Джил Уолбер - Ты жизнь моя!

— Почти все закончено, милочка, — весело сказал он, не подозревая, что своими словами разрывает ее сердце.

В прихожей на столике, куда обычно складывали почту, лежало письмо, и Пат с безразличием взяла его. На нем красовалась эмблема известной юридической фирмы.

— Проблемы? — спросил Рон, услышав ее глубокий вздох.

Глаза девушки горели от возбуждения, когда она посмотрела на него.

— Боюсь, что да. Это письмо от мужа Оливии, Филиппа, через его адвоката. Наверное, сестра сообщила ему о нашей помолвке, и теперь они считают, что я больше не нуждаюсь в этом доме на условиях завещания. Могут ли меня принудить в судебном порядке продать дом, чтобы отдать Оливии ее долю, как того требуют эти люди?

Рон взял письмо из дрожащих пальцев наследницы, быстро пробежал его и с невозмутимым лицом вернул.

— Твой отец оставил такое невразумительное завещание, что его всегда можно оспорить. Опытному юристу это не составит труда.

— Но еще не время. У меня пока не хватит денег, чтобы выкупить долю Оливии. Не судиться же с собственной сестрой. Мне надо увидеться с ней и заставить ее объяснить Филиппу, что он не прав, что на самом деле мы не помолвлены. — Патрисия схватила за руку виновника всех бед, связанных с домом. — Ты должен сказать сестре правду.

Рон отрицательно покачал головой.

— Этого делать не нужно. Правда состоит в том, что я действительно хочу жениться на тебе.

Потрясенная неожиданным признанием, Патрисия не могла двинуться с места. Неужели этому человеку так нужен дом, что он готов вынудить ее продать наследство?

— Я не верю тебе, — набросилась она на Рона, оскорбленная до глубины души. — Мне придется самой рассказать все Оливии. Ведь деньги ей не нужны.

Железная мужская рука сжала запястье растерявшейся девушки.

— Боюсь, что нужны.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не хотел говорить, но ты не оставляешь мне выбора. Несколько моих коллег связаны делами с мужем Оливии. В последнее время Филипп совершил ряд рискованных сделок и теперь находится на грани банкротства.

— Но поездка за границу…

— Оливия думала, что это сделано ради развлечения. По моим же сведениям, бегство было самым простым выходом для Дорста. Похоже, он не собирается возвращаться.

Пат рухнула в кресло и закрыла лицо руками.

Она чувствовала себя виноватой, что завидовала счастью сестры, хотя зависть никак не могла быть причиной свалившейся на Дорстов беды.

— Мне казалось, что у Оливии есть все: любящий муж, прекрасный ребенок. Я и представить не могла…

— Никто не мог, и меньше всего твоя сестра. Теперь легко понять, почему Филипп так поступил.

Понять легко, но это отнюдь не значит, что легко согласиться. Ведь Рональд, сам того не желая, оказал им услугу. Увеличив стоимость дома, он тем самым обеспечил Оливии большую долю, потому что Пат собиралась поровну поделить вырученные от продажи дома деньги. Разве может она обделить сестру, которая оказалась в таком тяжелом положении?

— Я должна с ней увидеться, — с решимостью сказала Пат, поднимаясь с места.

— Хочешь, чтобы я поехал с тобой?

Всем сердцем желая сказать «да», она заставила себя отрицательно покачать головой. Какой бы поддержкой ни было присутствие Рона рядом, ей все равно придется расплачиваться одиночеством, когда они расстанутся. А теперь не будет и последнего утешения — дома. У нее не останется ничего.

— Ты говорил, что у тебя важная встреча, — напомнила Патрисия. — А это семейное дело.

— Естественно. — Лицо Рона, словно гранитная маска, ничего не выражало. — Если ты действительно хочешь, чтобы я не вмешивался в ваши дела.

Нет, это совсем не то, чего мне хочется, кричала одинокая женская душа. Пат хотела, чтобы он обнял ее и сказал, что любит, что все будет хорошо. Что ее жизнь не разбита и она не станет еще более одинокой, чем прежде.

Понимая всю бесплодность надежд, Пат постаралась изобразить улыбку:

— Да, хочу.

Казалось, маэстро не услышал прозвучавшего ответа, но его тонкий слух уловил беззвучный крик души.

Неожиданно он положил руки на плечи невесты и привлек к себе, его губы коснулись ее волос. Ласковое прикосновение любимого разлилось огнем по всему телу, но оно было таким коротким, что девушка поняла, что с ней происходит, только когда он отпустил ее.

— Увидимся за обедом, — бросил Рон, уходя. Когда Патрисия приехала к сестре, та настороженно встретила ее у двери.

— Думаю, ты уже получила письмо от адвоката Филиппа?

Не ожидая приглашения, Пат прошла в гостиную, сразу заметив царивший здесь беспорядок, совсем не типичный для Оливии. Открытая коробка с бумажными носовыми платками лежала на диване, несколько скомканных салфеток валялись рядом. Плакать — тоже не входило в привычки сестры.

— Я знаю, почему он это делает, — без всякого вступления начала Пат.

Оливия отвернулась, чтобы не смотреть ей в глаза.

— Тогда ты знаешь и то, что, видимо, он не вернется. У него большие неприятности.

Пат почувствовала, как сжалось сердце от жалости к сестре, которая всегда была такой уверенной в себе. Сейчас она выглядела постаревшей и несчастной женщиной.

— Когда ты вернулась в Филадельфию, ты уже знала об этом?

— Да, но мне не хотелось этому верить. Прочитав про Элис, он отказался возвращаться домой. Филиппа все перестало интересовать. — Глаза Оливии наполнились слезами, и она стиснула руки. — Милая, что мне делать? Я по-прежнему люблю его, но он не позволяет помочь ему. Даже когда я рассказала про тебя и Рональда, у него не появилось надежды.

— За дом можно получить приличные деньги, он полностью отремонтирован, — попыталась успокоить сестру Патрисия. — Твоя доля позволит вам начать все сначала.

Глубокая благодарность во взгляде женщины была наградой за готовность пойти на жертву.

— Ты так великодушна: из-за неудач моего мужа согласна продать родительский дом, который так любишь.

Пат стиснула зубы.

— Никто меня не вынуждает. Я хочу помочь.

Через секунду сестры были в объятиях друг друга. Впервые с тех пор, как младшая перестала быть ребенком, Оливия обнимала ее. Это было так приятно и трогательно, хотя хотелось бы, чтобы все происходило по другим, более радостным поводам.

— Я не могу поверить в случившееся, — всхлипнула Оливия. — Я всегда думала, что у нас с мужем все в порядке.

— Ты уже сказала Элис?

— Я стараюсь набраться мужества. Пока она даже не знает, что Филипп, вероятно, не вернется.

— Я в это не верю. Это какое-то недоразумение. Крик боли, прозвучавший у двери, заставил Пат обернуться. По ужасу, исказившему бледное лицо Элис, стало понятно, что девочка все слышала.

— Это ты виновата, — бросила она матери. — Ты его выгнала. Я тоже уйду. Наша семья разваливается, а от меня все пытаются скрыть.