Элизабет Эштон - Розовая мечта

— И не пытайтесь меня поцеловать. Вы знаете, что я могу растаять, но ведь решается вопрос всей нашей жизни, Алекс. Это надо хорошенько обдумать.

— Вы полагаете, я не думал обо всем этом? Думал целыми днями. И решился. Вы стоите того. Господи, Чармиэн, — воскликнул он беспомощно, — чего вы еще хотите? У меня нет времени завоевывать вас — вы завтра уезжаете.

— Тогда оставим до завтра, — торопливо проговорила она, — я… я должна подумать. Это весьма неожиданно. Понятия не имею… как…

— Да о чем вы хотите думать? — изумился он. — Я был уверен, что вы сразу примете мое предложение.

Это задевало ее гордость — он был так уверен, что она падет в его распростертые объятия, что не удосужился придать своему предложению более подходящую, не столь грубую форму. С таким опытом по части отношений с женщинами он мог бы постараться убедить ее! Обольстить! Однако он не стал себя утруждать! Для него она была всего лишь бедной маленькой манекенщицей, Чармиэн Чевиот, охотно принявшей бы его, на любых условиях.

— Если б ваше нежелание жениться на мне не было столь очевидно, Алекс, — тихо произнесла она, — я, пожалуй, была бы польщена, но ведь вы меня не любите, а я… — И она припомнила, что сказала тогда Року. — Я соглашусь на брак только по любви.

— Но ведь я же сказал вам, что хочу вас, — резко ответил он.

— Это не одно и то же, — с усмешкой возразила она. — Теперь могу я уйти? Я очень устала, а после ужина мне предстоит показ.

Выругавшись, он кинулся к ней, но какая-то ее тихая печаль его остановила.

— Хорошо, — согласился он, — сейчас я вас отпускаю, но мы увидимся после показа, надеюсь, вы станете по сговорчивее. Так или иначе я вас получу, Чармиэн.

Это прозвучало угрозой. Зная, как он всегда реагирует на сопротивление, она снова выпросила время на размышление, и, к огромному облегчению, он ее отпустил. Она выскочила из кабинета в полном смятении.

Снаружи сгущались сумерки. Не желая возвращаться к своим коллегам, она, поглядев на часы, решила, что еще есть время побродить и собраться с мыслями.

В парке было тихо и прохладно. Уже вышел молодой месяц, но он еще боролся с уходящим светом дня. Волны тихо ласкали берег. В отеле уже зажгли свет, в парке было пустынно; гости переодевались к ужину. Поднимался ветер, и она, боясь, что испортит прическу, направилась к себе.

Она ничего не решила — в ней боролись разные чувства: страх, восторг, разочарование. И все же пока она была склонна ему отказать. Надо будет объяснить ему, что лучше не решать так сгоряча. Не лучше ли оставить все как есть до возвращения ее в Париж, он еще раз все взвесит, в нем уляжется ревность и, глядишь, возобладает разум.

Мимо нее пронеслись двое в темных плащах; они ее не заметили, а вот она узнала в них Эдди и Альтею. Они торопились к набережной. Чармиэн, полная тревожных предчувствий, последовала за ними. «Какое еще сумасбродство затеяла Альтея? Должна ли я посмотреть, куда они направляются, и сообщить Алексу?»

Эдди спрыгнул с набережной в лодку и помог забраться туда Альтее. Она упала в его объятия, и они стали целоваться. Затем к удивлению Чармиэн, они отчалили в море. А ветер все усиливался. В ночных прогулках Альтеи под парусом не было ничего необычного, и Эдди мог быть приглашен ею, конечно.

Внезапный сильный порыв ветра со стороны моря совсем растрепал прическу Чармиэн; она, к своему ужасу увидела, как набежавшие темные тучи закрыли луну, и прежде тихое море вздыбилось волнами. На остров обрушился внезапный шквал, нередкий в здешних местах. Она в последний раз увидела их лодку, и ту поглотила тьма. Пошел дождь. Девушка, втянув голову в плечи, побежала к отелю и столкнулась у входа с Алексом. Схватив ее за руку, он воскликнул в изумлении:

— Чармиэн! Вы даже не одеты.

— Альтея, — выдохнула она, — их уносит в море.

— Их?

— С этим американцем, Эдди.

Алекс выругался, отпустил ее и понесся к набережной, а она, невзирая на сильный дождь, бросилась за ним.

— Они вон там, — показала она в ту сторону, где видела их в последний раз.

Алекс, выбрав катер мощным мотором, прыгнул на борт и стал отвязывать канаты.

— Что вы собираетесь делать? — спросила она.

— Идти за ними — жизнь и репутация Альтеи в опасности! — крикнул он. — Возвращайтесь в отель и обсохните.

У нее мелькнула вдруг мысль, что она должна защитить Альтею от гнева брата, к тому же она очень тревожилась за девушку.

— Я с вами, — закричала она, — подождите!

Шум мотора заглушил ее голос, и катер рванулся в открытое море. Не раздумывая, она прыгнула на палубу и упала на руки и колени.

Это был маленький прогулочный катер, ей еще повезло, что она не промахнулась. Дверь в кабину была полуоткрыта, и она прошмыгнула туда, захлопнув ее за собой. Алекс правил, девушка была совсем рядом, но он не замечал ее. Прожектор освещал бушующие волны, но нигде не было признаков лодки.

— Должно быть, они направились к мысу, — произнесла девушка, стуча зубами, — Альтея говорила, что они туда обычно ездят.

— Господи Боже мой, Чармиэн! — в ужасе уставился он на нее. — Как вы здесь очутились?

— Я… я прыгнула.

— Вы маленькая идиотка! Вы же промокли насквозь. Пойдите и найдите что-нибудь сухое, там, в шкафу у правого борта, переоденьтесь.

Он включил свет, и каюта позади них осветилась. Чармиэн понятия не имела, который борт правый, но ей повезло — она нашла шкафчик, там были разные шерстяные вещи. Вернувшись, она увидала нечто страшное, вроде черной горы, надвигающейся на них. В следующий миг катер содрогнулся и свет погас. Ее швырнуло вперед и ударило головой о край чего-то. Она потеряла сознание.

«Должно быть, пора вставать», — еще как бы во сне подумала Чармиэн. Вроде бы стало светлее, а «Ксантиппа» уходит очень рано, чтобы успеть к самолету из Афин. Надо разбудить Гортензию — она ведь соня. Испытывая тошноту, она привстала. Сегодня ведь ее последнее утро на острове.

Девушка шевельнула локтем… Что-то ее постель очень узкая? А что это такое там, у нее за плечами? Она взглянула на свет и поняла, что он идет не из окна, а откуда-то из центра помещения, и вдруг сообразила, что это раскачивается под низким потолком сигнальный фонарь.

Придерживая рукой голову, которая очень болела, она силилась припомнить все происшедшее. Шаг за шагом память возвращалась. Она обо что-то ударилась… ну да, вот и шишка на лбу, а вот еще синяк. Потом ее кто-то поднял с пола мягкими руками, и нежный голос шептал тихие слова. Какие-то хорошие слова. Ах да, это были слова — «Agape mou!» — те самые, которым она обучала Рока.

Она обнаружила, что одета в спасательный жилет, а под ним на ней толстый белый свитер, доходящий до колен. Кто-то снял с нее мокрую одежду, надел сухую. Мог ли это быть Алекс? Кроме него, на борту ведь никого не было. При этой мысли она покраснела и в запоздалом инстинктивном порыве стыдливости натянула одеяло до подбородка.