Елена Сапожникова - Отец ребенка

— Богатырева, зайдите ко мне.

— Хорошо, Аркадий Всеволодович, — бесцветным голосом ответила она. От этого вызова не стоило ждать ничего хорошего. По всей видимости, ее собирались попросить уйти по-хорошему. Как известно, беда не приходит одна.

В приемной не было ни души. Оксана в нерешительности остановилась. Где-то в глубине звякнул звонок, сообщая о ее появлении. Мгновение спустя в приемной появилась высокая блондинка в облегающей, как вторая кожа, ярко-красной водолазке и черной мини-юбке. Она вопросительно посмотрела на Оксану.

— Можно? — Оксана кивнула на дверь, ведущую в кабинет директора.

— Он вызывал? — поинтересовалась секретарша.

— Да, — ответила Оксана.

— Присядьте, я узнаю. — Блондинка скрылась за дверью, и через минуту Оксана услышала, как в замке повернулся ключ. Конечно, Оксана, как и все сотрудники салона, знала о связи директора и секретарши, но чтобы ее так явно демонстрировали? Теперь это надолго. И уйти нельзя, вдруг то, о чем она подумала, не соответствует действительности.

Оксана села на мягкий кожаный диван возле журнального столика, на котором лежали последние номера «Космополитена», «Лизы», «Максима» и каких-то мужских изданий, посвященных автомобилям. Она взяла один из номеров «Космо» и начала пролистывать. Не спеша просмотрела до конца, положила назад, взглянула на часы. Без четверти двенадцать, она ждала уже больше получаса.

Наконец ключ в дверях повернулся, показалась улыбчивая секретарша:

— Прошу вас, входите.

— Вызывали, Аркадий Всеволодович? — спросила Оксана неуверенно. Ей самой не понравилось, как угодливо и подобострастно прозвучал ее голос.

— Да, — услышала в ответ. Директор не спеша закурил, оглядел стол в поисках пепельницы, придвинул ее к себе и только тогда посмотрел на Оксану.

Она стояла возле самой двери, скрестив руки на выпирающем животике и не решаясь пройти дальше.

— Как ни прискорбно, Оксана Леонидовна, но, вероятно, скоро нам придется с вами расстаться, — осторожно начал он, опустив глаза в стол. Он не заметил, как огорченно дернулся ее подбородок, как она крепко сцепила руки в замок, чтобы скрыть дрожь, пробежавшую по пальцам, как участилось ее дыхание, поблекло и без того белое лицо. Он не заметил ничего, потому что не хотел и не любил замечать. — Извините, что поступаю таким образом, но прошу понять меня правильно. Скоро ввиду вашего интересного положения вы не сможете продолжать работать. Но ваше место держать полтора года свободным я не могу. Я его даже неделю свободным держать не буду. Сейчас такое время, благотворительностью не могут заниматься даже солидные фирмы. Я ценю вас как хорошего работника, но не могу заняться филантропией. У нас на восемьдесят процентов женский коллектив, и, если я дам слабину хоть в одном случае, все кинутся рожать. Так что подумайте, попробуйте встать на мою позицию и не обижайтесь. Я всегда считал вас благоразумным человеком и в этот раз думаю, что вы сами примете правильное решение. Выходное пособие будет хорошим, если мы найдем общий язык. — Он поднял на нее ничего не выражающий взгляд и отрывисто бросил: — Если у вас нет ко мне вопросов, не смею больше задерживать.

Что-то подобное Оксана и ожидала услышать. Она мягко закрыла за собой дверь кабинета, натянуто улыбнулась на вопросительный взгляд секретарши, быстро прошла по коридору и в кабинете дала волю своим чувствам.

У любого человека, наверное, есть места, куда он ходит, когда ему плохо. Кто-то бродит в одиночестве на природе, кто-то посещает шумные тусовки. Оксана предпочитала посидеть в одиночестве за чашечкой кофе в небольшом кафе. Мелкие неприятности она заедала заварным эклером и запивала латте. Начинал вырабатываться гормон счастья, нервное напряжение сменялось легкомысленным настроением, происходила своеобразная релаксация. Кафе располагалось недалеко от офиса, в нише между двумя высотными домами. Оно было отремонтировано по последним европейским стандартам, с большими светлыми окнами, выходящими в небольшой скверик. Место тихое, нешумное, подходящее для размышлений.

Сегодня Оксана немного изменила привычке. Тяжкое бремя проблем, свалившихся на нее с утра, оказалось слишком гнетущим для того, чтобы пытаться вынести его одной. Перед уходом с работы она позвонила матери и договорилась о встрече.

Было четверть шестого, когда Анна Вячеславовна подъехала. Оксана видела, как машина припарковалась на стоянке для посетителей, как мама, в строгом темном пальто, накинутом на плечи, с небольшой сумочкой в руках, торопливо пробежала по аллейке. Дверь мягко закрылась, она вошла в зал, осмотрелась и села на стул напротив Оксаны.

У мамы было красивое, умное и немного усталое лицо, какое бывает у людей, всю жизнь проработавших с детьми.

— Здравствуй, котенок. — Столько неприкрытой нежности было в ее голосе, что у Оксаны непроизвольно задрожал подбородок. — Что-то случилось? — В маминых глазах заплескалась тревога.

И Оксана начала сумбурно рассказывать, перескакивая с одного на другое. Она рассказывала и переживала все заново так, что лицо в конце концов перестало выражать чувства и превратилось в безжизненную застывшую маску.

— Да, солнышко, натворила ты дел. — Мама открыла сумочку, достала из пачки сигарету и закурила. Потом спохватилась, затушила ее в массивной квадратной пепельнице из темного стекла, стоящей на столике, попыталась разогнать рукой дым. — Извини, совсем забыла о малыше, — поспешно пробормотала она.

Оксана видела, что мама растерялась.

— Бред какой-то. До сих пор не могу поверить, что ты способна на такое сумасбродство, — призналась она минуту спустя дочери. — Но что сделано, то сделано. Ты решила заплатить? — Она вопросительно посмотрела на дочь. Оксана кивнула. Мама снова потянулась к сумке и достала сигареты. Бросила их на стол, тяжело вздохнула: — Это не выход. Шантажистам нельзя уступать. Со временем они входят во вкус и начинают с каждым разом требовать больше. Вымогают деньги до тех пор, пока не выжмут досуха. А потом открывают правду заинтересованному лицу, получая определенную сумму с противоположной стороны.

— И что ты предлагаешь?

— Может, рассказать Валере всю правду?

Оксана в ужасе замотала головой:

— Нет, он меня не поймет. Ты смогла бы рассказать такое папе?

— Пожалуй, ты права, — задумчиво согласилась мама. — Но у меня в голове не укладывается. Почему-то я не верю, что Михаил Алексеевич способен на такое. Он для этого слишком интеллигентен. В любом случае ты должна с ним объясниться.

— Я его видеть не могу! — простонала Оксана.

— А если это не он? Только представь, что он здесь ни при чем.

— А кто? Никто об этом не знает, кроме нас двоих! — яростно возразила Оксана.