Светлана Чистякова - Юлька

Вяземский стоял у дивана и смотрел на спящую Юльку.

Лицо её, слегка округлилось, но, по прежнему оставалось прекрасным. Маленькая грудь, налилась и стала больше. Девушка лежала на боку и легкий плед укрывал её округлившийся, упругий живот. Григорий наклонился и, легонько провел рукой по её животу. Там, в мягкой, уютной темноте, защищенный от всего мира, жил его ребенок.

Юля открыла глаза. Перед ней стоял Вяземский.

Она отодвинулась в угол дивана, натянув плед до самой шеи.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Юля.

— Пришел спросить у тебя, почему ты скрыла, что беременна? — стараясь быть спокойным ответил Григорий.

— Это, не твой ребенок!

— Неужели?! Ты хочешь, чтобы я уверовал в непорочное зачатие?

— Это не твое дело!

— Ошибаешься, дорогая моя! Это — мое дело!

Глаза Юли наполнились слезами и нижняя губа задрожала. Он, еле сдержался, чтобы не схватить её в свои объятия, успокоить и извиниться, за свое бессердечное поведение.

Он требовал ответа, и знал, что не уйдет отсюда, пока не добьётся своего!

— Юля! — произнес он, и в его голосе, зазвучало предупреждение. — Для подтверждения отцовства, существуют тесты. Не заставляй меня, это делать…

Её брови упрямо нахмурились.

Ты… ты — предатель! Я не хочу тебя знать, и не хочу видеть тебя! Уходи отсюда! Ты спал со мной только для того… как это Казанова сказал — сексотерапия?! Ты, никогда не любил меня! Да, это твой ребенок, но отца у него нет! И, не будет! Я не хочу, чтобы ты женился на мне, только потому, что я — беременна! — глотая слезы, в изнеможении прошептала она. По её щеке прокатилась одинокая слеза.

Григорий присел на корточки возле дивана, и заглянул ей в глаза:

— Юль, ну, почему ты такая упрямая? — тихо спросил он. — Почему ты решила, что я тебя предал? Господи, да ты даже, подслушивать, толком, не умеешь… моя глупенькая, маленькая девочка. Я никогда не предавал тебя! Я любил и люблю тебя! Только тебя! Если бы ты имела, хоть каплю терпения, и дослушала тогда до конца наш разговор с Кириллом… Я хотел сказать ему, что хочу, чтобы ты стала моей женой! Но, ты все поняла по-своему, и даже не дала мне ни одного шанса, все объяснить! Если бы ты знала, что я пережил за последние месяцы… Без тебя, моя жизнь, превратилась в ад! Без тебя, я не живу, я просто существую. Пойми, ты самое дорогое, что есть у меня! Я готов все положить к твоим ногам! Я душу дьяволу отдам, если это поможет вернуть тебя! Ты же, всегда мне верила. Что изменилось? Пойми, глупышка, если бы я не любил тебя так сильно, я никогда бы не пошел на это! Да, и не получилось бы у меня ничего! Научить любить можно, только, если любишь сам…

— Это правда, то, что ты сейчас сказал? — спросила Юля недоверчиво. — Из глаз её потоком лились слезы. — Ты, правда, любишь меня?

— Ну, конечно, солнышко моё! Я люблю тебя больше всего на свете! Ты моя! — он протянул к ней руки. — Иди ко мне!

Юлька перебралась к нему и упала в его объятия.

Он целовал её заплаканное личико, такое родное, такое близкое и шептал:

— Ты моя, только моя, любимая, я так соскучился по тебе. Прости меня! Я дурак! Прости!

Девушка доверчиво прижималась к нему, все ещё не веря, что он здесь, рядом. Её любимый, её Гриша…

Его теплая рука скользнула под её халатик.

— Гриша…

— Я хочу прикоснуться к нему. Это чудо! У меня будет ребенок! Он уже шевелится?

