Кимберли Лэнг - Роковой флирт

— Тот футболист, да? Я помню, что видела твое имя рядом с его именем.

Девин кивнул:

— Чем дольше это продолжалось, тем желтее становилось. Любовницы, незаконнорожденные дети, обвинения в насилии и незаконных сделках. И это только то, что попало в газеты. От того, что удалось сохранить в тайне, у тебя волосы встали бы дыбом. Раздел имущества был похож на ночной кошмар. Я чуть ли не два года занимался этим разводом. Вот вам и простой бракоразводный процесс. Но когда бумаги были подписаны и пыль осела, ко мне выстроилась очередь клиентов с такими же сложными и запутанными разводами.

Меган повернулась и посмотрела Девину в лицо:

— Ты хочешь сказать, что это вышло случайно?

— То, что я стал специалистом по разводам, — да.

— А радио? Книга?

— Блестящие возможности. Я был бы дураком, если бы упустил их.

— Значит, только бизнес. Ничего личного, — сказала она, отчасти самой себе.

— Что именно?

Отступать было поздно.

— Один из блогеров уверяет, что твою карьеру определили наш брак и развод.

В ответ раздался смешок.

— А я и не знал, что ты считаешь себя такой важной персоной, Мегги.

— Я вряд ли могла бы гордиться этим. Мне было бы очень неприятно думать…

— Что ты разбила мне сердце и сделала меня горьким циником?

К Девину вернулся его сарказм, но Меган не могла не признать, что тут он уместен.

— Что-то заставляет тебя быть горьким циником, но только не я.

— Если бы ты столкнулась с тем, с чем сталкивался я на протяжении последних семи лет, ты тоже цинично рассуждала бы о браке.

Он что, дурачится?

— Ты помнишь, как я зарабатываю на жизнь? — поинтересовалась Меган. — Мне пришлось столкнуться с самыми ужасными семейными ситуациями и с самыми ужасными людьми, могу добавить. Тем не менее я не стала пессимистом и не злюсь на человечество.

— Ты всегда была оптимисткой.

— А ты — идеалистом.

— Люди меняются.

Значит, изменились они оба.

— Тут ты прав.

— Чему ты — живое подтверждение.

Девин изменил скорость, и его рука скользнула по ее руке. Волосы зашевелились на затылке Меган. Она постаралась незаметно подвинуться, чтобы между ними образовалось немного пространства.

— Я не уверена, что понимаю тебя.

— Ты сумела создать внутри себя замечательный стержень. И расстаться с большей частью своей робости.

В его голосе звучало уважение — без какого-либо сарказма.

— Я уже говорила, что это было необходимо мне для работы. Мне пришлось стать твердой. И обрести собственный голос. Мне больше не за кем было прятаться. — Она посмотрела на Девина и успела заметить, как его губы немного сжались. — Я говорю это не для того, чтобы тебя обидеть. Мы были такими, какими были. Но когда расстались… Я в каком-то смысле обязана тебе тем, что стала такой, какова я сегодня. Мне очень жаль, если ты воспринимаешь это как обиду.

Уличные фонари то бросали свет на лицо Дева, то вновь оставляли его в полумраке, так что ей было трудно понять, о чем он думает. И, возможно, так было лучше.

— Знаешь, Мегги, все, что случилось, действительно пошло на пользу нам обоим.

В его голосе чувствовалось напряжение. Слава богу, разговор должен был вот-вот прекратиться. Она воспользовалась моментом:

— Поверни налево. Мой дом первый от угла.

Девин ловко втиснул свой пузатый автомобиль между двумя машинами, которые, вместе взятые, стоили дешевле, чем его спорткар. Он выключил мотор и уставился в окно, а она взяла сумочку и расстегнула ремень безопасности.

— Спасибо, что подвез.

Он положил руку ей на запястье:

— Так ты здесь живешь?

Меган привыкла к убогим домишкам и заросшим газонам, к общей картине нищеты, но ужас в голосе Девина заставил женщину вспомнить ее первое впечатление от этого места.

— Да. Слушай…

Он сильнее сжал ее запястье:

— Я не уверен, что выходить из машины здесь безопасно.

Но у нее не было настроения обсуждать эту тему.

— Твоей машине тут опаснее, чем мне. Тебе, наверное, лучше выбраться отсюда, пока…

Но Девин не слушал ее:

— Это место выглядит как проклятое. Надеюсь, внутри твой дом лучше, чем снаружи.

Она хотела ответить утвердительно, но не решилась солгать:

— Это мое дело — где мне жить.

— Я не выпущу тебя из машины, Меган, пока…

Боже, как она ненавидела этот тон! Он будил в ней старую злость. А Девин, в подтверждение своих слов, нажал кнопку, запиравшую дверцу машины. Меган рассердилась:

— Что? Ты хочешь похитить меня из моего собственного двора?

— Этим я, вероятно, оказал бы тебе услугу. Боже, Меган, почему ты живешь в таком месте? У тебя же есть работа.

— Я сейчас в интернатуре, — поправила она.

— Ну и что?

Молодая женщина вздохнула:

— Ты не слушал меня, правда?

Девин смотрел ей в глаза и ждал объяснений.

«Я не обязана ему ничего объяснять», — напомнила она себе, но тем не менее сделала именно это.

— Для того чтобы получить лицензию, я должна провести два года в интернатуре. Это современная и вполне законная форма рабства. Рабовладелец оказывает мне милость тем, что разрешает работать не покладая рук за мизерные деньги. Мне еще повезло. В клинике доктора Вейсс платят достаточно для того, чтобы я могла жить здесь.

— Если тебе нужны деньги…

— Я вовремя оплачиваю свои счета. Мне осталась всего пара месяцев. После этого я получу право сдавать экзамен. А потом смогу найти достойно оплачиваемую работу. Я смотрю на это как на закалку моральной стойкости.

— Значит, ты обрела этот твой внутренний стержень, живя в нищете?

— Вряд ли это нищета. — Меган старалась говорить весело. — Это место не намного хуже нашей с тобой первой квартиры.

Девин издал какой-то странный звук:

— Наша первая квартира была гнусной дырой.

Когда-то она им такой не казалась. И Меган не нужен был диплом психолога, чтобы объяснить, почему они воспринимали все в розовом цвете.

Девин еще сильнее сжал ее запястье. Он был близко. Слишком близко. Меган чувствовала, как тепло его тела согревает окружающий воздух, видела, как бьется жилка у него на шее. Если она вздохнет одновременно с ним, это будет один вздох на двоих.

И Девин, кажется, тоже это понял. Он перевел взгляд с дома на лицо Меган и сосредоточил внимание на ее губах. Ее сердце замерло. Еще чуть-чуть, и… О чем, черт возьми, она думает? Она откинулась назад. Дев нахмурился.

Меган откашлялась и заговорила, осторожно подбирая слова:

— Я благодарна тебе за заботу, но ты не обязан тревожиться о том, как я живу, не должен создавать себе проблем. Спокойной ночи, всего хорошего, и, надеюсь, мы больше никогда не встретимся.

С чувством некоторой гордости за эту короткую речь она взялась за ручку дверцы. Девин все еще удерживал ее запястье, но Меган, не отрываясь, смотрела на свою руку, пока он не отпустил ее.