Маргарет Малькольм - Белая камелия

Джон собирался ехать в отпуск в Италию и пробыть там не меньше месяца. Дороговизна этого предприятия его не пугала. Как сказал Ник, Джон наверняка поселится в какой-нибудь убогой гостинице за пару грошей в неделю.

— К тому же у него там много друзей — он же учился там.

— Вот как! — воскликнула Серена с изумлением. — Я знаю, это, наверное, глупо, но я как-то раньше не представляла, что Джон бывал за границей и… вообще вел такую интересную жизнь. Ведь путешествовать — довольно дорогое удовольствие.

— В общем, да. Но родители у Джона были люди вполне состоятельные. После их смерти все, правда, пошло по-другому. Джону пришлось много работать. Но это не важно. Я уверен — он все равно достигнет вершин в своем деле. И кто знает, вполне возможно, как раз твой портрет и проложит ему дорогу к успеху.

— О, Ник! — обрадовалась Серена. — Как это было бы прекрасно! Но почему ты так думаешь?

Ник пожал плечами.

— Ты наверняка догадалась уже, что Джон по уши в тебя влюблен? — спросил он напрямик, пристально наблюдая за ней.

Серена быстро отвернулась, словно, как он с раздражением подумал, давая ему понять, что он лезет не в свое дело.

— Да, я знаю, — тихо ответила она.

По ее тону он все понял. Да, старому доброму Джону не повезло.

— Он хороший парень, очень порядочный, — неожиданно для себя заговорил Ник, но, к его удивлению, Серена вдруг повернулась и набросилась на него словно разъяренная тигрица.

— Да, я знаю! — Она чуть не плакала. — Я ненавижу себя за это! Именно его, такого…

— Значит, у него нет шансов?

Она кивнула и, крепко сжав губы, вдруг повернулась и кинулась прочь.

Ник неспешно вышел из машины, чувствуя неожиданный прилив хорошего настроения, и даже начал непонятно почему насвистывать какую-то веселую песенку.

Джон устроил прощальную вечеринку, и она оказалась самой веселой из всех, что видела Серена. Он назвал в гости самых разных людей — и тех, с кем он учился когда-то живописи в Риме, и совершенно случайную публику. Там были полицейский, парочка бывших клоунов, хозяин ресторана с женой. Вечеринка получилась очень бурная, все кричали и шумели, но Джон все же нашел время и подошел к Серене сказать, как он будет без нее скучать.

— Но я же буду здесь, когда ты вернешься, милый Джон, — ответила она нежно.

Он посмотрел на нее вопросительно.

— Да, надеюсь, что так, — наконец сказал он. — Но… знаешь, у меня такое предчувствие, что к моему возвращению все изменится… Прошу тебя… только оставайся такой, как сейчас, Серена… если сможешь.

Она улыбнулась, слегка покачав головой, показывая, что не понимает его, и Джон на минуту даже решил все ей растолковать. Если бы Ник не был его ближайшим другом, он бы так и поступил. Но при нынешних обстоятельствах он решил придержать язык.

На следующее утро Джон уехал. Квартира целиком осталась в распоряжении Ника. Она казалась непривычно пустой, и Ник чувствовал, что не может сесть за работу.

Пьеса была практически дописана. Оставалось добавить только несколько последних штрихов. И вдруг, неожиданно для себя, он понял, что не в состоянии изменить в ней ни слова. А, в конце концов, почему он должен что-то менять? Пьеса достаточно хороша, он написал ее в порыве вдохновения, и пусть она остается такой, какая получилась!

Он тут же, не сходя с места, позвонил в машинописное агентство, чтобы они прислали девушку, которая печатала его предыдущие работы. Она сделает все в мгновение ока, прежде чем он успеет передумать.

Ник бродил по комнате, пока присланная из агентства девица стучала на машинке. Клацанье клавиш ужасно его раздражало, и Ник гадал, печатает ли она механически или по ходу дела успевает читать текст.

Он даже, наверное, спросил бы, что она думает по поводу его пьесы, если бы неожиданно не явилась Коринна.

— Уже закончил! — воскликнула она ликующе, когда он объяснил ей, в чем дело. — Как чудесно, Ник! Она получилась не хуже, чем «Обрывки и осколки»?

— Ну… — Его смутило, что Коринна начала говорить об этом при машинистке. — Подожди — прочтешь сама.

Он передал ей первые, уже отпечатанные листки. Коринна устроилась поудобнее в кресле и принялась читать. Через некоторое время она нахмурилась.

— Кажется, эта пьеса не очень похожа на «Обрывки и осколки», да? — заметила она.

Ник рассмеялся:

— Дорогая, какой смысл писать две одинаковые пьесы? Про меня начнут говорить, что я повторяюсь.

— Да, но… — небрежно произнесла она, снова углубившись в чтение. Она сразу поняла, что пьеса хороша и что роль главной героини написана блестяще. Но это была совсем не ее роль. Она просто не могла представить себя в роли Джилл. Ей сразу вспомнилось все, что говорил Марк. Сможет ли Ник еще раз повторить свой успех? И сознает ли он до конца, что успех его первой пьесы во многом создан ее игрой? Судя по всему, он так не считал.

Впрочем, можно будет, конечно, кое-что изменить. Это нетрудно. Только, пожалуй, стоит немного подождать с этим. Она знала по своему опыту, что авторы готовы биться до последнего за каждое слово. Но потом, постепенно, они начинают понимать, что все изменения в их же интересах, и успокаиваются.

— Это просто замечательно, Ник, — сказала она наконец, разглаживая ладонью последний лист. — Конечно, она очень отличается от твоей прежней пьесы — я уже говорила. Она уже полностью закончена?

— Целиком и полностью! — твердо сказал он. — Я не позволю изменить в ней ни слова!

Коринна опустила глаза.

— Да, я тебя понимаю. — Видимо, придется с ним побороться. Ника трудно будет переубедить, ведь он такой упрямый.

Ник пошел провожать машинистку. У Коринны было несколько минут, чтобы обдумать положение. Внезапно она почувствовала приятную уверенность от слов Марка — он ведь говорил, что будет только счастлив обеспечить ей финансовую поддержку. Но разорвать контракт…

— А какие у вас планы с мистером Джанкином по поводу новой пьесы? — спросила она.

— Мм… «Осколки» будут идти еще пару месяцев, не больше. А мы тем временем приступим к репетициям примерно в том же составе. Премьеру назначим где-нибудь на сентябрь.

— Понятно, — задумчиво сказала она. — Ник, а нельзя устроить хотя бы первое прослушивание прямо сейчас? Раз ты говоришь, что играть будут все те же, можно было бы им показать пьесу, чтобы мы получили о ней какое-то представление. Тогда у тебя осталось бы время на исправления и переделки.

— Я же тебе сказал — на этот раз никаких изменений не будет, — упрямо повторил Ник. — Ты, кажется, забываешь, Коринна, что я несу половину всех расходов по постановке. Так что последнее слово остается за мной!

— Конечно, дорогой, как скажешь, — автоматически согласилась Коринна.

— Вот именно! — сказал он строго, а потом неожиданно улыбнулся. — Дорогая, это просто смешно — мы спорим из-за того, что вовсе не понадобится. Пойдем лучше куда-нибудь пообедать. Забудем на время про работу. Мы с тобой заслужили небольшой отдых.