Диана Рейдо - Тысяча и один совет

Нет, атмосфера была замечательная, и воздушные шары прямо в холле, и шампанское…

Но на душе почему-то скребли кошки.

Кто, ну кто еще здесь присутствует без пары? По-моему, я была единственной одиночкой на этом празднике жизни.

Разодетые пары будут болтать с пирожными или бокалами в руках, а на меня смотреть будут сочувственно и вопросы задавать вроде «Как дела? Как карьера? Правильно, нечего посвящать время отношениям — они, как тягостный груз, не дают двигаться вперед».

При этом они будут с нежностью улыбаться друг другу…

Спасибо, я как-нибудь обойдусь без подобных бесед.

— Скучаешь?

Я вздрогнула от неожиданности.

Все те же темные глаза.

И сбившаяся набок темная челка.

А он, кажется, славный парень.

Не похоже, что в его жилах течет латиноамериканская кровь, уж больно светлая кожа, но зато какие черные глаза.

— Прячешься от солнца? — неожиданно для себя спросила я.

— Прости?

Он улыбался.

Я пояснила:

— Кажется, солнце не балует тебя своим вниманием.

Деннис рассмеялся:

— Скорее, это я не балую его своим присутствием.

— В каком смысле?

— Я не калифорниец. Так что загаром похвастаться не могу, тут ты права.

— Ты недавно приехал? — догадалась я.

— Точно.

— И сразу познакомился с Клер?

— Видишь, как бывает. Я прилетел из Миннеаполиса.

— С ума сойти можно! — поразилась я.

— Извини?

— Сейчас там живут мои родители. Они без ума от снега. Надо же, какое совпадение.

— А вот я от снега вовсе не без ума. Так что надеюсь наверстать здесь общение с солнцем.

Мы замолчали.

Я не знала, что еще сказать. Наконец спохватилась:

— Я тебя задерживаю, да? Тебя Клер отправила ко мне, чтобы развлечь? Ее сейчас оккупировали родственники, но тут уж ничего не поделаешь… Я справлюсь, все нормально. Иди общайся.

— Вообще-то Клер не отправляла меня в качестве группы поддержки. — Что это, неужели он смутился? — Я просто шел в туалет.

Я кашлянула:

— Это под лестницу и…

— Спасибо, я знаю. — Деннис снова улыбался.

— Ах да. Разумеется! Это ведь теперь и твой дом тоже.

— Кажется, да. Надеюсь, мы еще пообщаемся.

Я проводила взглядом спину, обтянутую белой рубашкой.

Интересно, какие у парня перспективы? И чем он занимается?

Интересно, кого лучше об этом расспросить?

Я решила, что будет лучше обсудить это с Клер. Тем более что наверняка она горит желанием поделиться историей их с Деннисом знакомства и любви.

Конечно, Клер — девушка небедная, материальная сторона не играет для нее решающей роли… Но все-таки, все-таки… Приехал с севера, вряд ли у него тут имеется свой дом. Для него, кажется, это выгодная партия. А как на это смотрит Клер?

Я съела еще парочку апельсинов, размышляя о жизни. Потом закусила канапе с начинкой из сыра и креветок.

А потом…

Потом у меня со страшной силой разболелась голова.

Я массировала виски, я выпила стакан холодной воды, я даже посидела пять минут неподвижно, прикрыв глаза.

Не помогло ни одно из примененных средств.

Я нашла Клер на кухне — она вытряхивала чипсы из пятой, кажется, пачки в огромную деревянную миску.

— О, Дейзи! Как ты?

Я слабо улыбнулась.

— Прости, кажется, мне придется уйти.

Клер переполошилась:

— Что случилось? Тебе плохо? Ой, ты такая бледная…

— Просто голова раскалывается, — отозвалась я, — может быть, потому что душно…

— Выйди на свежий воздух, — предложила Клер.

— Боюсь, что не поможет. Голову словно в тисках зажало.

— Может быть, лед?..

— Шутишь? — Мне даже удалось рассмеяться.

— Могу предложить таблетку.

Я покачала головой:

— Ты же знаешь, я стараюсь обходиться без лекарств. Думаю, будет лучше, если я все-таки поеду домой. Тебе и без меня есть с кем возиться.

— Правда, он — супер?! — с энтузиазмом воскликнула Клер.

Я кивнула. Голова отозвалась на это движение новым приступом боли, и я поморщилась.

Клер спохватилась:

— Ладно. Поезжай. Может быть, вызвать тебе такси? Или попросить кого-нибудь из гостей отвезти тебя?

— Спасибо, не надо, — пробормотала я, — не хватало подкладывать гостям такую свинью. А в своей машине и руль лечит.

— Ну как скажешь. Пришли сообщение, когда доберешься домой.

Если честно, я плохо помню, как прощалась с гостями (с теми, кто попался мне по пути к дверям), как шла к машине, как ехала домой.

Дома я первым делом задернула все плотные шторы, но при этом распахнула все окна.

Стащив через голову платье и бросив его туда, куда вышло, я повалилась на застеленную кровать. Разумеется, ни о каком сообщении для Клер я не вспомнила.

Ужасно хотелось черного чая с лимоном и огромной плиткой шоколада, но некому было принести мне все это богатство. Звонить в службу доставки я не решилась: одно дело — заказать пиццу или, скажем, суши, и совсем другое — чашку черного чая.

Пришлось закрыть глаза и применить аутотренинг, заставляя себя заснуть.

Я проспала восемнадцать часов подряд и в воскресенье проснулась здоровым человеком. Пришлось списать внезапную мигрень на переутомление в офисе, на недавно пережитый стресс.

Остаток воскресенья я из принципа провела в постели. Смотрела по телевизору древний сериал «Беверли-Хиллз», съела две с половиной пиццы, вечером два часа принимала ванну с морской солью.

Засыпала я в уверенности, что моим дальнейшим планам ничто не сможет помешать.

Но в понедельник меня разбудил телефонный звонок, и раздался он в моем доме ужасно рано.

К счастью, на этот раз северный штат встречал меня не снегами, а солнцем. Для снега был не сезон. Я мысленно порадовалась хотя бы этому факту. Потому что в остальном фактов для радости было немного.

Прямо из аэропорта я отправилась в больницу.

Мама сообщила мне, что моя двоюродная сестренка, которой в прошлом году едва исполнилось семнадцать лет, попала в больницу с острым приступом аппендицита.

Я была очень привязана к Маргарет. Поэтому и рискнула взять отгул на работе, отпросившись у Ричарда, не побоявшись отсутствовать в критический момент.

К тому времени, как я прилетела в Миннеаполис, Маргарет уже прооперировали. По словам и мамы, и доктора, это было сделано очень вовремя. Еще немного, и увеличился бы очаг воспаления, начались бы осложнения, перитонит… Впрочем, я мало что понимаю во всех этих медицинских терминах.

Маргарет лежала на больничной койке в отдельной палате. На тумбочке стояли белые лилии в самом обычном стакане.

— Привет, детка, — сказала я, прикрывая за собой дверь.

«И никаких «только недолго»», — сердито подумала я в адрес лечащего врача Маргарет.

Хорошо все-таки, что я примчалась сюда. Я непозволительно редко вижусь с семьей. И не только с родителями.