Мишель Рид - Женская гордость

Клея вздохнула и с тяжелым сердцем направилась к двери.

Деньги… Придется решать и этот вопрос. Клея закрыла за собой дверь в кабинет Макса и принялась приводить в порядок свой стол. Конечно, здесь ей платят огромные деньги, но сейчас она слишком много тратит на одежду — привыкла с тех пор, как стала встречаться с Максом. В угоду ему приходится одеваться с шиком — он любит видеть рядом с собой женщин элегантных, как он сам.

И никогда Макс не смирится с тем, что она будет толстой и опухшей, похожей на шар! Она и сама не особенно радовалась перспективе носить платья-палатки и задыхаться от жары в последние летние месяцы беременности…

Главное событие произойдет в октябре.

Ее ребенок… Она уверена, что это будет мальчик, и обязательно черноволосый — как же иначе, если у обоих родителей черные волосы? Если уж Эми, блондинка, не смогла разбавить смуглости своей дочери, то уж ребенку Клеи и Макса тем более не достанутся краски прелестной светлой бабушки.

Правда, глаза у Клеи материнские, фиалковые. И у мальчика будут большие фиалковые глаза и крепкое, как у Макса, сложение…

Едва не разрыдавшись, Клея схватила пальто и сумку и бросилась к дверям.

Она решила заставить себя поесть через силу и пыталась приготовить ужин, как вдруг зазвонил телефон. Клея судорожно схватилась за края раковины и крепко закрыла глаза, всей душой желая, чтобы звонки прекратились. Наверно, Эми вздумала поболтать с ней, обычно она звонит раз в неделю.

Но Клее совсем не хотелось говорить в эти минуты с матерью. Ей ни с кем не хотелось говорить — и особенно с матерью. Нужно будет притворяться веселой, счастливой — словом, опять лгать. Она и без того слишком много врет последнее время. Эми обязательно спросит, как она себя чувствует, и придется отвечать, что прекрасно, хотя на самом деле ей никогда еще не было так плохо.

Пустяки, реакция на трудный день, успокаивала она сама себя, но каждый звонок заставлял трепетать ее измученные нервы. Клею охватило сильнейшее возбуждение, казалось, что все те чувства, которые она так старалась скрыть в течение дня, сейчас выплеснутся наружу. Состояние это было мучительно, сердце ее бешено колотилось.

— Да когда же это прекратится! — почти простонала она. Костяшки пальцев ее побелели — так крепко схватилась она за край раковины. Вдруг ей стало очень холодно, она вся задрожала, липкий пот выступил у нее на лбу, а потом и по всему телу. — Меня нет дома! — взмолилась она. — Мама, меня нет дома!

Доверие…

Слово это, как призрак, как-то недобро замаячило перед ее закрытыми глазами. Мать доверяла ей — она не боялась, что дочь может поступить безнравственно. Клея не доверяла Максу — он никогда не хранил верность любовницам. Макс доверял ей — она не должна была допустить нежеланной беременности. Но она подвела их обоих — и мать и Макса. Макс никого не подвел — он никогда не скрывал, что не собирается оправдывать доверие женщин.

Звонки прекратились. Клея как-то сразу обмякла, ноги стали ватными. Внезапно обступившая ее долгожданная тишина принесла с собой облегчение, огромное облегчение. Несколько минут она постояла, как бы вдыхая и впитывая в себя тишину, нервы ее понемногу успокаивались.

Есть Клея не стала, а решила принять ванну. Ей показалось, что она пролежала там целую вечность, ни о чем не думая, ничего не чувствуя, окутанная прозрачным одеялом тишины.

Очень бледная, несмотря на ванну. Клея накинула старый красный халат и медленно побрела в гостиную. С отъездом матери в квартире мало что изменилось. Эми оставила все те очаровательные безделушки и украшения, которые придавали необыкновенный уют этому дому. Фотография в рамочке, где Клея с любовью смотрит на родителей. Узорчатый ковер на полу, знакомый с раннего детства. Диван и два кресла с разбросанными пуховыми подушками. Раньше один только вид этой комнаты приводил ее в хорошее настроение, но сейчас этого не произошло — ее мучила мысль, что прежняя Клея, которая выросла здесь, никогда не попала бы в ту переделку, в какой оказалась нынешняя. Прежняя Клея никогда не пошла бы на такое, хотя бы из боязни огорчить любимых родителей.

И все из-за Макса!

Клея калачиком свернулась в кресле, подоткнув под себя со всех сторон теплый халат, как бы спасаясь от холодного воздуха за окном, где царствовал зимний вечер, хотя на самом деле в квартире было тепло. Ее слегка отливающие синевой волосы рассыпались по плечам, подчеркивая правильный овал лица и бледность щек — неестественную бледность для обычно оживленной Клеи. Чувственная яркость и пухлость губ куда-то исчезла, они были бесцветны и поджаты. Стресс сильно сказался на всем ее облике. Если бы Макс увидел ее сейчас, он поразился бы перемене, происшедшей с ней всего за несколько часов.

Макс… У нее в запасе был целый уик-энд. Потом нужно будет что-то предпринимать. Конечно, она могла бы отменить свидание, но на это у нее не хватило бы сил. Ей нужен был этот прощальный уик-энд с ним — он был ей совершенно необходим.

Телефон снова зазвонил, она вынырнула из кресла и быстро схватила трубку: на этот раз ей не вынести звука долгих протяжных звонков.

— Да? — коротко ответила она.

— Клея? Где ты была? Я звонил недавно, но ты не подходила…

Так значит, это звонил Макс, а не мама.

— Я была в ванной, — соврала она, судорожно сжимая в руках трубку.

— А… — Дальше последовало молчание, неловкое молчание, которое привело ее в смущение.

Затем вопрос:

— Ты одна?

Клея устало прислонилась спиной к стене, пытаясь понять, чего же он хочет. Обычно, раз уж они договорились о встрече, он никогда не перезванивал ей, и почему-то отклонение от нормы встревожило ее.

— Нет, — опять солгала она: с каждым разом ей это давалось все легче. — У меня в гостях знакомый парень. Он ждет, пока я договорю по телефону. А ты нам мешаешь. — Да конечно же я одна, раздраженно подумала она про себя. Куда я денусь? Она всегда была одна, когда с ней не было Макса.

— Не шути так, Клея. — Звук его голоса, низкого, немного хриплого, вызвал у нее острое желание сейчас же оказаться рядом с ним, прикоснуться к нему. — Я думал о тебе. Весь вечер. Ты уверена, что здорова?

Клея сделала замедленный вздох, чтобы успокоиться, и закусила губу, опасаясь сказать что-нибудь, о чем потом пожалела бы, опасаясь сказать правду.

— Конечно, все со мной в порядке… честно, Макс, — быстро заговорила она, стараясь, чтобы голос ее звучал убедительно — она уже лучше владела собой. — Я просто устала. Мне нужно лечь пораньше.

И опять на том конце провода наступило молчание, странное, полное какого-то особого, непонятного ей смысла. Что с ним происходит? Не пьян ли он? Если так, то на ее глазах это произойдет впервые. Макс всегда знал свою меру.