать вместе с вами и вашим отцом сегодняшним самолетом.

Торопясь, чтобы не дать другой женщине возразить или потребовать новых объяснений, она продолжала:

— Хотя это и очень маленький самолет, но вмещает четверых, поэтому и для меня там найдется место. Мой багаж уйдет в Англию морем. Прошу вас, Инез… Пожалуйста, не сердитесь и не задавайте вопросов… Просто согласитесь на это!

Расческа была отложена в сторону, и Инез, подойдя к шезлонгу, в котором расположилась Клэр, присела на его ручку.

— Это выше моего понимания! Я просто не могу поверить, что вы так страстно жаждете расстаться с нами и уехать подобным образом. Да к тому же еще и в Англию. И как скоро в Англию?

— На корабле или самолетом из Лиссабона. Я могла бы прилететь в Опорто обратно на вашу свадьбу.

— Могли бы! — Инез встала, возмущенно поднимая руки. — Я не могу вас понять, Клэр. Вы совсем не собирались этого делать вчера, а сегодня вы совершенно тверды и непреклонны. А что скажет Николас, что скажет таита? Как все это можно увязать? Это так глупо, вся эта неожиданность, так непостижимо. И это единственное, чего я не сделаю для вас.

Как странно, но в подобные моменты напряжения человека вдруг обуревают странные несоответствия. Через двустворчатое окно Клэр посмотрела на зелено-коричневую вершину Понта-Розарио. Ей вспомнились заросли розовых орхидей на склонах, куда она поднималась, и маленький Хозе, из ножки которого Мануэль извлек занозу. Она встала.

— Прошу вас, расскажите об этом своему отцу, Инез, — сказала она удрученно и, не оглянувшись, вышла из комнаты.

Она ожидала проявления эмоций, но противодействовать сердечности старого сеньора было до боли неприятно. Он спустился к ней в сад примерно через полчаса. В его глазах не было обычного выражения юмора.

— Что это такое до меня доходит, малышка? Может быть, Инез не так тебя поняла? Ты ведь не покинешь ее в такой момент?

Клэр пыталась взять себя в руки.

— Это самое лучшее, сеньор. Инез может привезти себе для компании одну из своих подруг из Опорто. Ей это вполне подойдет.

— В настоящее время меня беспокоит не Инез. Меня волнует твоя судьба, моя дорогая. Если ты уедешь в Англию, то будешь там чувствовать себя одинокой и заброшенной. Возможно, я выгляжу старомодным, — его морщинистое коричневое лицо смягчилось, когда он посмотрел на ее бледные щеки, — а может быть, немного сентиментальным, но меня очень бы расстроила даже сама мысль о том, что будут разрушены те крепкие узы, которые установились между нами. Я уверен, что тебе всегда было приятно оставаться рядом с Николасом.

— Естественно, но я бы не хотела жить в его доме.

— Я не могу поверить, — сказал он, — что ты пришла к подобным заключениям так неожиданно.

Выражение его лица было добрым и отечески участливым.

— А почему бы нам не провести маленькое совещание: ты, Инез, Николас и я. Ты, честная и откровенная, и мы, твои друзья. Мы обсудим твою проблему. Ты можешь быть совершенно уверена, что мы сделаем все возможное, чтобы понять твою точку зрения.

Клэр казалось, что ее нервы, взвинченные до предела, больше не выдержат. И хотя она любила этого старого человека, она бы все сейчас отдала, только бы отделаться от него. Любая попытка что-нибудь ему объяснить не принесла бы никакого результата.

— Слишком поздно, сеньор. Все, о чем я прошу, — это разрешение улететь вместе с вами.