Пенни Джордан - Третий — не лишний

— Потому что отказываюсь идти на прием? Но я так боюсь того, что он может мне сказать…

Стрелки часов уже перевалили за девять, и, зная, что постояльцы дома престарелых рано ложатся спать, Жизель сказала Мод, что она попросит управляющего вызвать ей такси.

— Ты не можешь сейчас уйти, — запротестовала пожилая женщина, тряся головой. — Почему бы тебе не посидеть со мной, не перекусить? Ты, должно быть, проголодалась.

Проголодалась? Она даже не думала о еде сегодня, но бабушка настаивала. Она не могла допустить, чтобы любимая внучка, которую она вырастила, уехала голодная. Поэтому Жизель не стала противиться и согласилась.

Ожидание ужина затянулось. Она пыталась сдержать зевоту, когда наконец в дверь постучали и девушка вкатила тележку с подносом, на котором были сэндвичи и чай. От их вида у Жизель заурчало в животе.

Спустя полчаса, после настойчивой просьбы Мод, она съела последний сэндвич и выпила еще одну чашку чая. Встав, Жизель заявила, что больше не может держать свою пожилую родственницу на ногах. Неожиданно послышался рокот подлетающего вертолета.

— Какого черта? — начала Жизель, но Мод ее прервала:

— Это, должно быть, сэр Джон Хайкрофт. Это его новая игрушка, и он днем и ночью играет с ней.

Жизель кивнула и прикрыла ладонью рот, в очередной раз зевнув. Мод тем временем нервно поглядывала на дверь. Неожиданный звонок заставил Жизель подпрыгнуть на месте. Она прижала руку к груди:

— Это, наверное, пришли предупредить, что я злоупотребляю гостеприимством. Я уже ухожу.

Однако когда Жизель открыла дверь, на пороге стоял не управляющий, а Саул. Он выглядел так, словно постарел на десять лет. Его подбородок покрывала щетина, а уставшее лицо, казалось, похудело за последние двадцать четыре часа.

Сделав шаг назад, Жизель бросила вопросительный взгляд на бабушку, которая густо покраснела и поспешила сказать Саулу:

— Я сделала, как ты просил, задержала ее здесь. Хотя еще немного, и ты бы не успел.

Жизель смотрела, как ее муж обнимает Мод, с каким теплом они относятся друг к другу, и сердце ее обливалось кровью. Когда они расстанутся, это повлияет не только на них двоих.

— Я приехал, чтобы забрать тебя домой, — заявил Саул. Он смотрел на нее, и она не могла не заметить его любовь и волнение. — Нам надо поговорить. Обо всем.

Мод неожиданно положила руку ей на плечо:

— Ведь ты хочешь этого ребенка, не так ли?

Прямота вопроса застала Жизель врасплох.

— Да, — призналась она. — Хочу. — У нее сел голос. — Это подарок, это привилегия. Мой ребенок — наш ребенок — имеет право на жизнь. — Жизель сделала глубокий вздох и взглянула на мужа. — Я пойду с тобой на прием, но я решила, что… что хочу, чтобы малыш родился. Даже если это означает, что ради счастья и безопасности малыша его будет растить другая женщина.

Жизель сама не знала, как пришла к этому болезненному решению, но теперь, когда она приняла его, испытала облегчение и чувство покоя. Она обезопасит своего ребенка настолько, насколько это возможно.

— Жизель! — запротестовал Саул, пораженный ее словами.

Но она помотала головой.

— Это правильное решение, — устало сказала молодая женщина. — Саул, я люблю тебя, но и нашего ребенка тоже. И я рожу его, как бы ты ни пытался изменить мое мнение.

— Но я не хочу, чтобы ты меняла свое мнение.

Жизель уставилась на мужа, уверенная, что неправильно поняла его слова.

— Иди с ним, Жизель, — кивнула Мод.

Сил сопротивляться у нее не осталось. И Жизель сделала несколько неуверенных шагов по направлению к Саулу. Потому что она хотела быть с ним. Всей своей сущностью она желала этого. Она хотела чувствовать его сильные руки, обнимающие ее, его плечо, на которое можно положить голову, его любовь, в которой Жизель никогда не сомневалась.

Она виновато поцеловала Мод в щеку и подошла к мужу.

— Мне надо разбронировать номер в гостинице, — пробормотала Жизель.

— Уже сделано, — твердо сказал Саул. Значит, он не намеревался возвращаться в Лондон без нее. — Поторопись, пилот ждет. Я хотел сам сесть за штурвал, но не доверял себе, поскольку сильно волновался за тебя.

Слушая Саула, Жизель ощущала себя провинившимся ребенком, но промолчала.

Поскольку Саул занял место второго пилота, у них с Жизель не было возможности поговорить в воздухе. К тому времени, когда они приземлились в городском аэропорту, молодая женщина чувствовала себя как выжатый лимон — так повлияли на нее события прошедшего дня.

Они быстро добрались до дому на такси.

В прихожей пахло свежими лилиями, которые доставили утром. Люстры сияли. Эти люстры были изготовлены на польской фабрике, предоставившей рабочие места людям, которые долгое время были не трудоустроены. Кроме того, там на специальных курсах обучали молодежь, не имеющую опыта. Взгляд Жизель коснулся стены, окрашенной в цвет, которого она долго добивалась, — белый с легким отливом серо-голубого. Он был таким же, как небо над Челси и протекающая неподалеку река. Но сегодня домашняя атмосфера не принесла обычного успокоения.

— Похоже, ты сейчас упадешь, — заметил Саул. — Иди умойся, а я пока приготовлю для тебя что-нибудь горячее и принесу наверх.

Как ни хотела Жизель принять расслабляющую ванну, она решила, что душ лучше, поскольку вероятность того, что она уснет в ароматной пенистой воде, была слишком велика. Молодая женщина была измотана, но все же прежде, чем пойти спать, необходимо выяснить, правильно ли она истолковала слова Саула. Он действительно хочет ребенка?

Как только Жизель вышла из душа, завернувшись в толстое махровое полотенце, Саул поднялся к ней.

— Какао?! — удивленно воскликнула она, увидев в его руках две кружки с горячим ароматным напитком.

— Нам всегда давали какао в интернате, если настроение было на нуле.

— Я даже не знала, что оно у нас есть.

— Не было. Я купил сегодня. — Он поставил кружки на прикроватную тумбочку и повернулся к жене: — Жизель, надеюсь, на самом деле ты не планируешь отдать нашего ребенка на воспитание.

— Еще как планирую. Так он, по крайней мере, будет жив и… в безопасности.

— А как же любовь матери? — разозлился Саул.

Жизель передернуло. Ей было хорошо известно, с каким трепетом относится муж к необходимости ощущать материнскую заботу и любовь, потому что ему было в ней отказано.

— Я всегда буду любить нашего ребенка, — сказала она. — Но ради его же блага…

— Мы проконсультируемся у профессора, Жизель. Ты станешь замечательной мамой, и я не позволю тебе даже думать о том, чтобы лишить малыша твоей любви и твоего участия в его жизни.

Губы Жизель дрожали.

— У него будешь ты, если ты действительно хочешь того, что сказал в присутствии Мод. — Она с трудом произнесла эти слова, страшась услышать ответ.