— Да.

— Ну, и как?

— Словно бабочки летают, вокруг моего живота.

— Ты очень красивая, вот такая, — хрипло проговорил он.

— Да уж! — проворчала Юля. — Я стала похожа на бегемота.

— Глупости! Поверь, нет в мире прекрасней женщины, чем та, которая носит твоего ребенка! Ты согласна стать моей женой?

— Да! Но, не сейчас!

— Почему?

— Я хочу красивое свадебное платье, а как я сейчас, его надену?!

— Любимая моя! У тебя будет самое красивое платье и самая лучшая свадьба! Я обещаю. Потом, когда родится наш ребенок. А сейчас, мы с тобой, просто распишемся в ЗАГСе. Я не хочу, чтобы малыш, появился на свет незаконнорожденным.

— Ну, ладно. Пусть будет, как ты хочешь.

— Умница моя! А кто у нас будет? Мальчик или девочка?

— Я не знаю. Он предпочитает сделать нам сюрприз…

Через полчаса Вяземский вошел в кухню, бережно прижимая к себе Юлю.

Этим же вечером Вяземский улетел в Швейцарию к родителям.

Неожиданный приезд сына, встревожил Анну и Петра.

— Что случилось, сынок? — в один голос спросили они, когда тот, появился у них в доме. — Мы, конечно, очень рады видеть тебя, но, ты даже не позвонил, что прилетаешь!

— Да, собственно, ничего особенного не случилось, — ответил Гриша, целуя мать и, пожимая руку отцу. — Я приехал сказать вам, что, через неделю женюсь.

Возникла пауза. Родители в изумлении смотрели на сына.

— Женишься?! — первым пришел в себя Петр Иванович. — На ком?!

Анна Григорьевна, молча смотрела на своего взрослого сына, не в силах вымолвить не слова.

— На Юле.

Родители Григория, конечно же, были в курсе, столь странной привязанности сына к внучке старого закройщика. Но, они всегда были уверены, что он относится к девушке, как к младшей сестре. В детстве, маленький Гриша, всегда просил их «купить» ему братика или сестричку. Но, к сожалению, второго ребенка, в их семье, так и не появилось. И всю, нерастраченную детскую любовь к младшему братику, Григорий отдал Юльке. Так они думали.

Известие о том, что Григорий собрался жениться именно на ней, ошеломило их.

— На Юле?! — переспросил отец. — Гриша, ты в своем уме?! Она же еще, совсем молоденькая! Ты старше её, больше чем на десять лет!

— И, к чему такая спешка? — вставила Анна, придя, наконец, в себя. — Пусть девочка, сначала получит образование, повзрослеет… и, вообще, брак — это очень серьезный шаг! Ты хорошо подумал, сынок?!

— Мам, я никогда ещё не принимал более обдуманного и взвешенного решения.

— Но, зачем же так спешить? — спросил Петр, подозревая неладное. — Неделя это слишком маленький срок для подготовки к свадьбе.

— Свадьба будет потом, папа. Сейчас мы просто оформим отношения, — ответил сын, отводя глаза.

— Она, что — беременна?! — осенило Анну.

— Да. Через три месяца я стану отцом.

— Господи Иисусе! — жалобно простонала Вяземская. — Петя, мне плохо! Гриша, сынок, как ты мог так поступить?! Боже, да есть ли ей 18?

— Мама!

— Что, «мама»! Господи, какой ужас! Мой сын совратил несовершеннолетнюю девочку! А если об этом узнает пресса?! Это же скандал!

— Аня, успокойся! — прикрикнул Петр Иванович.

— Ну-ка, пошли, поговорим, — он потянул сына за рукав в сторону своего кабинета.

— Как ты посмел так поступить?! — обрушился он на Григория, закрыв дверь на ключ. — Ты понимаешь, что ты наделал?!

— Я люблю её, папа! — оправдывался Гриша.