Кейтлин Крюс - Награда для чемпиона

«Будь осторожнее. Ты играешь в опасную игру», — вспомнились ему слова Николая. Отмахнувшись от них, он принялся отвечать на вопросы назойливых папарацци с легкостью и остроумием, как делал уже много лет.

«Как долго длится ваш роман? Кто сделал первый шаг? Что заставило вас выставить ваши отношения на всеобщий обзор подобным образом? Был ли тот поцелуй постановочным? Можете ли вы посмотреть сюда и улыбнуться? Поцеловаться снова?»

— Зачем? Весь мир уже определенно насмотрелся на наш поцелуй, — сказала Миранда.

Она нарушила его приказ молчать, но ему понравился ее шутливый тон. Притянув ее к себе, он посмотрел на нее с нежностью и почувствовал, как она задрожала от желания под его взглядом. Похоже, она сама не осознает, какие сигналы ему подает. Соблазнить ее будет гораздо проще, чем он предполагал.

— Все. Пять минут закончились, — сказал он, увидев в дверях отеля Николая. — Увидимся на фестивале.

— Иван, как насчет всех тех гадостей, которые мисс Свит говорила о вас с экрана? — послышался громкий женский голос. — Вы решили этот вопрос за закрытыми дверями?

Это была журналистка из Америки, которая славилась своими скандальными репортажами. Сняв темные очки, Иван долго смотрел на Миранду, пока она снова не покраснела. Он знал, что со стороны это выглядит так, словно они не могут насытиться друг другом.

Он знал, что делает. Он проделывал это много раз в образе Джонаса Дарка, загадочного, опасного и безумно сексуального.

Посмотрев в камеру, Иван улыбнулся, зная, что улыбка — самое мощное оружие в его арсенале.

— Это была просто прелюдия, — сказал он.

Миранда едва замечала роскошный интерьер вестибюля отеля — перед ее глазами все еще стояла сексуальная улыбка Ивана, которую он так легко изображал перед камерами. Она не обратила почти никакого внимания ни на ухоженную территорию, прилегающую к отелю, ни на простирающееся за ней Средиземное море. Она ничего не слышала, потому что в голове у нее повторялось ужасное слово, произнесенное Иваном, — «прелюдия». Ей удавалось каким-то образом молчать и улыбаться, пока персонал и секьюрити провожали их на шикарную виллу, находящуюся в стороне от главного корпуса. Снять такую виллу мог себе позволить только очень состоятельный человек.

Наконец они с Иваном оказались одни на вилле, наполненной светом и изысканными композициями из живых цветов. В интерьере комнаты, в которой они находились, преобладали веселые желтые, элегантные кремовые и свежие лавандовые оттенки. Но, что самое важное, там не было ни камер, ни людей, которые могли их услышать.

Только когда Иван поблагодарил персонал и закрыл дверь, Миранда позволила себе открыто выразить свое возмущение.

— Прелюдия? — отрывисто бросила она, уперевшись руками в бока.

Иван стоял, прислонившись спиной к двери и сложив свои мощные руки на груди. Его суровое лицо ничего не выражало.

— Прелюдия? — повторила она.

— Вам незнаком этот термин, доктор Свит? — Его мягкий голос окутал ее словно бархатная шаль. — Мне нужно вам продемонстрировать, что это такое?

— Да я скорее…

— Осторожнее, — предупредил ее Иван. В его темных глазах плясали искорки веселья. Он находит это смешным? Миранда вся кипела от ярости. — Не нужно в эмоциональном порыве разбрасываться заявлениями, о которых вы потом будете жалеть. Все и так уже убедились, что вы лгунья.

Миранда снова задрожала, только на этот раз не от сексуального возбуждения, а от гнева. Ее беспокоило, что она может запустить в него чем-нибудь тяжелым. Разумеется, она понимала, что это желание было глупым и не могло привести ни к чему хорошему, но слабее оно от этого не становилось. Она крепко сжала руки в кулаки, чтобы не схватить ближайшую к ней вазу с ароматными орхидеями.

— Значит, вот в чем заключается для вас смысл происходящего? В сексе? — спросила она, уже не пытаясь сохранять спокойствие. — Я для вас что-то вроде трофея?

— Вы были бы трофеем, будь обладание вами для меня чем-то вроде вознаграждения, — ответил Иван с едва скрываемой насмешкой.

Но Миранда сказала себе, что у нее нет причин на все это обижаться. Что у нее был долгий трудный день, и она не выспалась. Все же она не могла себя простить за те вещи, которые позволила ему с ней делать в примерочной в Париже. За ощущения, которые она при этом испытывала. В довершение всего он назвал всю ее карьеру прелюдией.

— Я сама заслуживаю вознаграждение, — спокойно произнесла она. Повысь она голос, Иван использовал бы это против нее. — Я не актриса, но разгуливаю в одежде, которая мне не принадлежит, с толстым слоем макияжа на лице и делаю вид, будто нахожу это сексуальным, в то время как вы губите всю мою карьеру одной-единственной фразой…

— Это вас беспокоит, профессор?

Отойдя от двери, Иван направился к ней. Каждое его движение было исполнено животной грации. От него исходила угроза, которую она ощущала каждой клеточкой своего тела — Вы огорчились из-за того, что труд всей вашей жизни пошел псу под хвост? Превратился во всеобщий предмет насмешек?

Иван остановился примерно в футе от нее, но она запретила себе даже пошелохнуться, несмотря на то что инстинкт самосохранения кричал ей: «Беги!»

Даже несмотря на высокие каблуки, ей пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Значит, для вас главное во всем этом месть, — сказала она с притворной смелостью, несмотря на то что ее сердце бешено стучало от страха и желания.

— Можете называть это как хотите. Вы думали о мести, когда в своей книге называли меня «пещерным человеком номер один», «современным неандертальцем» и «воплощением насилия на экране»? Когда вы перед камерой называли самые оскорбительные причины, по которым любая женщина, с которой я мог встречаться, должна была меня бросить?

— То есть вы признаете, что для вас эта ситуация не что иное, как возможность мне отомстить.

Почему в качестве объекта для своих исследований она выбрала именно его? В современном мире нет недостатка в представителях различных единоборств, всеобщих любимцах, которые по окончании спортивной карьеры подались в шоу-бизнес. Любой из них подошел бы. Почему она остановила свой выбор именно на Иване Коровине?

Она прекрасно знала почему. Однажды она открыла глянцевый журнал и увидела его, почти полностью обнаженного, с буграми мышц и татуировками. От него исходила необузданная мужская энергия, первобытная сила, не поддающаяся контролю. Она сразу возненавидела его, потому что один лишь его вид пробудил в ней низменные инстинкты.

Соглашаясь на его предложение, она знала, что добровольно идет в расставленную им ловушку, но почему-то не остановилась. В любом случае назад дороги нет, поэтому она прогнала мучительные мысли и продолжила: