Елена Булганова - Любовь до востребования

Люблю тебя и очень жду. Твоя Галка».

Валя уже хотела заклеить конверт и бросить его в большой деревянный ящик справа от стойки. Но потом припомнила: ах да, фотографии! Пришлось бежать домой.

Она отобрала три фотографии. На двух была только Галина, красивая, веселая, демонстрирующая фотографу все достоинства своего шикарного платья. А на третьей они стояли вдвоем, приобняв друг дружку за талию. На этой фотографии Галя была особенно хороша. Валя сперва хотела себя отрезать, но поняла, что снимок будет выглядеть странно, даже подозрительно, — и вложила в конверт как есть. А потом еще раз сбегала к почтовому ящику. О тошноте и недомогании она в этот день даже не вспоминала.

Дома у матери был просто пир горой. Пока Валя бегала к почте, пришли родители Степана, принесли холодец, салаты и вино. Мать тоже лицом в грязь не ударила: только и носила с кухни закуски. Степан, веселый, сияющий, вышел встречать супругу в прихожую.

— По какому случаю гулянка? — испуганным голосом спросила Валя.

— Да так, — отмахнулся муж. — Старики решили немного погудеть.

Но тут же не удержался, расплылся в довольной улыбке:

— Знаешь, заинька, а я работу классную нашел.

— Еще одного ученика? — удивилась Валя. Вроде раньше это не было поводом для радости.

— Нет, я и прежних распущу, — беззаботно махнул рукой Степан. — Понимаешь, встретил сегодня на улице своего одноклассника. У него, оказывается, отец организовал ресторанный бизнес. И вот меня пригласили управляющим в один из ресторанов. На долю от прибыли! Представляешь, Валюш? Там же можно и на квартиру заработать, и малышику все нужное купить!

— Здорово, — согласилась Валя. — Только разве ты сможешь совмещать учебу с работой?

Степа тут же погрустнел, и она пожалела, что вообще заговорила об этом.

— Да, придется вслед за тобой уходить в академку. Но, слушай, голова-то мне на что дана? Буду так же работать в архивах, найду время. Заработаю хотя бы на то, чтобы снять нормальную квартиру, а дальше посмотрим.

— Какой же ты молодец, — от всей души проговорила Валюшка.

— Правда? — совсем по-детски обрадовался Степа. — Тогда покажи, как ты меня любишь.

— Показываю! — Валя вскинула руки и крепко обняла супруга за шею. Поцеловала его в самое чувствительное местечко, которое у Степы почему-то находилось за правым ухом. В этот момент выглянула в прихожую мать и строго спросила молодых, почему заставляют себя ждать.

— Ну, не будем называть повода, чтобы, не дай Бог, не сглазить, — провозгласил отец, поднимая бокал, и все дружно посмотрели на Валюшкин живот. — Скажу коротко: просто выпьем за нашу радость. И за то, что сейчас у молодых появилось куда больше возможностей наладить свою жизнь, чем в свое время было у нас.

Валя чуть коснулась губами краешка бокала и подумала: «Да, но вас не убивали». Эта мысль потрясла ее настолько, что в дальнейшем она никак не могла настроиться на совместное веселье. Она все думала о том, как же это получается: ведь совсем недавно ее муж и Илья вместе ходили в школу. А теперь один из них обустраивает свою жизнь, а второй находится на границе между жизнью и смертью. И это было пугающе несправедливо.

— Тебе не жалко Ванечку? — уже в десятый раз повторил Степан. На лице его застыла та самая недоуменно-обиженная гримаса, которая когда-то так умиляла Валюшку. В последнее время она словно намертво приклеилась к лицу мужа.

— Но ведь все дети ходят в детский сад, — тоже не в первый раз произнесла Валя.

— А ты думаешь, им там очень хорошо? Начнутся болезни, проблемы с едой, с засыпанием…

Предмет спора — их двухлетний сын Ванечка — сидел у отца на коленях, весело подпрыгивал и пытался изобразить рычание мотора.

— Но я хочу вернуться в институт, — робко напомнила Валя. — Может, договориться с какой-нибудь женщиной, чтобы сидела с Ваней хотя бы до обеда?

Степан молчал, думал о чем-то. Он только что пришел с работы, и было заметно, что он бесконечно устал и издергался. Вале вдруг сделалось до слез жалко мужа.

— Пойми, надо же мне когда-нибудь выйти на работу, — заговорила она торопливо. — А у меня даже профессии никакой нет.

— А по-твоему, учитель — очень выгодная профессия? Ты в любой момент можешь пойти в детский сад воспитательницей, за те же самые деньги. Кстати, тогда и Ванечку можно будет водить в садик, под твоим присмотром. А потом, когда он пойдет в школу, можно будет подумать и о твоем дальнейшем образовании.

Степа сказал это — и глубоко вздохнул. Валя тут же поняла, о чем он думает: о собственной несостоявшейся карьере ученого. Муж никогда не укорял ее за то, что ради семьи вынужден был бросить учебу. Но Валя и без напоминаний постоянно чувствовала свою вину перед ним.

Теперь они жили на Петроградке, в однокомнатной квартире, небольшой, уютной. Хозяева попались деликатные и не дергали по пустякам. Но почему-то со времен своей беременности Валя прониклась стойким отвращением к съемным квартирам. При каждом удобном случае она старалась уехать в родной город. К тому же только там, перепоручив ребенка маме, она могла хоть немного побыть одна, пройтись по магазинам, привести себя в порядок.

Поехала она и на эти выходные. Муж проводил их до автобуса. Через пару часов ему снова нужно было выходить на работу.

— А тебе какая-то женщина звонила, — сказала ей мать сразу после приветствия.

— Кто бы это мог быть? — от всей души удивилась Валя. Потом подумала и произнесла с некоторым усилием: — Галка?

— Нет, куда, ее бы я узнала! — заверила мать.

Валя почувствовала облегчение. Бывшая школьная подруга была давно забыта. Валя знала, что Галка удачно вышла замуж, живет где-то в Питере, но никогда с ней не встречалась и не созванивалась. Была дружба — да вся вышла.

Мать сказала:

— Ты такая бледная, Валя. Совсем, что ли, не бываешь на улице?

— Да, пока Ванечка болел, ни разу не выходила, — машинально проговорила Валя, думая о том, кто же мог ей звонить. — Мы и сейчас еще не гуляем.

— Так сходи сейчас, пройдись по парку, — рекомендовала мать. — Погода, конечно, неважнецкая, но хоть воздухом подышишь.

— Ладно, пойду. Заодно крем себе куплю, — чуть подумав, согласилась Валя.

На улице у нее немного закружилась голова, — наверное, от свежего воздуха, которого так не хватало в центре Питера. Она пошла к парку не прямой дорогой, а кругами, через дворы, в которых когда-то протекало ее детство.

— Валя, ты? — окликнул ее чей-то голос.

Валя резко обернулась. К ней через двор ковыляла какая-то старушка, опиралась всем телом на самоструганную палку. Валя могла поклясться, что никогда не видела ее прежде. И только в последний момент признала тетю Фатиму.

— Что с вами? — спросила она, испуганно косясь на палку. — Вы в аварию попали?