Пенни Джордан - Тайна Софи

Ее темные локоны ласкали обнаженные плечи. Платье из янтарно-золотистого шелка, перехваченное сверкающим поясом, было похоже на тунику древних богинь. Бархатные глаза сияли, чувственные губы приоткрыты. Вырез ее платья был таким соблазнительным, что, казалось, приглашал мужчин прикоснуться к ее мягкой теплой груди. Эш постарался стряхнуть наваждение. София была сестрой одного из его близких друзей, она пылкая и эмоциональная. Если бы он лег с ней в постель, это усложнило бы его жизнь, а он этого совсем не хотел. Да и зачем она ему, когда вокруг столько женщин, желающих переспать с ним, ничего не требуя взамен? Просто секс, и ничего больше.

Не замечая, в каком смятении находится Эш, София перевела взгляд на стол, за которым сидели ее родители. С ними было несколько гостей. Отец, как всегда, завладел вниманием всех окружающих, в то время как мать наблюдала за происходящим, ни во что не вмешиваясь. Ее белокурая головка была повернута к супругу. Всем своим видом мать показывала, как она заинтересована тем, что изрекает ее супруг. Королева излучала спокойствие, уверенность, ее поведение было образцом исполнения королевского этикета. Она вела себя так, как в свое время требовал от нее ее собственный отец, который ей выбрал супруга по своему усмотрению. Но София была не такой, как ее мать. Она была эмоциональной и непокорной. Не отводя взгляда от стола, она со страстью бросила Эшу:

— Мой отец считает, что он может убедить меня передумать. Но я этого не сделаю ни за что!

Эш услышал такую страсть и такое отчаяние в ее голосе, что помимо своей воли испытал сочувствие к этой женщине. София напомнила ему красивую птичку, бьющуюся о прутья клетки, в которую ее заточили. Но, несмотря на все ее усилия вырваться на свободу, она останется в этой клетке, сломленной и покалеченной. Неожиданно для себя, несмотря на все сплетни о жизни, которую ведет София, он почувствовал ее ранимость и незащищенность. Но Эш прекрасно понимал, что ее отец, король Эдуардо, ни за что не откажется от своих планов. Он придерживался старых традиций и как отец, и как король. Он управлял семьей и страной с твердой уверенностью, что все должно быть под его контролем и все должны следовать его воле. Да, Эш сочувствовал Софии, но, в конце концов, это — не его дело. Все, что он может сделать, — это напомнить ей, что значит быть членом королевской семьи.

— Как дочь своего отца ты всегда должна была знать, что в конечном счете тебе придется выйти замуж за того, кого выберет твой отец.

Всего на мгновение Софии захотелось отбросить осторожность и признаться, что единственный брак, о котором она мечтала, которого страстно желала, был брак, построенный на взаимной любви, а не на государственных интересах. Но она понимала, что таким образом может легко выдать себя, а она этого не хотела. В конце концов, у нее есть гордость, и уж конечно же она не желала, чтобы Эш знал о том, что она хотела бы…

Чего? Любви одного конкретного мужчины? Любви, которой он никогда ей не подарит? Нет, об этом она мечтала, когда была глупенькой шестнадцатилетней девочкой. Сейчас ей Эш не нужен.

Но все равно она хочет выйти замуж на человека, которого полюбит и который будет любить ее. София твердо знала — она готова ждать этого человека, пока не найдет. И может быть, перед алтарем, стоя рядом со своим женихом, она забудет ту острую боль, которую причинил ей Эш своим отказом.

А сейчас она все еще одинока, она не нашла того мужчину и ту любовь, о которой мечтала, и это не потому, что она их не искала.

Наблюдая за Софией, Эш увидел в ее глазах такую печаль, что помимо своей воли пожалел ее. Софи была таким милым ребенком, такой любящей и преданной. Она смотрела на Эша, как на бога. Это было обожание девочки, которая отчаянно нуждалась в отцовской любви. Но отец пренебрегал ею и не замечал ее. Однако София больше не ребенок. Эш ничего ей не должен.

Она больше не ребенок, в который раз напомнил он себе. Она перестала быть для него ребенком в тот злополучный день, когда просила избавить ее от девственности.

Кто был тот мужчина, который сделал это? Сможет ли она вспомнить его имя? Судя по статьям о ней, которые регулярно появлялись в желтой прессе, навряд ли.

София судорожно сглотнула, понимая, что это ее последняя попытка, последняя возможность взять ситуацию под контроль.

— Эш, все, что я хочу от тебя сегодня, это чтобы ты вел себя со мной так, как будто ты безумно увлечен мной, не просто чтобы затащить меня в постель, а как будто ты хочешь просить моей руки. Ты — лакомый кусочек, и мой отец забудет об испанском принце, если он решит, что есть шанс выдать меня за тебя. У тебя есть все, что тешит его самолюбие, — королевская кровь, статус, богатство.

Эш потерял дар речи. Когда София просила его о помощи, он и подумать не мог, что ей понадобится помощь такого рода. У нее практичный ум, и она была абсолютно права, оценивая своего отца.

— Эш, ты нужен мне, ты должен спасти меня. Будь моим принцем в сияющих доспехах! Приди ко мне на помощь, как уже пришел однажды! — Ее голос понизился до низкого волнующего шепота. — Ты помнишь тот день, когда я чуть не утонула, когда следила за тобой, Алексом и Хасаном там, на утесе?

Помимо своей воли Эш почувствовал, как ее слова затронули что-то глубоко спрятанное в его душе.

— Это было давно. — Все, что он смог произнести.

— Я до сих пор помню, — мягко прошептала София. — Мне было девять лет. Я поскользнулась и упала в воду, а ты прыгнул и спас меня. Алекс смеялся надо мной, а ты бережно вынес меня на берег. Я чувствовала себя такой защищенной. Впервые за свою жизнь.

«Да, — с горечью подумала она, — это было тогда. А потом он причинил мне такую боль, что даже теперь…»

Нет, она не должна думать об этом. Она должна сосредоточиться на своем плане, плане, который она начала разрабатывать с той самой минуты, когда узнала, что Эш будет на званом вечере. Насколько София понимала, это был единственный способ выбраться из ловушки, в которую она попала.

Эшу было не по себе. Опять эти интонации ранимости и незащищенности в ее голосе, эти воспоминания, которые принадлежат только им двоим. Как она хорошо играет, изображая из себя беззащитную девочку!

София перевела дух, глубоко вздохнув, отчего и без того низкий вырез ее платья, казалось, стал еще глубже. Эш заметил, что ее грудь стала еще пышнее и еще соблазнительнее, чем когда ей было шестнадцать. В его памяти всплыли темные округлости ее напряженных сосков, проступающих сквозь тонкое хлопковое платье. Это было давно, напомнил себе Эш. Сейчас он стал достаточно взрослым, чтобы понять, что одно женское тело похоже на другое, что изматывающее физическое желание каждый раз переходит в пустоту после того, как он получает женщину, которую хочет.