Кара Колтер - Мой герой

Оливер Салливан, к которому давно обращались только по фамилии, понял, что Сара Макдугалл раздражает его больше, чем кто-либо. А раздражали его многие.

Встречи с неприятными людьми — это неизбежные минусы службы в полиции. Нет, мисс Макдугалл не была преступницей. Хотя иные преступники, по мнению Салливана, были более обаятельны, чем она. А они ведь еще даже не общались воочию! Все их общение ограничивалось автоответчиком. Салливан никогда не видел ее и был бы только рад, если бы не пришлось встречаться. Но она уже ходила к его боссу. Одного ее голоса на автоответчике было достаточно, чтобы вызвать неприязнь, а ее настойчивость только усиливала это чувство. Но раздражал не сам голос. Раздражала требовательность этого голоса и та просьба, которую он озвучивал. «Пожалуйста, перезвоните мне. Нам нужно поговорить, мистер Салливан. Это очень важно».

Когда он проигнорировал ее, она обратилась к его боссу. Салливан с раздражением размышлял над этой неприятной ситуацией.

— По крайней мере, ты должен сходить и поговорить с ней, — сказал шеф. — Если ты этого не сделаешь, то больше не останешься в Детройте. Понял?

Салливан конечно же это понял. В первые же пять минут своего пребывания на новой должности он понял, какая жизнь его ожидает.

Работа полицейского в небольшом городке штата Висконсин почти так же отличается от работы в убойном отделе Детройта, как гунн Аттила от матери Терезы.

— В каком безумии я был, когда решился жить в Кеттлбэнде, штат Висконсин? — прорычал он.

У его безумия было имя — Делла. Его старшая сестра обнаружила этот милый уголок Америки и решила переехать сюда со своим мужем дантистом и двумя сыновьями. С тех пор как жизнь Салливана пошла набекрень, она всячески уговаривала его присоединиться к их счастливой семье.

Салливан обратил свою деятельность на наведение порядка в городке. Место выглядело так, точно его изобразил Уолт Дисней или Норман Роквелл: широкие тихие улицы в тени огромных деревьев. Салливан же, дитя самых жутких районов Детройта, не мог привыкнуть к этому городу. Тем не менее он заметил, что листья на деревьях уже начали распускаться. Через открытое окно своей машины он чувствовал их запах.

На старых домиках, расположившихся под сенью деревьев, красовался американский флаг. Дома по большей части были похожи друг на друга. Белые с бледно-желтой отделкой или бледно-желтые с белой отделкой, иногда встречались серовато-зеленые или серебристо-серые. У каждого дома была широкая веранда, белый низкий заборчик вокруг газона, вдоль дорожек тянулись ряды красочных клумб.

Но Салливан не очаровывался. Он не любил иллюзий, а именно такую иллюзию он считал особенно опасной: будто на свете еще остались абсолютно мирные и уютные места, где есть качели на веранде, светлячки в ночи и холодный лимонад жаркими летними вечерами. Что еще остались города, где двери и окна в домах не запираются, где детей без опаски отправляют одних в школу, где семьи весело проводят время за настольными играми. Места покоя и уюта. Он постоянно пытался убедить Деллу, что, возможно, и здесь не все так благополучно. Салливан был уверен, что за окнами и дверьми этих идеальных и симпатичных домов он обнаружит всякого рода тайны. Из-за своего цинизма он плохо подходил для жизни в тихом городке Кеттлбэнд.

И уж точно он не подходил для планов Сары Макдугалл.

Ее сообщение на автоответчике заставило Салливана содрогнуться.

«Нам нужен герой, мистер Салливан».

Он не собирался становиться героем. И не таким образом он хотел провести свой выходной. Сейчас он сделает все, чтобы Сара Макдугалл пожалела, что нарушила его покой.

Разглядывая номера домов, Салливан наконец припарковался и вышел из машины. Несмотря на то что улица выглядела сонной и тихой, Салливан насторожился. Он закрыл окно и дверь машины. Жители Кеттлбэнда могут притворяться, что ничего плохого здесь никогда не происходило, но он не оставит свою новую стереосистему без присмотра.

Потом он нашел дом по адресу Сиреневый переулок, 1716. Он не сильно отличался от остальных. Это было одноэтажное здание, покрытое дранкой, недавно покрашенное, естественно, в белый, а отделка была насыщенного оливкового цвета. Вьющаяся лоза (он предположил, что это плющ, так как других названий лозы не знал) была покрыта новыми побегами и к середине лета должна была полностью укрыть своей тенью широкую веранду.

Салливан открыл скрипучую калитку, прошел через беседку, которая скоро должна была запестреть красками и заблагоухать ароматом роз. Он машинально отметил, что кое-где бетонная дорожка к дому вздыбилась, зато вдоль нее были высажены темно-фиолетовые и желтые весенние цветы.

Он заметил это только потому, что это входило в его обязанности. Салливан замечал все. Каждую деталь. Это и делало его отменным копом. Правда, как он сам говорил, стать хорошим человеком это умение ему не помогло.

Он поднялся по широкой лестнице, пересек затененную веранду на пути к входной двери. Перед тем как нажать дверной звонок, он осмотрел мебель, что стояла на веранде.

На старых плетеных стульях, заботливо выкрашенных в тот же оливковый цвет, что и отделка дома, лежали невероятно веселые пухлые подушки в красный и оранжевый цветочек. Веранда производила такое же впечатление, как и сам городок. Место отдыха. Комфорта. Безопасности.

Он распрямился, пытаясь отбросить все эти назойливые детали, которые смягчали его настрой по отношению к этой женщине. Может, ему стоит попытаться быть хорошим парнем. Намеки она, видимо, не понимала до сих пор. Когда ты звонишь человеку шестьдесят два раза, а тебе не перезванивают, это значит, что тебе отказывают. Найди себе другого героя.

Он отыскал старомодный дверной звонок и покрутил его. Внешняя дверь-ширма белого цвета была украшена искусной резьбой по краям. Зеленая внутренняя была открыта, и он услышал, как эхо разносит звук звонка по всему дому. Никто не встретил его, но он решил, что открытая настежь дверь — это приглашение, обычное и простое, для любопытных глаз. Поэтому он принял это приглашение, заглядывая внутрь дома.

Дверь вела прямиком в гостиную. На входе лежал небольшой лоскутный коврик, сделанный вручную, отгораживающий вход. Это свидетельствовало о том, что хозяйка дома любит порядок и чистоту.

Сквозь открытую дверь и венецианское окно послеполуденное солнце разлилось по деревянному полу, который уже стал золотистым от времени. Между двумя небольшими диванчиками желтого цвета, под стать цветам, что тянулись вдоль дорожки, стоял антикварный кофейный столик. Здесь также царил порядок: аккуратно сложенные журналы, в вазе — все те же желтые цветы, низко склонившие бутоны.