Ронда Грей - Слова, понятные двоим

— В зоомагазин.

— Ах, да, подарок для питомцев Розали.

— Для их матери-земли, — съехидничала Николь, удивляясь собственному раздражению.

Почему она так ревниво отреагировала на его оценки? А почему он не представляет ее, Николь, как «огонь» или как «землю»? Она, видите ли, «воздух»! Так, ни то, ни се. Ничто!

— И сколько у Розы сейчас подопечных? — поинтересовался Патрик, прерывая ее самокопание.

Он придержал ее за локоть, призывая замедлить шаг. Николь не сознавала, что почти бежит.

— У Розы? — Она тряхнула головой, возвращаясь к действительности. — Ах, да, две кошки, и еще Крекер. Это трехногая собака. Помнишь?

— Конечно, — улыбнулся Патрик.

— Еще Роза подобрала покалеченного котенка по имени Мышка, кажется, он откуда-то свалился и повредил лапку. — А собак больше нет? — расхохотался Патрик.

— Есть, — в отчаянии махнула рукой Николь. — Не могу припомнить кличку. Но это уже не Роза, ее привел Крекер. Полагаю, это его подружка.

— Господи, — хохотал Патрик, — Наверное, все это беспокойное хозяйство беспрестанно плодится и размножается.

— К счастью, их сторож обладает навыками ветеринара, так что как-то с этим справляется.

— Порадуем мою Розу.

У Николь перехватило дыхание. «Мою Розу»! Она всегда знала, что Розали — любимица Патрика. Спокойная, и ласковая, она была прелестным существом. Так почему бы ему не любить ее больше других сестер?

— У них с Ирвином почти десять акров земли вокруг дома, — как можно беззаботнее сказала Николь. — Там можно устроить целый зоопарк.

Беседа вдруг потеряла для нее всякий интерес.

День складывался чудесно. Патрик купил фотоаппарат, и они, хохоча, снимали друг друга.

— Как насчет еще одной фотографии, там, у дерева?

Это предложение удивило Николь. Неужели он умеет читать чужие мысли?

Посреди лужайки стоял огромный дуб. На небольшой высоте от мощного ствола почти параллельно земле отходила толстая ветка. Положив рюкзак на землю, Патрик обхватил Николь за талию и посадил на дерево. Затем остановил полного мужчину средних лет, прогуливающегося под руку с высокой худощавой дамой.

— Вы нас не сфотографируете? — обратился к нему Патрик. — У нас медовый месяц.

Тот любезно согласился. Патрик показал ему, какую кнопку нажать, и быстро вернулся к Николь. Положив руку на ветку, он случайно задел ее бедро.

— Снимите шляпы, — посоветовал мужчина, — ваших лиц совсем не видно.

— И поцелуйте жену, — смеясь, добавила его спутница. — Мы не будем подсматривать.

— Ты не против? — Патрик подвинулся ближе и развязал пурпурный бант под ее подбородком. — Это может кое-кого убедить?

Его шляпа полетела на землю. Спланировав, как большая бабочка, она тихо опустилась на землю у ног мужчины с фотоаппаратом.

У Николь закружилась голова. Было ли это вызвано напоминанием о Джеральде, или перспективой поцелуя, она и сама не могла сказать. Теперь ее представления о Патрике не укладывались в рамки «верного друга».

Не в состоянии продолжать этот мучительный самоанализ, она согласно кивнула. Он ведь сказал незнакомцу, что у них медовый месяц. Кроме того, тайно нашептывал ей внутренний голос, в глубине души ты только и мечтаешь о том, чтобы снова поцеловаться с Патриком, так что соглашайся.

— О'кей, — пробормотала она, опустив глаза.

Украдкой взглянув на Патрика, Николь увидела его необыкновенную улыбку и вся потянулась к нему.

Лицо Патрика приблизилось, губы призывно приоткрылись. Щеки ее вспыхнули, голова закружилась от ожидания. Он обнял ее и прижал к себе. Николь оказалась в плену, в прекрасном плену.

Он прильнул к ее губам в нежном поцелуе, и восхитительное, пьянящее чувство охватило девушку. Не раздумывая, она обняла Патрика за плечи, все сильнее притягивая к себе. Поцелуи Джеральда никогда не вызывали у нее такого трепета.

Внезапно Патрик оторвался от ее губ и отступил. Николь от неожиданности даже покачнулась, но он поддержал ее. Только тут она услышала взрывы смеха и оглянулась. Оказывается, вокруг них собралась уже целая толпа.

— Глядя на вас, я помолодел лет на двадцать. — Мужчина протянул Патрику фотоаппарат. — Пойдем в отель, Мадлен, — повернулся он к жене.

Видимо, поцелуй молодоженов напомнил им молодость. Женщина обернулась и помахала рукой на прощанье. Патрик положил ладонь Николь на талию.

— Я помогу тебе слезть.

Избегая его взгляда, она молча кивнула. Интересно, Венеру тоже покачивает от его поцелуев? Николь опустила пылающее лицо и стала отряхивать брюки. Как она могла позволить себе подобное?

— Извини, Ник, — пробормотал Патрик.

— О чем ты? — после долгого молчания спросила она.

— О поцелуе. Боюсь, я слишком увлекся.

— Ничего, только теперь, кажется, у меня губы распухли… — пробормотала Николь и тут же спохватилась. Ей хотелось сквозь землю провалиться. Может, Патрик не заметил ее промаха?

— Тогда все в порядке, — произнес он, и Николь с ужасом почувствовала, что он улыбается.

Ноги не слушались ее, и она прислонилась к дереву.

— Что случилось, Ник?

— Кажется, мышцу растянула, — солгала она.

Патрик поднял рюкзак и сунул туда ее шляпу.

— Ты все-таки хочешь пойти за подарком для Розы?

— Конечно, — вскинула подбородок Николь. Она оттолкнулась от дерева и сделала несколько шагов. Слава богу, ноги, кажется, перестали дрожать. — Идем!

Взяв Николь за руку, Патрик повел ее к дорожке, где все еще лежала его шляпа. Когда он надел ее, Николь наконец отважилась поднять глаза.

— А тебе идет.

От его улыбки так защемило сердце, что она быстро отвела взгляд.

— Как твои ноги?

Лучше, чем губы, хотелось ей крикнуть, которые вздрагивали в такт ударам сердца, сводя ее с ума.

Следующие два дня прошли для Николь в унылом одиночестве. Она проводила «медовый месяц», бродя по маленьким художественным галереям, во множестве разбросанным на улицах города, каталась на экскурсионном трамвайчике, слушала бесконечные импровизированные концерты, бесцельно слонялась по парку и тоскливо глядела вслед счастливым парам. Ее мысли постоянно возвращались к Патрику.

Не успевала она отогнать романтические видения, как они возвращались снова. Николь представляла себе, как они с Патриком идут, не сводя с друг друга глаз, не разнимая объятий. Эти глупые картины становились навязчивой идеей.

А тут еще Венера и днем и ночью тревожит Патрика своими звонками. Неудивительно, что ему так тяжело дается работа.

Каждый раз, когда звонил телефон, у Николь сжималось сердце и, делая вид, что личная жизнь Патрика ее совершенно не касается, она все глубже погружалась в отчаяние. Что будет с ними дальше? Любит она Джеральда или ненавидит? Хочет, чтобы Патрик был ей другом или… или?