Кэтрин Манн - Все еще верю в чудо

Из ее горла вырвался новый взрыв смеха, и она накрыла рот ладонью. Карлос уставился на нее так, будто она спятила. Возможно, он прав. Кто знает? Она икнула, и ее глаза вдруг зажгло изнутри. Не успела она понять, в чем дело, как душевная боль начала выплескиваться наружу вместе со слезами.

Карлос слишком часто видел, как плачут его пациенты. Ему не нравилось думать, что он стал невосприимчив к их слезам, но он не мог себе позволить сентиментальничать, иначе был бы не в состоянии выполнять свою работу.

Однако при виде плачущей Лайлы он не смог остаться безучастным. Встав с дивана, он опустился рядом с ней на колени, прежде чем она закончила вытирать щеки тыльной стороной ладони.

До сих пор он только однажды видел, как Лайла потеряла самообладание. Это произошло примерно год назад. Маленький мальчик сломал седьмой шейный позвонок на одном из аттракционов в парке. Родители должны были радоваться, что их сын остался жив и благодаря операции, проведенной Карлосом, смог двигать большим пальцем руки, чтобы управлять электрическим инвалидным креслом.

Лайла схлестнулась не на шутку с представителями страховой компании и добилась, чтобы ребенок получил все необходимое.

В день операции Карлос, совершая вечерний обход, обнаружил Лайлу, сидящую у постели мальчика с мокрым носовым платком в руке. Он не знал, почему тот случай взволновал ее сильнее других. Наверное, дело было в том, что прежде он не заставал ее в минуту слабости. Тогда внутри у него словно что-то щелкнуло, усилив влечение, которое он испытывал к Лайле все эти годы. Во время рождественской вечеринки он поддался соблазну и поцеловал ее.

Он смахнул свежую слезу с ее щеки:

— Ты в порядке?

— Да. Нет. Не знаю, — пробормотала она. — Жаль, что я не могу обвинить во всем гормоны.

— Последние два дня были напряженными.

И у него тоже.

— Это преуменьшение. — Она кивнула.

Сев на софу рядом с ней, он обнял ее за плечи и прижал к себе. Лайла тщетно пыталась сдержаться. Ее плечи затряслись, и она зарыдала, уткнувшись лицом в его грудь. Прижавшись щекой к ее макушке, он вдохнул легкий цветочный аромат ее шампуня, так не похожий на запах антисептика, который окружал их обоих большую часть времени. Его руки заскользили по ее спине. Мягкость кашемирового платья напомнила ему о массаже, который он делал ей в самолете. Но на этот раз он оставил замочек молнии в покое. Сейчас ей нужно от него совсем другое, и он ей это даст.

Он гладил ее по спине до тех пор, пока она не закончила всхлипывать. При каждом вдохе ее грудь крепче прижималась к нему, и он стискивал зубы, чтобы не расстегнуть молнию на ее платье и не прикоснуться к ее бархатистой коже. Почти три месяца без Лайлы сказывались на его самообладании.

Он чувствовал себя мерзавцем, потому что возбудился, в то время как она страдала. Желание защитить ее боролось в нем с желанием овладеть ею. Все барьеры, которые он воздвиг внутри себя, рушились рядом с этой женщиной.

Шмыгнув носом, она наконец отстранилась, поправила платье и, подняв на Карлоса глаза, просто сказала:

— Хорошо.

— Что — хорошо?

— Давай используем наш отпуск по максимуму. Будем заниматься сексом двадцать четыре часа в сутки. — Заведя руку за спину, она потянула вниз замочек молнии. — Начнем прямо сейчас.

Ее слова повергли его в ступор. Да, он хочет ее, но не сейчас, когда она расстроена и не способна мыслить здраво. Когда его собственный разум отказывается четко функционировать.

Карлос схватил ее за плечи:

— Подожди-ка минутку.

Ее лоб прорезала складка.

— Ты хочешь, чтобы я остановилась?

Ее соблазнительная грудь находится всего в нескольких дюймах от его рук, но он должен быть сильным.

— Нам нужно тщательно это обсудить.

Замешательство на ее лице уступило место гневу.

— Не знаю, в какую игру ты сейчас со мной играешь, но мне она не по душе. Даю голову на отсечение, в самолете ты был возбужден.

— Да, был. — Он поморщился. — Я и сейчас возбужден.

Ее зеленые глаза заблестели.

— В таком случае что тебе мешает?

— Было бы неправильно воспользоваться женщиной, когда она расстроена.

Ее глаза неистово сверкнули. Дернув вверх молнию, она в последний раз провела кончиками пальцев под глазами, чтобы убрать следы от слез.

Заметив у нее на виске маленькое пятнышко туши для ресниц, Карлос протянул руку, чтобы его вытереть, но она резко отстранилась.

— Выспись хорошенько. Утром, если ты успокоишься и по-прежнему будешь меня хотеть, я овладею тобой на первой попавшейся горизонтальной поверхности, прежде чем успеют остыть блинчики.

— Ты умеешь готовить блинчики? — удивилась она.

— Что тут странного? — Он хотел заставить ее улыбнуться, закончить день на более веселой ноте. — Я бы приготовил их для тебя в то утро, если бы ты осталась.

Прищурившись, Лайла внимательно посмотрела на него:

— Ты поэтому меня избегал? Потому что я ушла до завтрака? Лично мне все помнится совсем по-другому.

— Скажи, что ты помнишь?

В то утро его, как обычно, преследовали мучительные воспоминания, и он делал все, чтобы сохранить между собой и Лайлой эмоциональную дистанцию, надеясь таким образом защититься от прошлого, с которым не мог примириться.

— Я помню запах бекона, твой ворчливый тон. Помню, как ты собирался на работу. — В ее голосе слышалась обида, и его охватило чувство сожаления. — Ты можешь отрицать, что нам было бы неловко завтракать вместе?

Карлосу меньше всего хотелось обсуждать прошлое. Он мысленно отругал себя за упоминание о том утре.

— Почему бы нам не сосредоточиться на настоящем? Приглашаю тебя на блинчики, скажем, — он посмотрел на часы, — через девять часов.

Сказав это, он поцеловал ее в соленую от слез щеку, сделав над собой усилие, быстро отстранился и помог ей встать с дивана. Когда они шли по коридору каждый в свою спальню, Карлос заметил, как напряжена спина Лайлы. Она перестала плакать, но все же ему не удалось ей помочь.

Господи, как же его раздражает неопределенность, когда дело касается этой женщины! Он всегда мог найти всему логическое обоснование, но чувства, которые он испытывает к Лайле, не подчиняются ни логике, ни здравому смыслу.

Когда запах ее кожи пробудил воспоминания о той ночи, что они провели вместе, ему пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы не принять ее заманчивое предложение.

Он наблюдал за Лайлой с противоположного конца бального зала. Их поцелуй в саду на крыше едва не вышел из-под контроля. Еще немного, и они посрывали бы друг с друга одежду и занялись бы сексом прямо там. Только перспектива замерзнуть убедила их перейти оттуда в другое место. В его кабинет. И как можно скорее. К сожалению, они не могли этого сделать, минуя зал с гостями.