Алисон Робертс - Пойманная мечта

Он думал, что перемены никак не затронут его собственную жизнь. Его крыло дома было обособленно, он питался в ресторанах, поэтому не пользовался общей кухней. И разумеется, Белла не станет работать двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, поэтому они, скорее всего, даже и не встретятся.

Как же он был наивен!

Присутствие Беллы напоминало… звук или запах. Оно проникало в те помещения, куда она не заходила. Оно таилось в углах и распространялось по всему дому. Но его мать была счастлива, поэтому он терпел.

Но Джонни Кэш?

Неприемлемо. Ни при каких условиях.

Леди Дороти наконец освоила электрическое скольжение. Белла широко улыбнулась и подняла руку.

— Дайте пять, — скомандовала она. — Вы легенда.

Сколько пожилых женщин готовы дать пять? Улыбка Беллы стала еще шире, когда ладонь леди Дороти мягко хлопнула по ее руке.

Сколько пожилых женщин решились бы учиться танцам в стиле кантри? Или стали бы заниматься по программе реабилитации с такой готовностью, которую демонстрировала ее пациентка? Это была самая большая отдача, о которой она когда-либо могла мечтать, и если состояние леди Дороти будет улучшаться с такой же скоростью, как и на прошлой неделе, то планы Беллы уехать за границу через полгода не нарушатся.

— Давайте еще раз, — сказала леди Дороти. — Чтобы не забыть до завтра.

— Конечно. Еще Джонни Кэш?

— Нет. Давайте попробуем «Мое разбитое сердце» еще раз.

Мягкие интонации Билли Рэя Сайруса заполнили помещение. Белла встала позади леди Дороти.

— Хорошо. Шаг вправо. Левую ногу перекрестить сзади. Правую ногу вперед. Топнуть левой и хлопнуть.

Белла громко хлопнула, так как леди Дороти не могла рисковать своими заживающими суставами. Она даже добавила «Уху!», когда они повернулись к следующей стене, чтобы повторить движения.

Но обе остановились, не сделав следующего шага. В дверях стоял Оливер.

— Здравствуй, дорогой. — Леди Дороти повысила голос, чтобы перекричать Билли Рэя. — Ты как раз вовремя. Присоединяйся к нам.

Белла видела, как слова «ни за что в жизни» готовы сорваться с губ Оливера.

— Пожалуйста, — протянула леди Дороти. — Это не настоящие кантри-танцы, когда нас всего двое.

Просьба звучала очень милой, но Белла заметила в глазах пожилой леди решимость не принимать отказа. Что там Оливер говорил про стальной стержень?

И что говорила леди Дороти о том, что Оливеру надо встряхнуться? Заставить немного повеселиться? А что может быть веселее танцев?

— Давайте. — Белла попыталась изобразить свою самую очаровательную улыбку. — Вы же нейрохирург. Это легко.

— Займет всего пару минут, — тверже произнесла леди Дороти. — Я хочу показать, насколько лучше я стала держать равновесие.

— Я посмотрю отсюда.

— Не будь таким занудным, Оливер, — не отставала мать. — Это весело.

Белла едва сдержала улыбку, когда увидела, как грудь Оливера поднялась от страдальческого вздоха и он снял пиджак, ослабил галстук и закатал рукава.

— Пять минут, — отрезал он. — И мне нужно позаниматься на тренажерах.

Это явно не доставляло Оливеру радости, Белле стало почти жаль его. Но, возможно, танцы пойдут ему на пользу. Может, он великолепный хирург и сильно любит свою мать, но он действительно настоящий зануда.

Оливеру нужно было встряхнуться, и Белла поможет ему.

Она улыбнулась:

— Повторяйте наши движения. Мы просто поворачиваемся на триста шестьдесят градусов и делаем те же шаги. Готовы? Хорошо. Шаг вправо, вот так…

Это была пытка. Унизительная и глупая. Он должен был топнуть ногой и уйти, вместо того чтобы поддаваться мольбе матери. Он уже достаточно взрослый, чтобы понимать, как нелепо потакать всем прихотям родителей.

И следовать указаниям девушки, которая и так доставляла множество проблем.

Просто Белла была такой… веселой.

На новой работе она не носила униформу, и сейчас на ней были узкие джинсы и белый топ в цыганском стиле. Весь состоявший из оборок клочок ткани с глубоким вырезом, обтягивавший грудь и открывавший ключицы. Волосы она немного приподняла и заколола. Оливер почувствовал желание прикоснуться к ним.

Он стиснул зубы и машинально повторял глупые топанья и хлопанья, когда Белла неожиданно повернулась, и ее волосы закружились вслед за ней. Блестящая заколка едва ли могла удержать эту шелковистую пелену, и несколько непослушных прядей выпали и рассыпались по лицу. Оливер подумал о том, что было бы гораздо лучше, если бы кто-нибудь вытащил эту заколку и позволил волосам струиться по плечам и спине. Вырез сзади был таким же глубоким, как и спереди, открывал красивую спину.

— Вы забыли хлопнуть, — с улыбкой проговорила Белла. — На счет четыре, помните?

Оливер замер. Он вообще не хотел этого делать. Ему требовалось время, чтобы отдохнуть и насладиться пребыванием дома, сделать то, что он на самом деле хотел.

Он не хотел танцевать, если эти странные вышагивания и притопывания вообще можно назвать танцами.

И уж точно не хотел попадаться на крючок привлекательной медсестры, которая еще смела ему указывать. Интересно, она тоже считает, что он занудный?

Вдруг Белла улыбнулась ему так, словно ее все это забавляло.

Вспылив, Оливер одарил ее убийственным взглядом и, резко повернувшись, вышел из комнаты.

— Сорок… пятьдесят… — Оливер с оглушительным лязгом положил гантели на стойку.

Пот ручьями стекал по нему.

Он добавил веса на каждый тренажер и работал усерднее обычного, но напряжение по-прежнему не проходило.

Может, с этим справится бег? Новая беговая дорожка в углу зала позволяла регулировать скорость и наклон, пока не создавалось ощущение, что ты пытаешься забраться на гору. Из окна открывался вид на море, но сегодня вечером Оливер не обращал на него внимания.

Он все еще злился на то, что его так бесцеремонно лишили покоя. Он ненавидел это. Может, в этом и заключалась проблема. Неужели все считали его занудным? И почему он так волнуется?

Конечно, Белла была его полной противоположностью. Он еще со школьных времен завидовал таким людям: популярным, умеющим веселиться. Для них не существовало правил. Они были бунтарями, но всегда выходили сухими из воды. Их жизнь казалась удивительной.

Дыхание Оливера превратилось в короткие болезненные вдохи, и ему пришлось уменьшить наклон дорожки.

Он взбунтовался единственный раз в жизни, когда вместо ожидавшей его должности в компании отца выбрал медицину. Этого оказалось почти достаточно, чтобы испортить имидж счастливой семьи. На Оливера всегда давила необходимость доказать всем, чего он стоит. Не только преуспеть, но и сделать все настолько хорошо, чтобы никто не смог ткнуть пальцем и сказать, что его отец был прав.