Кей Торп - Занавес поднимается

— Я должен идти, — сказал он. — Я собирался заглянуть на пару минут посмотреть, как вы тут вдвоем справляетесь. В театре совсем нет возможности поговорить.

— Нет, если мы собираемся хранить наш маленький секрет, — согласилась с ним Лиз и грустно добавила: — Ты знаешь, я жалею сейчас, что вынесла этот вопрос на обсуждение. Мне очень неловко.

— Значит, у тебя не хватает смелости защищать свои убеждения, — резко сказал Райан. Он пристально посмотрел на Керри. В выражении его лица было что-то, что она не смогла понять. — Я не очень шокировал вас?

— Нет, — ответила девушка, — в любом случае я предпочитаю идеалистическую трактовку пьесы.

— Я так и думал. — Он улыбнулся. — Будем надеяться, что вам удастся сохранить ваши иллюзии. — Надевая пальто в прихожей, он предупредил: — Вам завтра предстоит тяжелый день. Уоррену, скорее всего, многое из того, что он сделал, не понравится при повторном просмотре, и он тут же захочет все изменить. Запаситесь терпением, оно вам завтра понадобится.

— Ничего себе успокоил, а?! — воскликнула Лиз, когда за ним захлопнулась дверь. — И как раз тогда, когда я начала думать, что самое плохое у нас уже позади! — Она постояла молча некоторое время и сказала уверенно: — Однако из этого разговора можно сделать один важный вывод: он никогда не женится на Пауле. Она как раз такая, какой он описал Клеопатру, и если он так отчетливо представляет себе одну, то, разумеется, ни на минуту не заблуждается относительно другой.

Керри взяла поднос с посудой и отнесла его на кухню. Она налила горячую воду в миску, капнула туда жидкость для мытья посуды, сложила чашки и блюдца и почувствовала приятное покалывание в руках. Лиз была права, отрешенно думала она. Райан не женится на Пауле. Вообще сомнительно, чтобы он женился на ком-нибудь. Пожалуй, ему не подойдет ни одна женщина.

Адриан заявился рано. Приводя в порядок волосы перед зеркалом около туалетного столика, Керри слышала тихую беседу Лиз и Адриана, прерываемую иногда смехом. Зазвучала музыка. Когда Керри вошла в гостиную, они сидели рядом на кушетке и просматривали коллекцию пластинок Лиз.

— Некоторые пластинки, должно быть, стоят целое состояние, — заметил Адриан и, взглянув на входящую Керри, улыбнулся ей своей самой обворожительной улыбкой: — Вот теперь я нисколько не сержусь, что ты так долго крутилась перед зеркалом. Зеленый цвет тебе определенно к лицу.

Опершись рукой на диванную подушку, чтобы встать на ноги, он нащупал какой-то предмет. Это была элегантная золотая ручка. Адриан был изумлен.

— Прекрасная работа, — прокомментировал он. — Твоя, Лиз?

— Нет, — чистосердечно призналась она, забирая у него ручку. — Она принадлежит… одному моему другу.

Лиз наблюдала, как он помогал Керри надеть ее светло-желтое меховое манто, и пожелала нарочито весело:

— Хорошего вам вечера. Возможно, я буду уже спать, Керри, когда ты вернешься.

«Надеюсь», — подумала Керри, когда они выходили на улицу.

Это был не очень интересный вечер, хотя Адриан старательно развлекал ее. Они ужинали, танцевали, о чем-то болтали, обсуждая то последние премьеры, то своих коллег. Адриан рассказывал анекдоты из театральной жизни.

— Такое впечатление, что ты работал почти со всеми известными актерами нашего времени, — заметила Керри, прослушав одну из историй.

Он улыбнулся с горечью:

— Совершенно верно. Но сколько из них вспомнили бы меня, услышав мое имя? Никто… — Видя, что девушка открыла рот, протестуя против его слов, он не дал ей заговорить. — Заядлые театралы, конечно, узнают, но обычные люди, которые ходят по улицам, могут многое рассказать об Оливье, Редгрейвах и Максвеллах, блистающих на подмостках, но не обо мне. Десять лет на второстепенных ролях — слишком долгий срок. Пора уже получить шанс на главную роль.

