Елена Сапожникова - Отец ребенка

— Я должна была тебе рассказать все еще до свадьбы, но не хватило смелости, — начала она еле ворочающимся языком. Слезы снова потекли ручьем, захлебнувшись плачем, она упала лицом в подушку.

Олег наклонился к ней, прижал к себе, успокаивая, прошептал:

— Что бы ты ни сделала, я тебя всегда пойму. Успокойся и расскажи мне все, тебе сразу станет легче. Будем вместе решать твои проблемы. Я уверен, они выеденного яйца не стоят.

— Если бы, — еле слышно пробормотала она сквозь слезы. Все еще всхлипывая, уткнулась ему в плечо и начала свой рассказ. Она не скрыла ничего: ни положительного результата анализов на бесплодность первого мужа, ни связи со свекром, ни истории Андрюшки. — Я сама виновата в том, что оставила телефон Наташке. Если бы не моя глупость, никто бы не узнал, что Андрюшка не мой сын. Мне надо было поступить по-другому, совсем по-другому. Надо было заставить Наташку написать расписку, что она никогда не будет предъявлять права на ребенка. А я вместо этого телефон ей пихала: позвони, узнай, как растет сын. Она номер и брать не хотела, я ей силком всучила. Господи, какая же я дура. — Она подняла голову, дрожащей рукой вытерла слезы, убрала с лица волосы и решительно выдохнула: — И теперь она требует вернуть ребенка или заплатить деньги, чтобы все осталось как есть.

— Ты не знаешь, почему она сейчас вспомнила о ребенке? — пытливо глядя на жену, спросил Олег.

— Прекрасно знаю. Она со мной поделилась: вернулся ее бывший парень, отец Андрюшки. Как оказалось, в Америке у него дела пошли хорошо, он возвратился с большими деньгами. Но Наташка узнала об этом поздно, он успел жениться. И теперь, чтобы его развести и женить на себе, ей нужен сын. Или деньги.

— Сколько же она хочет? — жестко усмехнулся чему-то своему Олег.

— Пятьдесят тысяч евро сегодня и еще столько же завтра. Она просто уверена, что мне не достать таких денег нигде и я верну Андрюшку.

— А если ты заплатишь? Она не будет требовать сына?

— Сказала, что нет. За такие деньги она купит себе сына на выбор. — Оксана сокрушенно склонила голову. Слезы снова защипали глаза.

— Прекрасно, — спокойно констатировал Олег. Оксана посмотрела на него безумными глазами. Что может быть прекрасного в том, что она рассказала? — Милая, не мучай себя. — Он нежно привлек ее к себе. — Ты слишком серьезно относишься к проблеме. Нашла из-за чего расстраиваться. Ни одна твоя слезинка не стоит этих денег, а ты их вылила почти ведро. Заплатим, сколько требуется. У меня только одно условие: возьми меня с собой на встречу. Хорошо?

Оксана в изумлении смотрела на него. Крупные слезинки дрожали на ресницах, мешая разглядеть глаза Олега.

— Верь мне, и все будет хорошо, — попросил он и с нежностью погладил ее по щеке.

Она кивнула и закрыла глаза.

— Спасибо тебе. Ты не представляешь, что ты для меня сейчас сделал. Ты моя Великая Китайская стена, — сказала она смущенно и прижалась лицом к его груди, впитывая в себя его нежность и заботу. А он гладил ее по голове, как маленького ребенка, баюкал в объятиях и улыбался своим тайным мыслям.

Олег настоял на том, что сам сядет за руль и отвезет ее к ресторану, но она и не противилась. Ей до сих пор было не по себе, когда приходилось водить автомобиль.

— Я тебя очень прошу, не принимай все близко к сердцу. Увидишь, все наладится. Ты отличная мать и умная жена. — Машина остановилась перед светофором, и Олег обернулся к ней. — Я прошу, только ничему не удивляйся, хорошо? — Ей показалось, что он говорит как-то уж слишком серьезно. — И помни, что я люблю тебя.

— Хорошо, — согласно кивнула она в ответ.

— Умница, — негромко похвалил ее муж, поворачивая на улицу, ведущую к «Золотому цветку».

Он припарковал машину, и они пошли по тротуару. Вечер выдался пасмурный и ветреный. Лохматые свинцово-серые тучи неслись по небу с бешеной скоростью, не успевая зависнуть и пролиться над городом. Буйный ветер рвал их на части, не давая сбиться в плотную массу, гнал в неведомую даль.

— Год какой-то выдался капризный, — задумчиво произнесла Оксана, зябко кутаясь в меховую пелерину. — Я и не помню, когда солнце светило нормально. Через день дожди. — Ей внезапно до одури захотелось солнца. И не просто мягкого и ласкового, а яростного, напористого, чтобы оно затопило все вокруг пронзительным, до рези в глазах, светом, чтобы звенел накаленный воздух и асфальт пошел пузырями от удушающей жары.

— Может, махнем на недельку в Испанию? — предложил Олег. — Погреемся на солнышке?

— В этом году не получится, — с сожалением в голосе отозвалась Оксана. — Дети еще слишком маленькие, чтобы их оставлять без мамы. А вот на следующий ты одной неделей не отделаешься, так и знай! Буду жариться на солнце, пока не промотаю твое состояние. — Она шутливо ткнула его кулачком в бок.

— А я и не знал, что ты такая корыстная транжирка, — в шутку испугался Олег. — Придется учесть на будущее и держаться от тебя подальше!

— Трусливый ты тип, оказывается! — улыбнулась Оксана.

— Я не трусливый, я осторожный, — с ответной дурашливой улыбкой не согласился Олег.

Они подошли к фасаду одного из самых роскошных ресторанов города. Оксана внезапно оцепенела. Чувствуя предательскую слабость в ногах, всем телом оперлась на крепкую руку мужа. Несколько холодных капель случайного дождя упали ей на лицо и заставили вздрогнуть.

— Не бойся, все будет хорошо. — Олег ободряюще сжал локоток жены. — Не праздновать труса, — тихо скомандовал он. Его глаза ласково улыбнулись, подбадривая ее, рука обвилась вокруг талии, и это прикосновение снова вселило в нее уверенность. По широким каменным ступеням ресторана она поднималась совершенно спокойно.

Олег усадил ее за изысканно сервированный стол в середине зала, а сам ушел в глубину. Они договорились: сначала Оксана одна поговорит с Наташей, Олег присоединится к беседе позже. Величавый, преисполненный достоинства пожилой официант налил в ее бокал шампанского и, взяв заказ, отошел. Оксана где-то слышала: чтобы попасть сюда на работу, надо иметь высшее образование и знать не менее двух иностранных языков, причем английский в совершенстве. Судя по внешнему виду и манере поведения здешнего персонала, это было правдой.

Наташа опоздала на четверть часа.

— Скопище идиотов, — громко выругалась она, вместо приветствия. — Пятнадцать минут держали меня на улице!

Оксана молча рассматривала подсевшую к ней девушку. За полгода, что они не виделись, она очень изменилась. Даже толстый слой косметики, наложенный как штукатурка, не мог скрыть этого. И если сразу после родов Наталья выглядела цветущей броской прелестницей, то теперь перед Оксаной сидела изможденная, болезненной худобы женщина, безвкусно одетая и вульгарно раскрашенная. Видимо, швейцар на входе принял ее за женщину легкого поведения и пытался не пропустить в зал, что и привело Наташу в бешенство, решила про себя Оксана. В таких заведениях, как этот ресторан, и ночные бабочки должны быть свои — элитные, а посторонним, видимо, вход запрещен.