Диана Вишневская - Цыпленок на полотенце

— Нормально, — отвечает Аня.

— Ну, расскажи, что у вас там происходит, — просит мама.

— Ничего интересного, — равнодушно говорит Аня.

— Другие дети своим родителям всё рассказывают, а ты вообще ничего не говоришь никогда, — жалуется мама.

— Мама, просто ничего интересного не происходит, — спокойно объясняет Аня.

— Вся в отца пошла, — весело сообщает мама. — Он молчит, дочь молчит, одна я говорю и говорю!

После ужина Аня, как обычно, идет гулять с Ирой.

— Я посоветовалась с мамой насчет сегодняшнего, — сообщает Ира. — Она мне сказала, что в следующий раз надо постараться отговорить всех срывать урок, а если не получится, нужно сбегать с урока вместе со всеми.

— Вот это да! — восхищается Аня. — Тебе такое мама посоветовала? Сбегать с уроков?

— Она сказала, что иначе одноклассники будут считать нас пай-девочками, а это нехорошо.

— Да уж…

— Вот такая у меня замечательная мама, — хвастается Ирка. — Я ей всё-всё рассказываю. Она меня всегда выслушает и поймет. А твоя — нет?

— Не знаю. Я ей уже давно ничего не рассказываю.

— А ты попробуй, — советует Ирка. — Вот увидишь, она тебя выслушает и поймет. Мама — она всю жизнь мама.

«И в самом деле, почему я ей ничего не рассказываю? — задумывается Аня. — Мама ведь просит… Решено, попробую прямо сегодня».

Вернувшись с прогулки, она проходит в большую комнату (отец, как обычно, в кресле, мама на диване) и садится рядом с мамой:

— Я вспомнила, что интересного в школе произошло. Сегодня по расписанию был урок истории. А наша учительница…

— Ты руки с мылом вымыла, как с улицы пришла? — деловито спрашивает мама.

— Вымыла. Так вот, наша учительница истории…

— Ты почему села на диван в уличной одежде? — спохватывается мама. — Я тебе сколько раз говорила, что уличная одежда — грязная, диван от нее пачкается. Иди сейчас же переодеваться!

Переодевшись, Аня возвращается в комнату к родителям:

— Вам рассказывать или нет?

— Рассказывай, конечно, — соглашается мама.

Аня усаживается на диван:

— Только не перебивай меня, пожалуйста. Так вот, сегодня в расписании стоял урок истории.

— Это мы уже слышали, — сообщает мама. — Третий раз уже это говоришь.

Несколько секунд Аня молчит, стараясь успокоиться, затем продолжает:

— Наша учительница истории в последнее время очень скучно ведет уроки, и наш класс решил сорвать урок.

— Как?! Ты сбежала с урока?!

— Нет, мы с Ирой остались.

— Вот и хорошо, — сразу успокаивается мама. — С уроков сбегать нельзя. И краситься девочкам нельзя. И пить нельзя. И курить нельзя. Курящая женщина — фу! Ты знаешь об этом?

— Знаю, — вздыхает Аня.

— И хорошо. Всегда делай всё, как я говорю, и всё у тебя будет хорошо. Ну, иди к себе в комнату, я полежу, голова болит.

Через два дня мама вернулась с работы в плохом настроении.

— Выключи телевизор, — бросила она отцу. — У меня голова болит. Надоел твой футбол.

Отец послушно выключил телевизор, уселся в кресло с газетой. Аня ретировалась к себе в комнату, открыла учебник и сделала вид, что повторяет пройденный материал. Это не помогло — уже через несколько минут раздался мамин крик:

— Тарелка жирная, фу! Гадость какая! Анька, дрянь, а ну иди сюда!

Аня вздохнула, отложила учебник, прошла в большую комнату и встала на свое место напротив мамы.

— Ты как посуду вымыла? — кричала мама. — Почему тарелка жирная? Я тебя спрашиваю!

— Я старалась — тряпкой, с мылом, два раза…

— Ты такая же, как эти двоечницы, которые сорвали урок! Лентяйка, вруша! Учительница, видите ли, уроки плохо ведет! Да не доросла ты еще, мразь, чтоб учителей ругать! Ты, наверное, и нас так же ругаешь, слухи про нас распускаешь! Сволочь неблагодарная!

И тут — о чудо! — отец опустил газету.

— Где эта тарелка-то? — миролюбиво спросил он жену.

Мама вскочила, убежала на кухню, вернулась с тарелкой:

— Вот, проведи пальцем — жир!

— А, так это я из нее сегодня в обед ел, — сказал отец. — Я и помыл.

От неожиданности мама застыла, хлопая глазами. Потом сказала:

— Да ну вас, у меня голова из-за вас болит, — и ушла в ванную.

Аня не помнила, мыла она эту тарелку сегодня или нет.

— Это правда ты? — спросила она отца.

Отец усмехнулся и промолчал. Аня хорошо знала эту отцовскую усмешку — она могла с равной степенью вероятности означать: «да», «нет», «не помню» и «какая разница».

— Спасибо, — сказала Аня отцу.

— Ты вот что… — отец откашлялся. — Про урок сорванный. Ты видишь, как мать реагирует? Ты в другой раз не рассказывай ей ничего.

— Совсем ничего? — удивилась Аня. — Никогда?

— Ты же сама видишь, как она нервничает.

— То есть, молчать в ответ на все ее вопросы? — уточнила Аня.

— Я же молчу. И ты молчи.

— Хорошо, — сказала Аня.

Восьмой класс, декабрь.

В школе должен состояться новогодний вечер. Накануне Аня просит у мамы разрешения подкраситься ее косметикой. Мама строго-настрого запрещает:

— Девушку украшает молодость и свежесть. Я начала делать макияж в тридцать лет, и ты во столько же начнешь. Обещаешь?

Скандала Ане не хочется, поэтому она кивает:

— Угу.

— Погоди-ка, а ты мне не врешь? — спрашивает мама. — Врать — это самое страшное, особенно матери. Ты это понимаешь?

— Понимаю, — с серьезным видом отвечает Аня.

— Ты ведь мне никогда не врала?

— Никогда, — торжественно говорит Аня.

— И правильно, — успокаивается мама.

На следующий день Аня за час до праздника пришла к Ире. Ее родители еще не вернулись с работы, Ира была дома одна. Она сидела с ногами в кресле перед журнальным столиком и старательно красила ресницы.

— Тебе разрешили, да? — спросила Аня.

— Конечно, — сказала Ира. — Иначе я бы не стала краситься. А тебе?

— Мне — нет. Я потому к тебе и пришла пораньше. Ирка, можно я у тебя накрашусь?

— Можно. Только… Ты ведь обманываешь своих родителей, — встревожилась Ирка. — Ты уверена, что поступаешь правильно?

— Все в порядке, — ответила Аня. — Уверена. И вот еще что… — Она достала из пакета, принесенного с собой, бутылку сухого вина. — Я скопила из карманных денег и купила по дороге к тебе. Давай выпьем перед танцами?

— Да ты с ума сошла! — ужаснулась Ира. — Нет, я не буду.

— Почему?

— Моя мама не одобрила бы.

— Ну, тогда я одна.

— Одна?! Как алкоголик?!

— Ох… Ну ладно. Раз тебе это неприятно, здесь пить не буду. Дай мне два стакана, пожалуйста, я завтра верну.

В школе перед танцами Аня подошла к Марине — той самой красивой черноглазой девочке, которая когда-то первая подошла к ней и попросила надписать ее тетрадку. С тех пор Аня изредка общалась с Мариной — та училась на тройки и иногда просила Аню дать ей списать домашнее задание.