Кей Камерон - Союз двух сердец

Наконец он остановился перед дверью, ведущей в оранжерею. Это было единственное помещение в доме, которое он еще не осмотрел. Пэйс подумал, что даже если он не обнаружит здесь Хоуп, то хотя бы отдохнет в тишине. Он скользнул внутрь, стараясь поскорее спрятаться от шумных гостей.

Пэйс бесшумно закрыл за собой дверь и, повернув ручку, запер ее изнутри. Если ему не суждено найти Хоуп, то никакая компания ему не нужна. Но в ту же самую минуту, когда он вошел в оранжерею, он ощутил ее присутствие. Как он не догадался, что Хоуп следует искать там, где цветут растения? И когда глаза привыкли к темноте, он сразу ее заметил.

— Я здесь.

Ее тихий шепот был словно зов сирены, который Пэйс слышал тысячу раз, но только в своих снах. Окна оранжереи выходили на патио, но свет огней отбрасывал лишь тусклые блики во влажную комнату. На безупречной коже Хоуп играли красные, зеленые, синие и желтые отсветы, и она напомнила Пэйсу образ Мадонны, выложенный мозаикой на стекле. Одно из окон было открыто, и снаружи в оранжерею доносились приглушенные голоса и отзвуки музыки.

Пэйс хотел начать разговор, попросить Хоуп снова поверить ему, рассказать ей о своей любви. Но время слов прошло.

Он осыпал поцелуями ее губы, лицо, шею, требуя ответного чувства, которое Хоуп так упорно пыталась скрыть. Сначала с неохотой, а потом все более страстно она начала отвечать Пэйсу. Ее губы раскрылись, позволяя языку Пэйса проникнуть внутрь. Хоуп изогнулась, отдаваясь его ненасытным губам. Пэйс попытался остановиться, дождаться, чтобы страсть захватила Хоуп с такой же силой, как и его, но она крепко обняла его за шею и шепотом попросила продолжать.

Ее слова пронзили Пэйса, как вспышка молнии, и он, коснувшись губами нежной шеи Хоуп, слегка прикусил ее. Его охватила дикая, первобытная страсть, и он едва не утонул в ней. Хоуп была его первой любовью, и хотя в его жизни время от времени появлялись другие женщины — и гораздо чаще, чем он осмелился бы признать, — ни одна из них не пробуждала в нем такого огня, как Хоуп. Он поднял глаза и едва не задохнулся — аромат ее кожи и волос окутывал его, затуманивая разум.

Пэйс обнял Хоуп, крепко прижал к себе и застонал — сладостное предвкушение слишком затянулось, чтобы от него отказываться. Дрожащими пальцами Хоуп пыталась совладать с пуговицами, изнывая от желания дотронуться до его кожи, и Пэйс помог ей, с силой рванув полы рубашки. Когда ее пальцы коснулись его груди и погрузились в завитки мягких волос, Пэйс окончательно потерял над собой контроль.

Бретельки изящного платья Хоуп скользнули вниз, и Пэйс приник губами к ее груди, лихорадочно целуя ее и лаская кончиком языка. Изгибы ее тела были знакомы Пэйсу, но в них появилось что-то новое, и эта новизна еще больше разожгла его желание.

Пэйс хотел оттянуть время, нежно и не торопясь ласкать кожу Хоуп, дразнить ее, дотрагиваться до нее, но ничего не мог с собой поделать. Женщина в его руках была подобна раскаленным углям, и ему не оставалось ничего другого, как только подчиниться своим инстинктам.

И тут раздался громкий стук в дверь.

Хоуп приходила в себя слишком медленно, словно поднимаясь на поверхность из темных глубин океана. Она сдалась мирно, без сопротивления, и теперь плыла по волнам ощущений и эмоций, которые чутко и нежно направляли ее. Хоуп чувствовала, как ее волосы колышутся от легкого дуновения вентилятора. Влажный воздух оранжереи окутывал их, а аромат растений казался необыкновенно насыщенным. Хоуп ощущала себя распутной и грешной. И это ей было приятно.

А кто за дверью, ей все равно.

Хоуп подняла голову и посмотрела на мужчину, стоявшего перед ней. Свет, пробивавшийся сквозь кроны растений, был тусклым, и Хоуп могла различить лишь контуры лица Пэйса. Но ей и не нужен был свет. Она закрыла глаза и пробежала пальцами по таким знакомым впадинам и выпуклостям. В своих снах она проделывала это миллион раз, но всегда просыпалась в одиночестве. Теперь это был не сон, не фантазия, а самая настоящая реальность, и от этой мысли у Хоуп перехватило дыхание.

— Мы посмотрим, кто это?

— Думаю, лучше сделать это, — хрипло произнес Пэйс. — Иначе они вызовут службу спасения.

Губы Хоуп медленно растянулись в улыбке.

— Как думаешь, сколько времени им потребуется, чтобы приехать?

— Если их вызовет Долорес? — застегивая рубашку, Пэйс качал головой, словно всерьез обдумывал вопрос Хоуп. — Я думаю, они с Педро поднимут такой скандал, что команда приедет прежде, чем… Я хочу сказать, что спасатели приедут очень быстро.

— Хорошо, — ответила Хоуп, поправляя платье. — Давай посмотрим, кто там.

Они подошли к двери, и через секунду она распахнулась. На пороге стоял Педро Эрнандес, а за его спиной толпились разодетые гости, напоминающие стаю птиц, увешанных бриллиантами и благоухающих дорогими духами. Где-то вдалеке виднелись Бетани и Дерек, а из самого центра доносился громкий смех Долорес. Прежде чем ее муж успел что-либо вымолвить, она заметила Хоуп и Пэйса, и ее глаза загорелись, как у ребенка, увидевшего яркую игрушку.

— Пэйс, Хоуп! Идите сюда! — радостно закричала она. — Я решила показать гостям место, где молодожены проведут медовый месяц. Мы отправляемся в Акапулько!

— Акапулько? — Хоуп посмотрела на Долорес как на сумасшедшую, но та лишь ухмыльнулась.

— Да, дорогая. И прямо сейчас. Педро позвонил, и самолет уже ждет. — Она махнула своим шелковым шарфом в сторону патио и, понизив голос, добавила: — Конечно, полетят не все. Только самые привилегированные гости, вы меня понимаете?

— Но у меня есть работа, Долорес. Я не могу просто так уехать из города.

Долорес нахмурилась, и Хоуп поняла, что совершила непростительную ошибку. Хозяйка дома даже не допускает мысли, что кто-то посмеет отказаться от ее приглашения.

— И чья же свадьба для вас важнее свадьбы Бетани и Дерека? — спросила она.

Пэйс ободряюще сжал руку Хоуп, и впервые за последнее время она была рада его вмешательству в ее дела. Ей хотелось сказать Долорес Эрнандес, чтобы та не лезла не в свое дело, но не сделала этого.

— Ничья свадьба не может быть важнее свадьбы вашего сына, Долорес, — ответил вместо нее Пэйс. — Но вы ведь знаете, как важна для Хоуп ее работа. Она не может уехать вот так, ни с того ни с сего.

Долорес пристально посмотрела на Пэйса, а потом перевела взгляд на Хоуп. Ее зеленые глаза сузились.

— Раз уж ваша работа так важна для вас, то я тем более не представляю, как вы можете отказаться от этой поездки.

Угроза в ее словах была едва различима, но Хоуп услышала се совершенно отчетливо. Стиснув зубы, она улыбнулась.

— Мне бы очень хотелось поехать, — начала она, — но у меня столько проблем…

Долорес скорчила недовольную мину.