Пенни Джордан - Тайна Софи

Эш сам не хотел признаваться себе в этом, но каждую ночь после той, первой и пока единственной ночи, проведенной вместе, он хотел очутиться рядом с Софи. Он опять хотел увидеть ее широко распахнутые восхищенные глаза, хотел прикасаться к ней, хотел, чтобы у них был ребенок. Он впервые подумал о возможном ребенке не как о наследнике, а о ребенке, который может появиться в результате их… любви? Да нет, конечно. Он просто давно не был с женщиной. Да, он хочет Софи, но это естественное желание для мужчины — хотеть привлекательную женщину, которая к тому же является его молодой женой. Он резко повернулся в сторону дворца. Эш не мог ждать, когда наступит ночь.

Стоя перед огромным зеркалом, Софи рассматривала незнакомку, одетую в бледно-голубой шальвар камиз. Аромат чужих тяжелых духов еще больше усиливал это впечатление. Костюм был немного широковат в талии, к тому же Насрин, судя по всему, была выше Софи, поэтому шальвары свободно струились вдоль ее обнаженных щиколоток. Шелк был прекрасного качества. Он холодил кожу, его было приятно ощущать на теле, а когда Софи решила пройтись, то он легко струился и переливался. Наряд был украшен стразами, которые сверкали при малейшем движении. Войдя во вкус, Софи обернула шарф, который подходил к этому комплекту, вокруг головы, закрыв лицо. София подошла к зеркалу, внимательно рассматривая незнакомку, глядевшую на нее из зеркальной рамы. Значит, так выглядела женщина, которую он любил и до сих пор любит.

Ему не надо было поддаваться желаниям, надо было подождать до вечера, но Эш понял, что больше не в силах ждать. Он пошел специальным секретным ходом, который его прадедушка использовал, чтобы незаметно для глаз прислуги посещать прабабушку.

Секретная дверь, ведущая в покои Софи, была замаскирована под картину. Эш нажал только ему одному известное место на раме, и дверь тихо отворилась. Эш сделал шаг и застыл на пороге спальни своей жены. Ему показалось, что он попал в другой мир. Перед ним стояла Насрин. На мгновение его охватил ужас. Ему показалось, что он увидел привидение. Потом существо повернулось, глядя в зеркало. София! Конечно, только она могла так двигаться! Чувства, нахлынувшие на Эша, было невозможно описать. Гнев, злость, даже ненависть. Гнев на Насрин, отвергшую его, гнев на Софи за то, что она вторглась в запретное. Гнев на самого себя за то, что позволил себе пойти на поводу своих желаний и прийти к Софи в неурочный час.

Не контролируя себя, Эш быстро пересек комнату, схватил Софи за плечо, резко повернув к себе:

— Сними это! Быстро! Пока я сам не содрал с тебя это!

Софи была ошеломлена. Она не хотела, чтобы кто-нибудь, тем более Эш, видел, как она примеряет наряды Насрин. Но его реакция на это занятие парализовала Софи. Единственное, что она смогла, — это отцепить непослушными руками шарф, замотанный вокруг лица. Ей было безумно стыдно.

Софи хотела извиниться, сказать, что она слишком поздно поняла, что совершила непростительную вещь. Можно было даже сказать, что она не знала, что это наряды Насрин, но тогда бы она подвела Парвин, а этого Софи совсем не хотелось. Но, взглянув на Эша, Софи поняла, что ничего не может сказать.

Увидев Софи в одеждах Насрин, Эш испытал целую гамму эмоций. Гнев, стыд, горечь от того, что ему волей-неволей пришлось окунуться в прошлое, разочарование, что совсем не так он видел начало сегодняшнего вечера с Софи. Он пришел сюда после стольких томительных дней и еще более длительных ночей, после мучительных битв со своими собственными демонами. И вот он нашел уважительную причину, чтобы явиться сюда. Софи не беременна. Он должен посетить ее ради продолжения рода. Но сейчас Насрин как будто бы встала между ними, и затихшее чувство вины вспыхнуло снова. У него нет никакого права испытывать к Софи даже такие чувства. У него нет права хотеть ее. У него есть право только на чувство вины, которое он не должен забывать. И в качестве наказания он должен выйти сейчас из комнаты Софи и не входить к ней до тех пор, пока не перестанет так сильно желать ее.

