Ольга Лобанова - Любовь как спасение

«Я не ошибся — машина с секретом», — подумал Олег. Сказал, что деньги вернет, ему чужого не нужно, и уже следующим утром «Жигули» стояли на своем прежнем месте, под окнами Олеговой квартиры. Но избавиться от проклятой машины нужно было все равно — любыми способами.

Следующий покупатель рассказал не менее страшную историю. Сев за руль первый раз и отъехав от стоянки, он почувствовал, что некто, притаившийся сзади, положил ему руки на плечи и стал вдавливать в сиденье. Перепуганный насмерть водитель обернулся, но никого на заднем сидении не было. Через минуту, переведя дух, он опять тронулся в путь — руки еще сильнее впились ему в плечи. И опять — никого! В ужасе водитель выскочил из машины и поехал дальше на автобусе. Кошмарные «Жигули» опять стояли на обочине возле дома Олега. Были и еще попытки продать машину. И каждый раз, после леденящей душу истории, она оказывалась на своем месте. Олег недоумевал, почему постоянным хозяином она выбрала именно его? И почему он безропотно соглашается принять ее обратно, словно несет ответственность за все ее фокусы?

Последний покупатель, пригнавший машину к дому через день после покупки, был абсолютно уверен, что машина хочет убить его и потому сама по себе выезжает на встречную полосу в самый неподходящий момент. Терпение Олега лопнуло. Полистав записную книжку, он нашел телефон тех перекупщиков, которые сосватали ему злосчастные «Жигули». «А ведь они предупреждали, что машина с историями, а я, дурак, не поверил. Думал, по пьяни болтают. Но чего она ко мне-то привязалась?» У перекупщиков он без труда узнал телефон женщины, от которой машина перекочевала сначала к ним, а потом к Олегу. Та на удивление легко согласилась на встречу, нисколько не удивившись сбивчивому рассказу Олега о злокозненном характере ее бывшего автомобиля.

— А я думала, звонков давно нет — значит, она успокоилась. Вы же не первый хотите от нее избавиться. Почему так — понятия не имею. Что-то эта машина нам сказать хочет, но вот что — поди пойми? Приезжайте, расскажу, что знаю.

Сидя в квартире миловидной женщины средних лет и слушая ее рассказ, Олег вспоминал, что читал об этой трагедии в какой-то газете. Еще тогда подумал: ну прямо Шекспир, в наше-то время такие страсти…

— Машина не моя, по наследству от отца досталась. Я ее даже ни разу и не открывала. Страшно было… Так уж случилось, — женщина села поудобнее, намекая, что рассказывать будет долго. — Папа переехал в Москву после смерти мамы. Одному оставаться в Екатеринбурге, где они последние годы жили, ему не хотелось. Я к нему переехать не могла: у мужа здесь хорошая работа, да и у меня тоже. Обменяли папину трехкомнатную квартиру на двухкомнатную в Москве, конечно, с большой доплатой. Папу, как отставного генерала, прикрепили к хорошему госпиталю, там он ее и встретил. Молоденькая врачиха, терапевт. Веселая, симпатичная. До нее отец ни за что не хотел жениться, хотя женщины им интересовались — импозантный, обеспеченный. Говорил обычно: после мамы — все пустое. А тут эта врачиха подвернулась. Она ему рецепты, направления — он ей цветы? и конфеты. Как-то признался, что Ирина ему маму в молодости напоминает. Как у них все сложилось, не знаю, не считала себя вправе вмешиваться. Через год они поженились, папа машину купил — она хорошо водила. Да-да, ту самую, с которой вы теперь маетесь… Вскоре после этого словно кошка между ними пробежала. В общем-то, естественное дело: она отцу во внучки годилась, меня на десять лет была моложе. Добрые люди стали мне звонить, что Ира завела себе любовника. Я молчала, не хотела отца огорчать. Но вскоре и он узнал. Начались упреки, скандалы — обычная в таких случаях грязь. Отец был в отчаянии, на мои утешения твердил: убью обоих. Я испугалась — нрав у него горячий, может и убить, зря что ли столько лет в армии прослужил? Не напрасно боялась. Отец их выследил возле госпиталя, где работала Ирина, и застрелил из именного пистолета обоих, прямо в машине — в вашей… А самого его даже арестовать не успели, умер там же от сердечного приступа, у меня на руках. Все твердил: «Будь она проклята». Я у него спрашиваю: «Кого ты, папа, клянешь?» А он: «Машину, с нее все началось…»

Но самое страшное в этой истории то, — продолжала женщина, — что Ирина ждала ребенка. Тот день был последним перед ее декретным отпуском, а стал для нее вообще последним…

— А чей же был ребенок? — Олег слушал как завороженный — в газете таких подробностей, естественно, не было.

— Не знаю. Думаю, что и отец сомневался, потому так и отчаялся. Знала ли сама Ирина? Тоже вопрос без ответа, для таких задачек экспертиза нужна, но ее же никто не делал. А теперь… Теперь нет никого. Я папу очень любила, и уважала, но оправдать не могу: он ведь еще и младенца, невинную душу погубил.

— У вас есть фотографии отца? Покажите, если можно, — попросил Олег, уж очень ему хотелось увидеть генерала с такой трагической судьбой.

— Конечно, пожалуйста, — женщина с готовность достала из книжного шкафа альбом. — Вот он с мамой, вот с Ириной после их свадьбы. А здесь отец в форме, на встрече с фронтовиками — он же последние годы войны застал. Каждый год приезжал в Москву девятого мая, у нас останавливался.

На последней фотографии Олег сразу узнал старика, он часто вспоминал об их случайной встрече. Гордился в душе словами, которые услышал от него на прощание, — только что демобилизованный десантник от боевого офицера, генерала.

…Из армии Олег возвращался на поезде, с пересадкой в Екатеринбурге. Он помнил как сейчас: весна, все расцветает, счастье — просто от молодости, от избытка сил — через край хлещет. Деньги были, и Олег решил шикануть — купил билет в вагон СВ. А в купе попутчиком — генерал, в мундире, вся грудь в орденах. Олег запомнил, что тот в Москву на встречу с боевыми друзьями ехал. Старик еще горевал, что мало их осталось и с каждым годом все меньше — уходит военное поколение. Олег сначала по привычке смутился, но после бутылки водки, которую выставил генерал, об уставных отношениях забыли оба, всю ночь проговорили «за жизнь». Генерал хотя и старым Олегу показался, но держался ничего, молодцом, и пили на равных. Когда прощались, старик сказал:

— Всегда о сыне мечтал, о таком вот, как ты. Хороший ты парень, Олег, надежный. Такие и раньше не часто встречались, а уж теперь и вовсе поизвелись. Я бы с тобой в разведку пошел и, приведись, самое дорогое доверил бы — без сомнений.

Эти слова генерала — «надежный», «доверил бы самое дорогое» — и сейчас грели самолюбие Олега. А что же у него было, у генерала, самое дорогое… Олег машинально листал альбом, рассматривал фотографии, поражаясь, как дочь похожа на отца. Даже посмотрел на нее, сравнивая.