Лоис Дайер - Его девушка

– Бремя ответственности тут ни при чем, – со смешком произнес Расс. – Поверь ветерану сердечного фронта, ни один мужчина не выступит против лучшего друга, если все, что он чувствует, – это ответственность за женщину. Нет, милая, мы бросаемся на людей только тогда, когда обезумеем от ревности, – и вот как раз это случилось с Коди в тот вечер в «Юнион-салуне».

Ребекка жадно впилась взглядом в лицо Расса. Его слова казались такими искренними. Впервые за долгое время в душе ее вспыхнула надежда… и погасла, стоило только вспомнить Коди рядом с Патрицией Мартин. Если сходят с ума по одной женщине, то не проводят время с другой.

– Возможно, ты прав, – сказала она неуверенно.

– Не «возможно», а прав, – заверил Расс, расслышав в ее голосе сомнение. – Могу со спокойной совестью обещать тебе, что вы с Коди будете жить долго и счастливо.

Он открыл дверь и легонько подтолкнул девушку внутрь. Она не поверила обещанию, но спорить не стала. «К чему, пусть остается при своем заблуждении», – подумала она уныло, а вслух сказала:

– Спасибо за ужин и за фильм. Все было очень мило.

– Я рад, – серьезно сказал Расс, мысленно усмехаясь: еще никогда ему не говорили после свидания, что все было очень мило.

Услышав такие слова от любой другой женщины, он воспринял бы их – и вполне резонно – как оскорбление. Но Ребекка просто не хотела его расстраивать.

Они пожелали друг другу доброй ночи. Девушка проводила Расса взглядом до машины, прислушиваясь к тому, как он не в такт насвистывает популярную песенку, а когда осталась одна, медленно поднялась в свою комнату. Там она зажгла настольную лампу с плотным абажуром. Мягкий рассеянный свет сразу сделал уютной небольшую спальню – единственное помещение в доме, где Ребекка дала волю своей женственности. Двуспальная кровать вишневого дерева с пологом, доставшаяся ей в наследство от бабушки, была покрыта шелковым стеганым одеялом. Полог был кружевной, как и занавески на окнах. У стены стоял высокий комод с бесценной коллекцией старинных кукол. Ребекка очень любила эту комнату, но сегодня она была слишком безутешна, ничто ее не радовало. Она грустно переоделась в ночную сорочку, смыла скромный макияж и причесалась на ночь. И все это время ее не покидали мысли о Коди.

Наконец она забралась под одеяло и потушила лампу. Но стоило только закрыть глаза, как воображение начало рисовать картины одна другой неприятнее. Патриция, всем телом прильнувшая к Коди в пылком объятии.

«Интересно, что они сейчас делают? – Девушка перевернулась на живот, скомкав одеяло. – Целуются на прощание? А как же иначе! Он ведь не считает ее сестрой и не находит поцелуи с ней безнравственными! И не только поцелуи. Должно быть, они сейчас у нее дома… что-нибудь насчет посошка на дорожку… а она не из тех, кто упустит случай. В салоне Карен она превозносила Коди до небес, не забыв упомянуть про тело… могу себе представить, чем они сейчас занимаются!»

И она представила, причем весьма живо, после чего со стоном уткнулась в подушку, пытаясь оттеснить яркие, мучительные образы.

Ночь предстояла долгая.

Ребекке не пришлось бы так страдать, знай она, каким коротким было прощание Коди с Патрицией. В кинотеатре он почти не видел фильма, то и дело поглядывая на Расса и Ребекку, хотя и занял места как можно дальше от них. Титры еще шли, когда он бросился вон, таща за собой протестующую Патрицию. На ее упреки он недвусмысленно дал понять, что на этом вечер можно считать законченным, подбросил ее до дома и был таков, едва пожав на прощание руку.

– Черт дернул меня согласиться… – бормотал он час спустя, перекидывая охапку сена через перегородку в стойло.

– Что?

Коди вздрогнул и оглянулся. Его отец шел по проходу между стойлами.

– О чем ты?

– Разве ты не ко мне обращался? Ах, нет! Выходит, ты разговаривал сам с собой, – ехидно заметил Закери.

– Я вообще ничего не говорил! – сердито сказал Коди.

– Ну, значит, мне послышалось.

Некоторое время Пакетт-старший, опираясь на трость, следил за ловкими движениями сына.

– Как насчет того нашего разговора? Когда начнешь перегонять скот на верхние пастбища?

Коди ответил не сразу: мысли его весь день были так заняты Ребеккой, что все пастбища на свете вылетели из головы.

– Еще не знаю, – буркнул он мрачно.

– Так подумай, – продолжал Закери со значением. – Между прочим, в этом году Ребекке впервые придется обойтись без помощи дяди и все проделать самой. Ты уже спрашивал, когда она подготовит скот к перегону? Если нет, то поторопись.

На ранчо Колтер было тихо, сумерки сменялись черным бархатом ночи. На крыльце горел свет, но в доме было темно, лишь откуда-то из самой глубины здания пробивался слабый отсвет. С минуту Коди пребывал в совершенно несвойственной ему нерешительности, потом отер влажные ладони о джинсы и постучал.

Ответа не последовало. Тогда он оглядел двор и хозяйственные постройки. Не только машина Ребекки, но и древний пикап, в котором она обычно объезжала свои угодья, были припаркованы на обычных местах, и Коди решил, что она должна быть дома. Потом его осенило, что за ней вполне мог заехать очередной поклонник. Между лопаток прошел холодок, заставив поежиться – до того неприятной показалась эта возможность.

Коди решил постучать снова, просто на всякий случай, но тут дверь открылась.

– Коди! – воскликнула Ребекка.

Она не сумела бы скрыть радость, даже если бы попыталась. Отворить дверь на стук и обнаружить на крыльце Коди – это казалось невероятным, почти чудом, на которое она не смела надеяться. Тоска по нему превратилась в душевную боль, от которой не было спасения. И вот разом все встало на свои места, можно было под покровом надвигающейся тьмы сколько угодно смотреть на любимого человека, не боясь выдать себя.

– Привет… – начал Коди, но голос так плохо повиновался ему, что он вынужден был откашляться.

Он хотел и не мог поверить в то, что лицо Ребекки в самом деле вспыхнуло от радости, что это ему не померещилось.

– У тебя найдется для меня минутка-другая?

– Проходи, – сказала девушка, отступая, потом спросила: – Может, посидим на веранде, на качелях? В доме сейчас душно.

– Веранда меня вполне устроит, – серьезно ответил Коди.

Скамья-качели была на совесть прикреплена к дубовой балке перекрытия и могла выдержать любой вес. Все же Коди осторожно пристроился рядом с Ребеккой, пробуя сиденье на прочность, и только потом откинулся на спинку, уперев ногу в пол, чтобы остановить покачивание.

В углу веранды было сумрачно, это позволило девушке несколько долгих минут любоваться задумчивым лицом Коди. Просто смотреть на него было таким несказанным удовольствием, что она не сразу обратила внимание на необычное поведение позднего гостя. Коди нервничал, чего на памяти Ребекки никогда еще не случалось.