Очень сомнительно на данном этапе, подумала Керри. Адриан хороший актер, но в нем нет того, что называется «божьей искрой». Единственный шанс для него — получить главную роль, специально подогнанную под его возможности, и найти спонсора, готового рискнуть в этой игре своим капиталом.

— Сегодня главное не то, на что ты способен, а то, скольких людей в шоу-бизнесе ты знаешь накоротке, — сказал он, вертя в пальцах бокал. — Налаживай связи и взлетишь до небес. — Помолчав, он спросил небрежно: — Что тебя заставило поселиться вместе с Лиз? Ты ведь не была с ней раньше знакома?

— Нет, мы познакомились на первом чтении пьесы. Ей была нужна компаньонка, которая могла бы вместе с ней платить за квартиру, а я подыскивала новое жилье. Это было удачным решением проблемы, особенно с моей стороны. Новая квартира лучше той, где я жила раньше.

— И намного дороже, я думаю?

— Ну, не намного. Я вполне могу платить свою долю, и даже еще что-то остается на черный день.

— А Лиз оплачивала эту квартиру полностью перед тем, как ты вселилась в нее. Либо у нее небедные родители, либо сказочно богатая крестная мать.

— Возможно. — Керри беспокойно поерзала на стуле. — Адриан, это был очень приятный вечер, но…

— …но уже поздно, и мне пора идти домой, — закончил он за нее, вдруг развеселившись. — Хорошо, мисс Недотрога, я знаю, что потерпел фиаско.

Около дома он попросил таксиста подождать его и проводил девушку до входной двери.

— Ровно одиннадцать, — сказал он. — Точность — вежливость королей!

Керри засмеялась, нажимая на ручку двери.

— Спасибо, Адриан, мне все очень понравилось.

Он не сделал попытки задержать ее:

— Встретимся утром.

Лиз свернулась калачиком на кушетке в пижаме и халатике, накинутом на плечи. Она потягивала из дымящейся чашки какао и лениво листала какой-то журнал.

— Ты рано, — удивилась она. — Хорошо провела время?

— Неплохо. — Керри аккуратно повесила манто на спинку стула и присела на краешек кушетки со вздохом облегчения. — Как же давно я не танцевала!

— И это все, что ты делала сегодня?

— Если ты хочешь узнать, пытался ли Адриан склонить меня к интимным отношениям, ответ будет — нет. Между прочим, весь вечер он вел себя как настоящий джентльмен. — Она помолчала. — А кстати, ты до сих пор не сказала мне, с кем завтра пойдешь на вечеринку.

— Это потому, что я еще не решила, кого пригласить, — беспечно отозвалась Лиз. Она положила журнал на кофейный столик и встала с кушетки. — Я пошла спать. Ты идешь?

Убирая одежду, Керри подняла манто и пробежала по нему пальцами, ощущая шелковистость меха.

— Огромное спасибо за то, что выручила меня. Я чувствовала себя в нем замечательно.

— Не благодари. — Лиз повернулась к ней и странно улыбнулась: — Быть может, однажды я тоже кое-что попрошу у тебя.

Райан оказался прав. На прогоне спектакля Уоррен хмурился, чесал в затылке и, увидев конечный результат, тут же начал все переделывать как одержимый. Большинство актеров восприняли изменения философски, хотя, как Керри заметила, Райан, внимательно выслушивавший каждую новую идею, часто переиначивал все на свой лад, а иногда полностью игнорировал замечания режиссера. Его политика заставила девушку улыбнуться. Он охотно следовал всем указаниям в том случае, если они совпадали с его собственным мнением, но все остальное пропускал мимо ушей. Его Антоний не будет Антонием Уоррена — остроумный, мудрый, настоящий мужчина, бесконечно трагичный в своей гибели.