Шерил Уитекер - Контракт на любовь

Сью Канингхем недавно исполнилось двенадцать лет. В сущности, она была очень послушная девочка. Но раз в году никакая сила не могла ее заставить выполнять предписанные требования. И каждый раз родители с тоской ждали этого дня.

В это злополучное время Сью сбегала с уроков, возвращалась домой часа на три позже обычного, заранее готовая к наказанию, которое выдумают родители. День этот приходился на канун открытия ежегодной майской ярмарки в Ньюкасле.

Ярмарка начнется завтра, а сегодня Сью спряталась в душевой, подождала, пока раздевалка опустеет, и, натянув платье, забилась между гардеробными ящиками. Она должна была дождаться свою младшую сестру Бидди.

Сью безумно волновалась, как волнуется молодой пес в предвкушении прогулки и возможности побегать на свободе без поводка.

Бидди влетела в раздевалку и, даже не потрудившись найти сестру, горячо зашептала:

— Давай быстро, меня Вредина засекла.

Врединой дети звали инспектрису пятых-седьмых классов.

Операция по открыванию слухового окна и вылезанию наружу была многократно отработана до этого и успешно проведена в очередной раз. Затем, преодолев невысокую школьную ограду, сестры побежали по улице, направляясь к заветному месту. Денег на автобус у них не было, поэтому весь путь до реки, потом через мост и дальше вдоль Клемптонского поля занял почта час.

Надо сказать, что каждый раз их матушка задавала своей старшей дочери один и тот же вопрос. Она не могла понять, какая такая особая нужда заставляла ее детей отправляться на ярмарку накануне ее открытия, когда ни один павильон еще не работал? Неужели трудно было дождаться следующего дня, когда ворота торжественно распахнутся для посетителей, и они всей семьей отправятся на Клемптонское поле веселиться и отдыхать! Закружится карусель, на лотках станут продавать всевозможные сладости, а из динамиков зазвучит веселая музыка… Так и не добившись вразумительного ответа, мать тяжело вздыхала и выразительно смотрела на отца. Отец тоже вздыхал и придумывал наказание. Сью казалось, что в глубине души отец понимает ее, и не обижалась на его нравоучения.

Родители не понимали, что бессмысленно ждать до завтра, если праздник можно начать уже сегодня. И потом, одно дело гулять по ярмарке под надзором родителей и совсем другое, когда ты сам идешь по велению сердца. Маме хотелось выпить чаю, поболтать с соседками. А Сью и Бидди мечтали на лишнюю минутку-другую задержаться возле факира, который дышал огнем и глотал ножи. Ну и самое главное, накануне ярмарки просто необходимо разведать, что же в этом году будет самое интересное и новое. Тогда появится возможность завлекать родителей туда, куда хочется самим.

Сью нравилось бродить по полю, слышать стук молотков, наблюдать, как заезжие акробаты разогревают себе немудреную еду и болтают о пустяках. Нравилось вдыхать запах свежеструганного дерева, невысохшей краски, влажной земли. На всю жизнь она полюбит канун праздника больше, чем сам праздник.

Между двумя павильонами девочка заметила небольшую палатку. В прошлом году такой здесь не было. Над шатром еще не успели приколотить вывеску, и Сью крутила головой, пытаясь понять, что же это будет. Она посмотрела на сестренку, но Билли совершенно не интересовало невзрачное сооружение.

— Сью, я пойду вон туда, там обезьянка, — сказала сестра, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Иди, только недолго, — разрешила она на правах старшей.

Бидди подпрыгнула и побежала смотреть свою дрессированную мартышку. А Сью все никак не могла отойти от шатра, изнывая от желания заглянуть внутрь. Но ей почему-то было страшно…

И тут полог заколыхался, и она услышала голос. Из палатки выглянула приятная рыжеволосая толстушка средних лет. Ничего пугающего в ней не было.

— Привет, девушка! — улыбнулась она Сью. — Решила очередь занять с вечера?

Сью захлопала пушистыми ресницами и спросила:

— А куда очередь?

— Приходи завтра — увидишь. А если поможешь мне немного, то обслужим тебя бесплатно, как почетного гостя. Незнакомка исчезла, но вскоре появилась вновь, но уже с фанерной вывеской, молотком и гвоздями.

— На, подержи афишу, — протянула она фанерку девочке, — а я прибью.

Афиша гласила: «Великая Сесострис. Видения в магическом шаре. Предсказания судьбы по звездам и линиям ладони. Вход — 2 шиллинга».

Подходя к дому, Сью прикидывала, какое же наказание придумают родители на этот раз. Мать сидела на пороге. Увидев дочерей, она молча встала и подождала, пока те с виноватым видом не подойдут ближе, при этом стараясь не смотреть на нее.

— Бидди, ты молчи и вздыхай, — успела шепнуть Сью. — Я скажу, что сама тебя подговорила.

Сколько Бидди себя помнила, старшая сестра всегда защищала ее и выгораживала.

Сью была готова к долгому разговору, вопросам и неминуемому наказанию. Все оказалось гораздо хуже.

Беглянки сидели на диванчике напротив отца. Мэтью Канингхем холодно посмотрел на своих дочерей и изрек только одну фразу:

— Так, Сью, это — твоя работа. Я знаю. Завтра будешь сидеть дома. На ярмарку мы пойдем без тебя.

Вот это была действительно катастрофа!

Утром Сью не стала выходить из комнаты: ей и так было слышно, как родные шумно собираются на праздник. Нарочно возятся так долго, чтобы меня подразнить! — подумала Сью и приняла решение. Она была девочка послушная, но не попасть на праздник, который бывает всего раз в году, это уж слишком… А если сейчас же вылезти в окно и добежать до Клемптонского поля? Конечно, можно было повстречаться там с родителями, но если быстро…

Народу возле знакомого шатра оказалось немного. Люди останавливались, читали надпись на вывеске, подначивали друг друга, тщательно маскируя любопытство и страх. Потом кто-нибудь самый решительный, делано смеясь, заглядывал внутрь, доставал пару шиллингов или полкроны и исчезал за таинственным пологом…

Выходили оттуда, конфузливо улыбаясь, но никто не рассказывал, что ему нагадали. Все просто отшучивались.

Сью рискнула и проникла в полутьму шатра, пытаясь отыскать там спою вчерашнюю знакомую. Той нигде не было, а за столом в тусклом свете свечей девочка разглядела строгую женщину с блестящими черными глазами. Она скупым и властным жестом указала посетительнице на табурет напротив. Та села и сложила руки на коленях. Взгляд ее тут же приковал большой стеклянный шар.

— Что ты хочешь узнать, маленькая Сьюзен? — низким глухим голосом спросила Сесострис.

— Я… я даже не знаю, — растерялась девочка, недоумевая, откуда эта чужая женщина знает ее имя.