София пыталась высвободить свое запястье из мертвой хватки Эша. От этого движения на Эша нахлынул тяжелый, сладкий аромат духов Насрин. Он хорошо его помнил. Этот аромат навсегда будет связан с днем их с Насрин свадьбы и с первой брачной ночью. Приторный и тяжелый, он висел в воздухе, вызывая отвращение и головокружение.

— Сними это. Все. Сейчас же! — снова потребовал Эш.

Голос его срывался от груза гнева и разочарования, которые Эш нес все эти годы. Но к этой тяжести теперь примешалось еще кое-что — Эш страстно желал Софи.

По выражению его лица Софи поняла, что он не может притронуться к ней, не может даже находиться с ней в одной комнате. Но Софи понимала также, что не может его обвинять в этом. Она совершила непростительную вещь, и теперь уже ничего не изменить. Если бы она могла! Было же ясно, что Эш пришел, чтобы быть вместе с ней в эту ночь! А она все испортила! Но вопреки всей ситуации Софи страстно желала его. Она хотела мужчину, который после первой ночи не навещал ее в течение трех недель! Но это был мужчина, который показал, насколько чувствительно ее тело, и ей хотелось еще испытать это удовольствие. Без любви? Без уважения? Зная, что Эшу нужен секс с ней только ради наследника?

Где же ее гордость? Нет, так быть не должно! Она должна помнить, что она — Сантина. Должна помнить роль, которую сейчас играет. Эш должен уйти, и тогда она снимет одежды Насрин. Софи сделала шаг назад, дрожа с головы до ног.

Ослепленный своими чувствами, Эш решил, что София не обращает внимания на его слова, игнорирует его. Он схватил Софию и притянул ее к себе. Вид Софии в одеждах Насрин привел его в бешенство. Он резким движением сорвал шарф с головы Софии, потом, к ее ужасу, схватившись за ворот туники, начал со злостью сдирать ее с Софи.

— Не надо, Эш, не надо, — умоляла Софи.

Ведь потом, как ей казалось, Эш будет корить себя за то, что испортил наряд своей любимой погибшей жены. И возненавидит ее, Софию, еще больше за то, что она явилась этому причиной. Но Эш не слушал ее. Он вообще не обращал на нее никакого внимания. София начала сопротивляться, пытаясь спасти наряд, но пальцы Эша грубо разрывали нежный шелк, захватывая при этом и кожу Софи. Софи было больно. Эта боль и ужасный звук разрываемого шелка заставили Софию закричать. Эш остановился и, повернувшись к ней спиной, приказал еще раз:

— Сними все это. Сейчас же.

Все, что произошло сейчас с Софи, довело ее до белого каления. Гнев и ярость уступили место боли и страху, и она взорвалась:

— Ты хочешь, чтобы я сняла это? Отлично! Я так и сделаю!

Она хотела быстро сорвать с себя костюм, но многочисленные завязки не дали ей этого сделать. В конце концов, Софи справилась с ними и отшвырнула от себя все, что осталось от прекрасного костюма. Софи осталась практически обнаженной, не считая маленьких трусиков. Ее лицо пылало от гнева, темно-карие глаза бросали молнии. Дыхание у Софи перехватывало от гнева, обнаженная грудь вздымалась. Эш потерял дар речи. Она была… Она была великолепна в своем гневе. Когда София сняла одежды Насрин, Эш как будто избавился от наваждения. София снова стала самой собой. Прекрасной, притягательной. Желание вспыхнуло в нем так остро, что, казалось, его разрывает от него изнутри.