Долли Нейл - Свет в твоём окне

Брюс сидел на подлокотнике кресла, в котором расположилась Джойс, и, запустив в ее прическу пальцы, осторожно поглаживал ей шею, путая при этом волосы.

— Что ты делаешь! — возмутилась она.

— Будь внимательна и не пей кофе! — прошептал, склоняясь к ее уху, Брюс.

Джойс замерла в удивлении. Она чувствовала себя почти что загипнотизированной и уже не возмущалась тем, что Брюс продолжал играть ее волосами. Напрягшись, Джойс внимательно вслушивалась в то, что говорил ей хозяин замка:

— Притворись, что тебе очень нравится напиток… Попозже объяви, что тебе немыслимо хочется спать, и что ты отправляешься к себе, дабы лечь в постель. Но не вздумай действительно заснуть. Через полчаса ты должна ожидать меня внизу в вестибюле.

Тревожный взгляд зеленых женских глаз утонул в черных зрачках глаз мужских, смотревших на нее с известной долей насмешки. Происходящее явно доставляло ему большое удовольствие.

А ведь он уже командует мною, мысленно отметила Джойс, но вслух ничего не сказала. Она подумала также, что Брюс Мелвин, по всей видимости, имеет обыкновение подтрунивать вообще над всеми женщинами, что не мешает некоторым или даже большинству из них безумно влюбляться в этого взбалмошного человека.

А не влюбилась ли она в него?

Не определяла ли именно любовь, а не присущий ей профессиональный интерес, то безусловное повиновение, которое в последнее время она стала отмечать в себе? Чем же еще можно было объяснить то внимание, с которым она воспринимала каждое сказанное Брюсом слово?..

— Обопрись о мое плечо, — посоветовал Брюс.

— Что, собственно, произошло? Что все это значит? К чему это?

— Ш-ш! Тихо… Подожди. Давай-ка я поведу тебя.

Они пересекли вестибюль и стали спускаться по одной из многочисленных лестниц. Тут пахло влагой. Джойс несколько раз споткнулась в темноте.

— О-о! — простонала она.

— Будь осторожна!

Не успела Джойс отреагировать на последнее предупреждение, как ее уже задержали руки Брюса. Это были сильные и горячие руки, осторожно сжимающие ее талию в кромешной темноте.

Джойс почувствовала, как у нее закружилась голова. Было очень приятно и томительно-волнующе.

— Отпусти меня! Что ты себе позволяешь?!

— Не глупи. Ты же можешь оступиться и упасть. И успокойся, пожалуйста. Тише! Я тебе все объясню несколько позже. Да успокойся же ты!

— Я хочу, чтобы ты зажег свет. Слышишь, зажги немедленно!

Протянув руку в сторону, Джойс обнаружила вокруг себя пустоту. Ее вдруг охватил ужас. Но прежде чем она успела издать с трудом подавляемый крик, раздался щелчок зажигалки, и Джойс увидела, что перед нею, освещая слабым желтоватым светом лицо Брюса, колеблется крошечный язычок пламени. В этом свете все выглядело каким-то призрачным.

Джойс обратила внимание на то, что Брюс пристально смотрит на нее. Его лицо показалось ей странно бледным.

— Что случилось? — спросил он тихим голосом.

— Но я не понимаю…

— И что ты собираешься понимать, если я еще ничего не объяснял тебе? Нам нужно выйти из дома. Этот подвал сообщается с небольшим коридором, который заканчивается недалеко от западной стены парка. Единственное, что от тебя сейчас требуется, это просто следовать за мной. Ты меня понимаешь?

— Но…

— Следуй за мной или можешь остаться. Ты знаешь, мне это уже начинает надоедать.

Слабый язычок пламени внезапно погас, и Джойс вновь оказалась окруженной со всех сторон этой влажной и, как ей казалось, прямо-таки вязкой темнотой.

— Эй, Брюс! — испуганно вскрикнула она.

— Я тут. Не бойся!

Джойс почувствовала на своих плечах прикосновение его ладоней. Она не стала сопротивляться, когда Брюс притянул ее к себе и прижал к своей сильной груди, в которой — она явственно слышала это в царившей тишине — бешено стучало его сердце. Девушка замерла.

— Брюс…

— Что, дорогая?

— Куда мы идем?

— Скоро ты все поймешь… Мы идем на встречу с несколькими бандитами.

— То есть как это? — не поняла Джойс.

Теперь они шли рядом, и рука Брюса покоилась на ее плече.

— Подожди немного, мне нужно открыть дверь. Сейчас я отпущу тебя. Не пугайся, слышишь?

— Хорошо.

Теперь уже Джойс сама прижалась к нему. Она держалась обеими руками за тонкую ткань рубашки, под которой ощущалось тепло его кожи и приятная упругость сильных мышц. Джойс подумала, что она была бы не против простоять так довольно долго.

Скрипнули петли двери. Еще до того как в темноту коридора попал неяркий свет ясной ночи, Джойс ощутила на своем лице свежее дуновение насыщенного ароматами ночного воздуха. Эта свежесть вернула ее к реальности.

— Тут внизу будут две ступеньки, — предупредил Брюс, — будь внимательна, ставь ноги осторожно.

— Ты не мог бы объяснить мне, почему тебе вдруг понадобилось выходить из собственного дома тайком, как вору? Что все это значит?

— Мне бы не хотелось, чтобы они увидели нас.

— Они — кто?

— Они скорее всего уверены, что в эти часы мы спим как сурки, спим крепко и беззаботно. Но никак нельзя исключить, что кому-нибудь из них вдруг вздумается выглянуть в окно.

Джойс вдруг даже подпрыгнула от внезапно озарившей ее догадки. Ее глаза широко распахнулись. Нетрудно было заметить, что она сильно напугана.

— Неужели ты хочешь сказать, что они собрались одурманить нас снотворным? — шепотом спросила она.

Брюс ласково улыбнулся ей. Наверное, так глядят на маленькую девочку, подумала Джойс.

И вновь, как это было несколько минут назад, рука Брюса опустилась на ее плечи и легко притянула Джойс к груди. В этом жесте были ласка и нежность, которые Брюс испытывал к той, кого считал своим долгом защищать от любой возможной опасности.

В этом движении молодого человека было столько нежности и добра, что Джойс даже и не делала попыток как-то воспрепятствовать ему.

Она чувствовала переполнявшее ее волнение.

— Ты совсем как ребенок, — прошептал ей на ухо Брюс. — Большой рыжеволосый ребенок. Ты из тех детей, общаясь с которыми трудно решить, зацеловать ли их до смерти или наказать розгами.

— Не вздумай позволить себе ничего подобного, — также шепотом ответила Джойс.

Тонкий изящный носик вздернулся к покрытому звездами небу, твердые груди соблазнительно проступили под тканью кофты, а уголки губ совсем некстати вдруг начали подрагивать в сдерживаемой улыбке.

Все так же нежно и с улыбкой глядя на нее, Брюс Мелвин ограничился лишь тем, что заметил:

— И все-таки, Джойс, будь осторожна. Тут, у стены, всегда водились мыши.

— О нет!

И в следующее мгновение, дрожа всем телом, забыв полностью о желании продемонстрировать свою волю и решительность, Джойс уже была готова повиснуть на шее Брюса. Лишь в последний момент она успела заметить, что тот явно забавляется, пугая ее.