Ольга Лобанова - Любовь как спасение

— Помнишь: «Ты Надежда моя, ты любовь и надежда…»? — Спокойные глаза Сергея через набрякшие веки и синеватые подглазья с интересом смотрели на Надежду. А ей казалось, что он не просто рассматривает ее, он сверяет свои воспоминания о той девушке, которой писал стихи, с живой — взрослой — женщиной. Совпадали два эти образа или нет, она не знала, да и он тоже, похоже, не знал. Но что сейчас, такая как есть, она ему нравится, он даже не пытался скрыть.

— Помню. Как ты жил все эти годы? — Надежда поймала себя на том, что задала этот вопрос потому, что в такой ситуации его задать правильно и уместно, но вовсе не потому, что ей был интересен ответ. Ей вовсе не хотелось знать, как жил сидящий напротив нее человек. Чужой, странный, не имеющий к ней никакого отношения. Это было настоящим открытием, и оно поразило Надю.

— Женился, разводился, но тоже, как Марат, один. И тоже никому не нужен. — Сергей закурил — сигареты были дешевые, пахли скверно, Надежду даже слегка замутило. — Ты не куришь? Молодец, ты вообще молодец. Выглядишь так, ну просто леди.

— Ты тоже хорошо выглядишь. — Сергей горько усмехнулся — явно не поверил. — Мата Хари, но уже не сопливая.

— Мне пора, дочка ждет, — засобиралась Надежда. — Как хорошо, что мы встретились. Теперь я хоть знаю, за что у Бога прощения просить. Как все это было глупо тогда…

— Глупо… Три судьбы сломаны, а говоришь — глупо.

— Четыре, — Надежда всем существом почувствовала, как соскучилась по Маше.

— Да ладно — четыре, ты-то в порядке. Оставь телефон, пожалуйста. Я тебе позвоню, встретимся…

— Конечно, обязательно, только вспомню — я так плохо телефоны запоминаю, даже свой… — Надежда знала, что больше никогда не захочет его видеть. На стене напротив нее, за спиной Сергея, висел рекламный плакат городского банка. — Вспомнила, записывай, — и она продиктовала номер, по которому любому позвонившему обещали максимальные проценты при размещении вклада.

— Я позвоню.

— Конечно, буду ждать. Пока! — заторопилась Надежда. — Марата увидишь — передавай привет. Хотя… Не надо, не передавай.

Она шла по улице, с удовольствием вдыхая морозный воздух. Снег весело скрипел под ногами, и в так шагам в голове стучало: «Свобода! Свобода! Я свободна! Его больше нет».

Дома было тепло и пахло домашним печеньем, значит, мама все-таки приехала. Маша спала, на столе лежал очередной Сашин портрет — видно, дочка забыла его убрать в заветную зеленую папку. Мама тоже, не дождавшись ее, задремала в кресле. Надя тихонечко вышла на кухню, взяла телефон и набрала номер.

— Алло, это я. Извини, что поздно. Нет, ничего не случилось. Маша здорова, и мама тоже. Приезжай. Да, прямо сейчас. Я соскучилась по тебе.

Как-то так все сошлось, что понятное и привычное течение ее жизни разрушилось. И это страшно огорчало Марину. Сначала закрылся институт, где она успешно работала последние пять лет и собиралась защищать диссертацию. Весь коллектив распустили в бессрочный неоплачиваемый отпуск в надежде, что найдутся спонсоры или институт получит грант и продолжит свои научные изыскания. Те, кто нашел работу, уволились. Марина тоже бросилась на поиски нового места приложения своих сил и знаний, но взбунтовался Максим, ее муж. Аргументы его были убедительны, она с ними соглашалась, но абсолютно не представляла себя в роли домохозяйки.

