Эми Эндрюс - Любовь не выбирает

Али сделала глубокий вдох и дрожащей рукой открыла дверь. Макс, стоявший у окна, услышал щелканье и обернулся.

С минуту они молча смотрели друг на друга.

— Итак, — произнесла она, — Макс — это то имя, которое ты сообщаешь женщинам в баре, чтобы они не смеялись над тобой, если ты назовешь им настоящее имя?

От Макса не укрылся сарказм, прозвучавший в ее голосе. Он поднял бровь:

— Не тебе бросать в меня камень, Али.

Она выдержала его взгляд и резко ответила:

— Али — это уменьшительное от Алейша.

— А история про девушку из кафе?

— Я и есть девушка из кафе. Как раз сейчас я таковой и являюсь.

«И чертовски хорошенькая девушка из кафе», — подумал Макс, глядя на нее.

Затем вернулся к письменному столу и сел в кресло. Он опять запустил пальцы в волосы и откинулся на мягкую кожаную спинку:

— Мое полное имя Годфри Максуэлл Шеррингтон. На этом имени настоял мой отец, следуя семейной традиции. Но моя мать, слава богу, была не столь старомодной и понимала, что не стоит давать такое громоздкое имя ребенку, рожденному в семидесятые годы. Она согласилась с отцом при одном условии — меня будут называть Максом. И меня никогда не называли по-другому.

В его серых глазах снова появилось то усталое выражение, которое так впечатлило ее вечером в пятницу. Значит, он не нарочно ввел ее в заблуждение. Все равно это не вычеркивает того факта, что из-за ошибочных имен они попали в крайне неприятное положение.

И все же она раздраженно заметила:

— На доске объявлений твое имя значится как Годфри. И на стеклянных дверях приемной, и на двери этого кабинета. Готова поклясться, что здесь на любом клочке бумаги будет имя Годфри. На всех твоих официальных бумагах. — Она подошла к столу, схватила пустой бланк и помахала им.

— Это мое официальное имя. Оно на всех документах. Как в твоем случае имя Алейша.

Али сердито посмотрела на него. Он прав, и они оба это знают.

— Врачи, работающие в системе здравоохранения, не имеют постоянных бланков, — едко заметила она.

Макс поднял на нее глаза и вздохнул, указав на кресло напротив стола:

— Сядь, Али.

Али не сразу села — несколько секунд она стояла и, нахмурившись, смотрела на него. Он тоже смотрел на нее. Тогда она закатила глаза и опустилась в кожаное кресло, про себя отметив, что еще ни разу в жизни не сидела в таком удобном и мягком кресле. Стул в ее больничном кабинете был с твердым пластиковым сиденьем, от чего уже через минуту начинало ломить поясницу.

— Вот несчастье, — произнес он.

Али выглядела точно так же, как и в ту ночь. Большие оливковые глаза смотрят неуверенно, зубы покусывают нижнюю губу, как тогда, когда она спросила его, не сочтет ли он ее порочной за желание лечь с ним в постель.

Он помнил вкус ее губ. И как эти губы скользили у него по телу. Ласкали живот… и спускались ниже.

— Да уж. Соответствует тому, во что превратилась моя жизнь за последнее время.

Ее слова вернули его к действительности. Она здесь, перед ним! И весь ее мир перевернулся.

Так что неподходящий момент думать о ночи в ту пятницу.

— Что нам делать? — обреченно спросила она. — Может, ты порекомендуешь кого-то еще в фирме, кто мог бы заняться моим делом?

Макс не сразу ее понял:

— Прости?

— Я полагаю, что ты должен отказаться от ведения этого дела.

И тут, к его ужасу, лицо у нее дрогнуло, и она залилась слезами.

Алейша была готова провалиться сквозь дорогой персидский ковер, если бы только там оказалась дыра.

Сердце беспорядочно колотилось о ребра.

Этого не могло случиться! Разве то, что она спала с ним, само по себе не является дурным поступком?

Неужели она должна подвергнуться публичному унижению за свои грехи?

— Прости… — выдавила Али, заливаясь слезами и хлюпая носом. Она слишком долго сдерживалась. — Не знаю, что со мной. Я никогда… не плачу.

Макс знал, что она сильная. Он внимательно изучил ее документы. Он знал, через что она прошла. Через неопределенность, расследование и восстановление в должности, потом снова неопределенность, когда дело было отправлено в суд.

Макс также знал, что ее бывший возлюбленный бросил ее и ушел к другой женщине. И в довершение всего она спала со своим адвокатом.

Он протянул ей бумажную салфетку из коробки у себя на столе.

Али вытерла глаза и высморкалась. За годы работы в больнице ей было не привыкать иметь дело со слезами и всплесками эмоций. Странно, что медучреждения не скупили весь рынок салфеток «Клинекс».

— Прости, пожалуйста. Не думай, что я слабая слезливая дамочка, которая плачет от малейшей трудности. У меня просто… на самом деле выдался тяжелый год.

— Не извиняйся. Если тебе будет от этого легче, то последним, кто плакал в этом кабинете, был наркоторговец весом в сто пятьдесят килограммов, от которого почти всю его жизнь не отходили телохранители.

Али помимо воли улыбнулась. Он не придал значения ее нервному срыву! Но все равно ей было стыдно за то, что ее так развезло. Он — самый лучший адвокат. Ее уверяли, что в сфере защиты по медицинским вопросам он именно тот адвокат, который ей нужен.

А она все испортила.

Конечно, обвинения были не лично против нее, но ведь это ее непосредственные действия привели к несчастью и поставили весь госпиталь в крайне затруднительное положение. Мало того, что Брисбенский мемориальный госпиталь должен опровергать неправомерный иск по факту смерти, но перед руководством нависла угроза потерять из-за нее прекрасного адвоката.

А госпиталю необходим хороший адвокат. Самый лучший. И ей тоже. Многое поставлено на кон. Даже если она никогда больше не возьмет в руки скальпель, ее репутация погублена. Как с этим пятном ей жить дальше?

Она должна доказать свою невиновность. И для этого ей нужен Макс.

Теперь выходит, что несколько месяцев прошли впустую. И не только время было потрачено зря, но и деньги, которые госпиталь выложил за ведение этого дела. И все из-за одной пылкой ночи.

Макс увидел, что Али овладела собой.

— Я не должен устраняться.

— Что?

— Али, мы встретились впервые три дня назад и провели ночь вместе, ничего не зная о том, кто мы. Это не противозаконно.

Перед Али на мгновение забрезжила надежда, но жизнь за последний год обернулась для нее такой черной стороной, что плясать от радости она не собиралась.

— Значит… с точки зрения закона мы чисты, — внесла ясность Али. — А как с этической точки зрения?

— Меня могут лишить адвокатской практики за то, что я вступил в сексуальную связь со свидетелем.

— О боже.

От его прямоты ее опять замутило, и она ухватилась за угол стола.

— Если бы… — он постучал указательным пальцем по столу, — если бы я знал об этом раньше. А я не знал. — Видя, как переживает Али, он заверил ее: — Все в порядке. Перейдем к фактам. Мы встретились в первый раз, до того не зная друг друга, в пятницу вечером. Правильно? Она кивнула: