Рут Валентайн - Волшебные слова

Невероятное, удивительное, волнующее ощущение…

— Да… — Оливия задохнулась от новых, ни с чем не сравнимых ощущений, охвативших ее. — Да… Тебе так нравится?

Харви рассмеялся, не прекращая страстного любовного акта. Сквозь головокружительный бурный поток, обрушившийся на Оливию, смогла пробиться единственная мысль: «Сколько же в нем энергии…»

Оливия ликовала: ей все-таки удалось преодолеть себя и навязать ему это неожиданное свидание в ванной. Теперь Оливия поняла: Харви было необходимо расслабиться после всех многочисленных стрессов, которые наполняли его день.

Однако она все еще не могла до конца поверить в реальность происходящего. Заниматься любовью стоя, да еще под струями воды! Какая восхитительная распущенность! Конечно, на кровати было бы гораздо удобнее, но…

Неожиданно Оливия поняла, сколь интересен может быть новый опыт, любая освежающая перемена. И не просто освежающая, а дерзкая и бесстыдная! И она совсем не возражала против этого. Нисколько не возражала!

Оливия закрыла глаза, наслаждаясь упоительной свободой. Свободой от всех сковывающих запретов и условностей. Все забыто, ушло, отступило… Осталось божественное ощущение полного слияния в чувственном экстазе, воспламеняющие вспышки эмоций, пронизывающие ее тело…

Волна ранее не испытанного наслаждения несла Оливию за собой. И она еще крепче обняла ногами талию Харви, готовясь к победительному всплеску, который должен вознести ее на самый гребень этой волны. И вскоре, обессилевшая и счастливая, растворилась в стремительном потоке чувственной стихии…

Харви, тяжело дыша, привалился к стенке душевой кабины, ожидая, пока они оба придут в себя.

— Что ж, начало положено, — прохрипел он и, откинув голову, с насмешливой улыбкой взглянул на Оливию.

Она похолодела: неужели даже сейчас я не смогла растопить лед, которым подернулись наши отношения?

— Начало? — машинально повторила она.

— Ну да, можно сказать, затравка или разминка. Главное здесь — снять напряжение, заморить червяка, — пояснил Харви. В его глазах читалась откровенная насмешка: он явно презирал невежество жены в вопросах мужской сексуальности. — Продолжим? Или с тебя уже хватит?

— Продолжим? — удивилась Оливия. — И до каких пор? — спросила она, но, спохватившись, тут же умолкла.

Нужно поглубже спрятать свое удивление, быстро сообразила она, иначе мне не изменить его отношения — он по-прежнему будет смотреть на меня с презрением.

А Харви продолжал развивать свою мысль:

— Мне кажется, несколько уроков верховой езды могли бы достойно завершить наш сегодняшний вечер. Не говоря уже о кое-каких небольших одолжениях, которые ты могла бы сделать, если бы захотела. Нет-нет, я вовсе не призываю тебя нарушать очерченные тобой границы. Миссия любящей жены, которую ты старательно выполняешь, меня вполне устраивает. Если хочешь, давай остановимся на этом, я тебя пойму, — завершил он свою изрядно сдобренную ядом речь.

Значит, все осталось по-прежнему, горестно подумала Оливия. И его раздражение, и его цинизм, и его презрительно-насмешливое отношение к моей сексуальности. Это читается в его глазах, слышится в голосе, не говоря уже о несправедливых, ранящих до глубины души словах. Итак, никакой переоценки ценностей не произошло. А теперь он собирается устроить мне испытание на выносливость. Ему нужно выставить меня в неприглядном свете, изобразить неискренней или просто ни на что не способной. Да к тому же он хочет убедить в этом и меня, чтобы я впредь никогда не предъявляла ему никаких претензий!

Если секс — поле битвы, где разворачивается сейчас сражение за мое будущее, будущее женщины и жены, я сумею справиться со всем, что бы ни предложил Харви.

Все тело Оливии трепетало в предвкушении грядущих сражений. Кровь лихорадочно стучала в висках. В глубинах ее женского естества закипела вдруг первобытная потребность противостоять мужской агрессии. Оливия засмеялась, услышав предложение Харви отступиться, и с ее губ сорвалось бесшабашное:

— Если кто и скажет: «С меня довольно!» — то это буду не я!

Оливия проснулась очень поздно. Она поняла это, как только открыла глаза. Яркий солнечный свет пробивался даже сквозь плотно задернутые шторы. И тишина. Абсолютная тишина. Оливия лежала, погруженная в воспоминания о прошлой ночи, и прислушивалась к себе.

Какая странная легкость во всем теле! Нет, неточное определение. Скорее легкая тяжесть. Да-да, верно! Легкая тяжесть!

Оливия улыбнулась. Подумать только, чем мы с Харви занимались всю эту ночь! Странно, что я пошла на это, но еще более странно, что, не имея никакого опыта сексуальных игр, оказалась на высоте. Жаль, что ночь промелькнула, как одно мгновение. Какое, оказывается, блаженство может дарить нам наше тело, как откликается оно на умелые прикосновения, способные подарить истинное наслаждение!

Некоторые воспоминания о событиях прошедшей ночи заставили ее густо покраснеть. И все же, удивляясь невероятной смелости собственного поведения, Оливия сделала несколько приятных для себя выводов, основной из которых: наконец-то ей удалось стряхнуть с себя оковы многочисленных страхов и запретов, подавлявших ее природные инстинкты.

Оливия представила себя утлым суденышком, несущимся по бушующему океану. Бешеное течение бросает его то вверх, то вниз, безрассудно направляя на рифы и в последний момент отводя в сторону. Страшно, упоительно страшно. Но если закрыть глаза… Внезапно Оливия снова закачалась на волнах восхитительных ощущений.

Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и твердо решила покончить с излишней стыдливостью. То, что она пережила этой ночью, было великолепно. Подобная степень интимности не может не сблизить мужа и жену еще больше, не говоря уже о физическом наслаждении.

Оливия повернулась на бок. Харви не было. Видимо, он уже на работе. Интересно, а что ощущал он сегодня утром? Стала ли минувшая ночь потрясением и для него? Испытал ли он удовлетворение? Понял ли, что эта ночь открыла новую страницу наших отношений? И самое главное: стал ли он сильнее любить меня?

Его сторона кровати была в полном беспорядке. Обе подушки, по-видимому поднятые с пола, валялись в изголовье. Измятая верхняя простыня сбилась. Присмотревшись, Оливия обнаружила, что прикрыта еще более мятым пикейным покрывалом. Да, умей вещи говорить, подумала с улыбкой Оливия, они могли бы рассказать немало интересного.

Она уснула обнаженной. Это с ней случилось впервые, потому что мать приучила ее ложиться в постель исключительно в пижаме или в ночной рубашке. Ощущение собственной наготы было необычным и неожиданно приятным. Легкое ощущение свободы — вот что она чувствовала, лежа на белых шелковых простынях.