— Сейчас август, — убеждал ее Макс, — в сентябре Денис пойдет в первый класс, и что тогда? Отдавать парня на продленку — угробить с самого начала? Бабушки годятся только на подхват — старые уже, живут далеко… Нанимать няню? Я против, чтобы нашим единственным сыном занималась чужая тетка. — Марина понимала, что Макс прав, но абсолютно не знала, не могла даже представить себе, как будет жить без работы. Максим добил ее еще одним аргументом: — А Рик? Раз уж взяли эрдельтерьера, надо им заниматься, особенно сейчас, пока молодой. Иначе он станет хозяином, а мы у него домашними любимцами — если повезет. Ты же настояла на большой серьезной собаке, а всякая инициатива, как известно, наказуема.

Марине пришлось покориться обстоятельствам, но покорность не была ее добродетелью и мира в душе не прибавила. Чем правильнее слова говорил Максим, тем больше ее раздражал. А чем больше она раздражалась, тем труднее ей было вписаться в новую конфигурацию ее собственной жизни. Как-то вдруг разладились ее отношения с мужем, хотя чего уж такого особенного он от нее требовал? Обычного выполнения женских обязанностей. А работа, а коллектив, а диссертация?

Первые две недели сентября пролетели незаметно: хлопот вокруг первоклассника оказалось даже больше, чем она предполагала. Постепенно неразбериха начального периода затихла, дневное расписание выстроилось, и Марина записала Рика в школу собачьей дрессуры. Два раза в неделю, пока Денис был в школе, они ходили на занятия. Марина осваивала кинологические приемы с не меньшим энтузиазмом, чем Рик навыки охранно-сторожевой службы. Потом они вместе с Риком встречали Дениса из школы, делали уроки, читали, смотрели мультики… В ноябре, когда сын немного адаптируется к школе, она будет водить его в спортивную секцию. Вроде бы и ничего, всегда при деле, но разве ради этого она оканчивала университет и аспирантуру? Чувство глубокого неудовлетворения не покидало Марину.

А тут еще машина. Как раз в тот день, когда ей нужно было съездить в институт оформить какие-то документы, ее любимый синий «Ситроен» не завелся. Что делать? Позвонила маме и попросила забрать из школы Дениса. Потом позвонила в институт — предупредила, что опоздает, и отправилась на автобусную остановку. Как все автомобилисты со стажем, годами не заглядывающие в муниципальный транспорт, Марина с интересом наблюдала за происходящим на остановке. Переминались с ноги на ногу старушки-пенсионерки, спешащие по каким-то своим неотложным делам, — такие деловитые, напряженные. Парочка старшеклассников — мальчик и девочка, явно прогуливающие уроки, покуривали в сторонке, прыщавый студент в очках с тубусом… Автобусы приезжали и уезжали, забирая пассажиров, на смену им приходили другие, а нужного Марине все не было.

Со скуки она решила почитать объявления, пестревшие на столбах по обе стороны остановки. Разного формата, написанные от руки, отпечатанные компьютерным и типографским способом, они приглашали на высокооплачиваемую работу, обещали недорого и в кратчайший срок обучить любому европейскому языку, отремонтировать «без выходных» бытовую технику, купить-продать-снять квартиру и оказать еще множество разнообразных услуг — жизнь в их микрорайоне била ключом. В самом низу, под остальными, был приклеен листок, явно вырванный из школьной тетради. Корявым почерком человека, не привыкшего часто пользоваться авторучкой, на клеточках было написано: «Если вам грустно и одиноко, а вы молоды и полны сил, позвоните мне. Я знаю, как наполнить радостью и удовольствием жизнь любого мужчины. Для меня нет ничего невозможного и запретного. Только наберите номер, спросите Марину, и все плохое останется в прошлом. Звоните в любое время. Всегда ваша, Марина». «Какая, однако, продвинутая у меня тезка», — невольно восхитилась Марина, давно переставшая удивляться нынешней свободе нравов. Ее автобус плавно подкатил к остановке, отрыл двери, из которых пахнуло теплом и людьми, но Марина его приглашением войти не воспользовалась. Она во все глаза смотрела на последнюю строчку объявления — на ней красным фломастером несколько раз был выведен номер ее домашнего телефона.