Нора Филдинг - Страстные очи

— Куда ты меня привез?

— Я же сказал — в твой дом! Дом, который я купил для тебя. Очень хочется отправиться снова в увлекательное путешествие с той особой. Ты не хочешь узнать ее имя?

— Мне нет дела до ваших интрижек, лорд Хэррингтон!

— А я все-таки скажу. Ее зовут… Шерилл!

— Что-о?

— Шерилл! — Он потянулся к Шерилл, а она обняла его за шею и припала к его губам.

Поцелуй, видимо, оказал на Эдварда такое же колдовское влияние, как и на Шерилл. Взор его вдруг затуманился, и он неожиданно пробормотал:

— Я люблю тебя, Шерилл!

Он снова признается ей в любви? Нет! Этого не может быть. Она ослышалась, но сердце уже твердило ей: да, да, ты любишь и любима! Шерилл закрыла глаза, боясь взглянуть на Эдварда. Вдруг она ошиблась и ей все только показалось?

— Я собрался развестись с Ванессой уже давно. Решение мое было продуманным и взвешенным, отказываться от него я не собирался, но, что думала о нем Ванесса, я не знаю. Возможно, считала, что еще не все потеряно.

— А она была не права? — В голосе Шерилл снова зазвучала ревность.

— Не знаю, Шерилл. Я мог бы тебе сейчас соврать, но это было бы нечестно. Все дело в том мальчишке…

— У тебя… сын?! От Ванессы?!

— Нет, от Ванессы у меня детей нет. Она пока не хотела их иметь.

— А от кого? Ты уже был до нее женат?

— Успокойся, Шерилл, не был я ни на ком женат до Ванессы и нет у меня ни сына, ни дочери. Я говорю о себе. У меня в детстве был бульдог Синклер. Однажды он кинулся на черепаху одной маленькой девочки с малиновым бантом в рыжих кудряшках. Она так горько заплакала, но я был высокомерный маленький засранец. Взял собаку и ушел, даже не поинтересовавшись, что же произошло с рептилией. — Эдвард рассказывал очень медленно. Казалось, каждое слово дается ему с трудом. Голос звучал глухо, а последнее предложение прозвучало совсем тихо, почти шепотом.

Шерилл стало жарко и хорошо от его слов. Если бы ее кто-нибудь спросил, почему немного грустную историю Эдварда она приняла за настоящее объяснение в любви, она бы не смогла ответить. Потрясенная, она молчала. Потом обрела дар речи и пробормотала:

— Она умерла.

— Бульдог разорвал черепаху на части?

— Эд, милый, собаки не едят черепах. Она умерла от старости. Так получилось…

— А ты откуда знаешь? Неужто…

Шерилл улыбнулась. Она хотела сказать, кто была та горько плакавшая девочка, но передумала:

— Я же ветеринарный врач… Лечу животных…

— Господи, какой же я дурак! Всю жизнь искал тебя, а ты была рядом, а я женился на Ванессе…

— У тебя еще вся жизнь впереди, чтобы исправить ошибку.

— Готов начать прямо сейчас…

Шерилл опять ощутила его губы на своих… Его глаза были так близко от ее лица. Она заглянула в них. То, что Шерилл там увидела, наполнило ее счастьем и уверенностью. Ее душа вынырнула из тела и устремилась к звездам. Она ощущала дрожь, волнами пробегавшую по телу. Голова кружилась, и Шерилл тотчас же забыла обо всем на свете, кроме единственного мужчины, в чьих руках она была сейчас и рабыней и королевой. Душа ее наполнилась радостью, а тело плавилось в неизъяснимом блаженстве.

— Пойдем в дом, чтобы жить там долго и счастливо, — шепнул Эдвард, отрываясь от губ Шерилл, и, не дожидаясь ответа, подхватил на руки дорогую ношу.

Они с Эдвардом будут всю жизнь вместе! Это все, что было нужно в жизни Шерилл. И он сам ей это сказал! Восторг и мука сливаются воедино. Внутри нее загорается пламя, потушить которое не может никто, кроме ее Эда.

Солнце ласково скользило по щеке Шерилл и нежно щекотало ее за ухом. Она приоткрыла один глаз и тут же закрыла — выплывать из сонной нирваны не хотелось. Сладкая дрёма огромным мягким плюшевым мишкой снова навалилась на нее и крепко смежила веки. Но все-таки пришло время проснуться. Шерилл опять открыла глаза и блаженно потянулась. Спальня была залита солнечным светом. Пора вставать, подумала Шерилл. Сегодня годовщина ее свадьбы с Эдвардом и день рождения ее дочки. Они всегда отмечали эти даты вместе. Так уж получилось!

Шерилл покраснела. В ее памяти возник тот день три года назад. До сих пор ее щеки становятся пунцовыми, когда она вспоминает о свадьбе. Оформление их разводов затянулось. А Эдвард настаивал на торжественном бракосочетании в церкви.

— Я хочу, чтобы никто не усомнился в правах моего сына на титул, — говорил он Шерилл.

— Опомнись! — пыталась увещевать его Шерилл. — О чем ты? На дворе двадцать первый век, а УЗИ показало, что рожу я девочку!

Но все уговоры были бесполезны. Эдвард стоял насмерть. И вот пришлось Шерилл на последнем месяце беременности предстать перед алтарем в воздушном белом платье с рюшечками и бантиками, этакой горой сливочного торта. Хорошо, что она хоть настояла не надевать фату. И так, наверное, все со смеху покатывались. Хороша невеста! У церкви дежурила «скорая помощь». Предусмотрительность оказалась нелишней. Стоило Шерилл сказать «да» на вопрос священника, как у нее начались схватки. И спустя несколько часов на свет появилась чудная малютка — Джинни.

Шерилл услышала детский смех и, встав с кровати, подошла к окну. Она хотела порадоваться вместе с дочкой какому-то радостному моменту в ее жизни, но вдруг лицо Шерилл потемнело от страха и она с криком вылетела из спальни.

— Стой, Джинни! Не подходи к нему! Стой! Джинни!

Дочка оглянулась и непонимающими глазами посмотрела на мчащуюся по лужайке Шерилл.

— Мамочка, мамочка! Посмотри, какой он хороший! — И Джинни обняла руками за шею огромного коричневого дога.

Шерилл закрыла лицо руками и бессильно опустилась на траву. Она ждала страшного крика, последнего крика Джинни, но ничего не было. Только серебристый смех дочки и вторящие ему радостные восклицания мужчины.

Шерилл открыла глаза. Джинни и дог весело играли, а довольный Эдвард радостно посмеивался.

Шерилл рассердилась.

— Откуда взялся этот дог? Он может быть заразным!

— Мама, это теперь моя собака! Мне папа ее подарил!

— Шерилл, ты врач! Осмотри пса, если сомневаешься в его здоровье. — Глаза Эдварда весело блестели.

— Но, Эд, взрослая собака не полюбит ребенка, если она воспитывалась в семье, где не было детей!

— Шерилл, посмотри! Роджер, мне кажется, уже любит Джинни!

Коричневый Роджер ласково вылизывал лицо Дженни, а та панибратски поглаживала его по спине, приговаривая:

— Хорошая собака… Хорошая… Я теперь твоя хозяйка, Роджер!

Эдвард подошел к Шерилл, нежно обнял ее и поцеловал.

— Звездочка моя…

Cм. роман С. Моэма «Узорный покров» (прим. авт.).

Психиатрическая больница в Лондоне.