Морин Чайлд - Поцеловать короля

Раздался звонок, и, увидев номер, Гаррет сразу же ответил.

– Терри? Что-нибудь случилось? – взволнованно спросил он.

– Босс, прости, ты сказал не отставать от нее ни на шаг и…

– Что случилось?! – рявкнул Гаррет, ему уже мерещились автокатастрофы, грабители и убийцы.

– Она приказала отвезти себя в Лос-Анджелес и…

– Эй, Гаррет… – встрял брат.

– Заткнись, – пробормотал он и продолжил, обращаясь к Терри: – Лос-Анджелес? Почему в Лос-Анджелес?

– Гаррет!

Он взглянул на брата.

– Ты должен это видеть, – пояснил Гриффин, указывая на бар.

Гаррет посмотрел. Терри все еще что-то говорила, но Гаррет едва ее слышал. Над баром висел беззвучно работающий телевизор, но звук его и не интересовал.

Чувствуя, как разрывается сердце, Гаррет выключил телефон и уставился на экран.

Там была Алекс, совершенно незнакомая Алекс – длинные светлые волосы уложены замысловатым узлом на затылке, уши и шея украшены ослепительными бриллиантами, а сама она одета в прекрасно сидящее на ней бледно-зеленое платье, и выглядит она как… настоящая принцесса.

Гаррет поднялся со своего места и подошел к бармену.

– Включите звук, – попросил он.

– Принцесса, как давно вы здесь и к чему такая секретность? – расслышал Гаррет сквозь шум в ушах.

Алекс улыбнулась в камеру, и Гаррет готов был поклясться, что она смотрит прямо на него. Он судорожно вцепился в барную стойку, чувствуя, что еще немного, и из-под его пальцев полетят щепки.

– Я провела в Америке почти две недели, – сдержанно ответила принцесса. – Секретность же связана с тем, что я хотела увидеть настоящую Америку, встретиться и пообщаться с людьми, а мой титул мог мне в этом помешать.

Люди в баре стали прислушиваться к новостям. Гаррет заметил, что Гриффин устроился рядом с ним, но не обратил на него внимания. Он неотрывно смотрел на Алекс и не узнавал ее. Она так изменилась. И отдалилась.

– И у вас получилось?! – выкрикнул кто-то из толпы.

– Да, – ответила Алекс, по-прежнему глядя в камеру, прямо в душу Гаррету. – Мне очень понравилось, это замечательная страна, и меня здесь хорошо приняли.

– Теперь вы возвращаетесь домой, принцесса, – продолжил репортер. – Чего вам будет больше всего не хватать?

Алекс на какое-то время задумалась.

– Сложный вопрос, – наконец ответила она. – Разумеется, мне понравился Диснейленд и пляж, но, думаю, больше всего я полюбила людей, которых здесь встретила. Я запомню их на всю жизнь.

Она уходит.

И возможно, сказал он себе мрачно, это лучший выход.

На экране появилась телеведущая.

– Принцесса Алексис из Кадрии сейчас находится в кадрианском посольстве в Лос-Анджелесе. Должна признать, что мы все удивились, услышав, что она хочет организовать краткую пресс-конференцию. Нам остается лишь гадать, чем занималась принцесса последние две недели. Однако мы можем с уверенностью сказать, что сегодня вечером она на частном самолете вернется на родину. А нам остается лишь жалеть, что мы так мало видели прекрасную Алексис.

Телеведущая сменила тему, но Гаррет уже не обращал на нее внимания. Вернувшись к столу, Гаррет старательно прикусил гамбургер. Больше ему спешить некуда.

– Гаррет…

Взглядом попросив брата умолкнуть, он сосредоточился на еде, вкуса которой не чувствовал.

Ничего не изменилось за время ее отсутствия.

Даже странно, что она не удивилась. Но тем не менее это так.

И теперь, стоя на каменных плитах террасы, Алекс разглядывала розовые стены дворца, всю жизнь бывшего ее домом, и пыталась разобраться в собственных мыслях.

Жизнь в Кадрии текла своим чередом. Это одновременно и радовало, и злило. Впрочем, Алекс столько всего пережила за последнее время, что такое странное сочетание чувств ее совершенно не удивляло. Вернувшись домой, Алекс посетила две школы, организовала посадку деревьев в парке. Газеты по-прежнему смаковали ее внезапную поездку в Штаты, а фотографы охотились за кадрами.

Теперь, собираясь в магазин, она готовилась к толпе телохранителей, машинам с государственными флагами, полному отсутствию прочих покупателей и подобострастным поклонам продавцов.

Как же ей хотелось снова стать обычным человеком!

Вот только родственникам этого не объяснишь, пусть они и безумно рады ее возвращению. Старший брат уже почти помолвлен, двое других тоже оправдывают возложенные на них ожидания, чередуя государственные дела с поло и гонками, а родители ничуть не изменились. Вот только отец почему-то не спешит вытянуть из нее все подробности путешествия, и, видимо, за это надо благодарить маму.

И эта отсрочка очень кстати, Алекс еще не готова рассказывать о Гаррете.

– Упрямый дурак, – прошептала Алекс, пиная бордюр так сильно, что ее ногу пронзила тупая боль. Если бы еще и душевную боль было так же легко сносить, как и физическую.

– Это уже лучше, – раздался знакомый голос.

Алекс обернулась и увидела маму. Тереза, королева Кадрии, была по-прежнему очень красива. Сегодня она надела зеленые брюки, белую шелковую блузку и темно-серые сандалии. Единственное украшение – обручальное кольцо. А острый взгляд голубых глаз прикован к дочери.

– Мам, я не знала, что ты здесь.

– Это заметно, – согласилась Тереза, неторопливо прохаживаясь по террасе. – Расскажешь про этого упрямого дурака? Или мне самой догадаться?

Королева уселась на каменном парапете, скрестив ноги, и Алекс улыбнулась. На людях она была воплощением элегантности и сдержанности, но в семейном кругу всегда оставалась Терезой Хокинс Уэллс, простой калифорнийской девушкой.

Став королевой, она приняла многие традиции, но и привнесла немало своего. Теперь королевские дети воспитывались по-другому. Разумеется, у Алекс и ее братьев были няньки и учителя, но они выросли, окруженные родительской любовью, а этим могут похвастаться совсем не многие отпрыски влиятельных семей.

И они всегда рано или поздно рассказывали все свои секреты матери. У них никогда не получалось ей врать, сейчас Алекс не стала и пытаться.

– Гаррет Кинг.

– Я так и думала, – улыбнулась Тереза.

Алекс не нужно было дальше упрашивать. Ей казалось, что она не хочет о нем говорить, но теперь, начав, она почувствовала, что не может остановиться.

– Он надменный, заносчивый и все делает по-своему, прямо как отец. А еще с ним я смеюсь так же часто, как и злюсь, и…

– Ты его любишь.

– Да, но с этим покончено, – твердо сказала Алекс.

– Почему?

Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, она разозлилась еще сильнее.

– Потому что я ему не нужна, – ответила Алекс, смахивая слезы.

Чтобы не смотреть в полные сочувствия глаза матери, она уставилась на лабиринт. Его построили триста лет назад, и они с братьями обожали бегать по его длинным извилистым дорожкам и пугать друг друга.