Энн Мэтер - Опасные чары

Джули сумела непринужденно беседовать о Терезе и операции, но она не могла забыть слова испанской танцовщицы и их подлинного значения. Казалось, существовало два Мануэля: один — добрый, внимательный покровитель, готовый на все, чтобы помочь Терезе Ренальди, и другой — жестокий, порой злой человек, которому как-то удалось вскружить ей голову и в результате разрушить всю ее жизнь. Лишь значительно позднее в этот вечер Джули опять встретилась с Мануэлем. За ужином она едва коснулась еды, желая лишь поскорее уехать домой и постараться забыть все, что с ней произошло. Затем, когда ужин закончился, Мануэля уговорили спеть. Кто-то принес гитару, а несколько гостей вызвались аккомпанировать на флейте и барабанах. Сперва он просто играл на гитаре меланхоличные испанские мелодии, которые так соответствовали настроению Джули. Потом он пел, и слова — временами избитые и затасканные — приобретали в его мастерской интерпретации совсем новый смысл.

Во время исполнения песен она не отрываясь смотрела на смуглое лицо Мануэля, и ей страстно хотелось понять, почему у него такое грустное, задумчивое выражение.

Закончив петь, Мануэль поднял голову, и его глаза неожиданно встретились с глазами Джули, стоявшей позади неистово аплодировавшей толпы гостей.

Джули отвернулась, не в состоянии вынести его взгляда. Неуверенно ступая, она пошла по усыпанной цветами дорожке вниз, к озеру. Дорожка кончилась у стоявшего на берегу летнего домика. Его похожий на минарет купол блестел при лунном свете, как посеребренный. Джули поднялась по двум ступенькам и заглянула вовнутрь. В полумраке она различила придвинутые к стенам кушетки, а посередине — низкий стол, заваленный нотами, которыми Мануэль, по-видимому, пользовался, сочиняя музыку. Джули вошла, села и полистала музыкальные записи. Потом, положив все на место и чувствуя утомление, легла. Было очень тихо и спокойно, и внутреннее напряжение у нее заметно спало. Выпитое за ужином вино нагоняло дремоту, и Джули трудно было определить, сколько прошло времени, когда снаружи раздались шаги и в дверях появилась фигура девушки в белом платье.

— Так вот вы где! — сказала Пилар. — А я вас повсюду ищу.

— Ищете? Зачем? — выпрямилась Джули. Она не могла представить себе, почему Пилар понадобилось видеть ее.

— Мне нужно с вами поговорить, — заявила Пилар, и Джули встала. — Сядьте!

Джули послушно села, скорее удивленная.

— Итак? — проговорила она. — В чем дело?

— Вы любите моего отца, — начала Пилар после некоторого молчания. — Не пытайтесь отрицать, в таких вещах я разбираюсь. У меня достаточно опыта в подобных делах.

— Мои личные переживания вас не касаются, — ответила Джули.

— Очень даже касаются, когда затрагивают моего отца, — возразила сердито Пилар. — Вы последовали за ним сюда из Англии!

— Прошу вас, — проговорила Джули с трудом, не в силах больше вынести, и поднимаясь. — Вы ошибаетесь. Между вашим отцом и мною все кончено.

Пилар взглянула на нее с презрением.

— Перестаньте морочить мне голову. Я вижу вас насквозь.

— Я, должно быть, необычайно прозрачна, — заметила Джули устало. — Послушайте, как мне убедить вас? У меня… по крайней мере… между вашим отцом и мной ничего нет.

— Ах, оставьте! А почему тогда Долорес сама не своя? И почему отец перестал обращать на нее внимание?

— Вы говорите вздор! Ваш отец и Долорес очень подходят друг к другу. Уверена, что скоро они сами поймут это и заключат брачный контракт.

— Я вам не верю! — на лице Пилар отразилось страдание, будто события развивались не так, как ей хотелось. — Вы нарочно все это придумали! Отец никогда не женится на Долорес Арривере!

Джули попыталась обойти Пилар, но та преградила дорогу.

— Давайте выкладывайте, — крикнула она в бешенстве. — Откуда вам известно?

— Мне нечего больше добавить, — ответила Джули, испытывая отвращение ко всей этой истории. — А теперь пропустите меня. Вы мне надоели вместе с Долорес, а сильнее всего ваш отец!

Собрав все силы, Джули оттолкнула Пилар и побежала по дорожке назад к веранде. К горлу подступали рыдания. Никогда прежде она не испытывала столь острых душевных мук и единственная мысль сверлила мозг: бежать! С размаху Джули налетела на человека, шедшего по дорожке навстречу. Он поймал ее за руку и потянул к себе, в то время как она открытым ртом жадно ловила воздух. В следующий момент Джули вырвала руку и вскинула голову, хорошо зная, кто перед ней, еще до того, как увидела его лицо.

— Оставьте меня! Оставьте! — закричала она, чуть не плача. — Никогда в моей жизни не хочу вас больше видеть!

Джули рванулась мимо, но Мануэль опять поймал ее за руку, причиняя боль.

— Что — черт возьми! — произошло? — вскричал он в сильнейшем раздражении. — Джули, ради Бога, объясни!

— Объяснить? — сверкнула Джули глазами, смахивая тыльной стороной ладони со щеки слезу. — Пойдите и спросите свою милую дочку! У нее наготове все ответы. У нее есть опыт, а у меня его нет!

— Пилар? — сощурился Мануэль. — Что она сказала?

— Довольно много, — проговорила Джули, освобождаясь от жесткой хватки. — Пилар и Долорес сообщили мне больше, чем я в состоянии вынести. А теперь дайте мне пройти.

Она побежала, уже не заботясь о том, что Мануэль о ней теперь думает. Только страстно хотелось поскорее отсюда исчезнуть, и ее дом в Англии никогда еще не казался ей таким желанным. Зачем только она его покинула? Ей вовсе не следовало приезжать в Калифорнию; но где-то в глубине души ее не покидала уверенность, что она снова встретит Мануэля. Невозможно было спастись от сердечной боли, скрыть от самой себя собственные чувства.

Выйдя на поляну, Джули увидела впереди залитую светом веранду. Встретиться опять со всеми этими людьми она была не в силах. Только не сейчас. Она не могла мило и непринужденно беседовать, танцевать с Фелипе и вести себя так, будто все в полном порядке, когда ее сердце разрывалось на части.

Обойдя стороной веранду, Джули вышла к фасаду здания, где стояли автомашины. Взять какую-нибудь из них не представляло труда. У многих ключи торчали в зажигании. Очевидно, их владельцы считали, что здесь их машины в полной безопасности.

Джули колебалась. Что реально она могла сделать, кроме как вернуться к гостям? Если бы только здесь была телефонная будка, и можно было бы, не привлекая внимания, вызвать такси. Или если незаметно пробраться в дом и оттуда позвонить Бену и Саманте. Тогда бы она вновь почувствовала себя в безопасности. Часы показывали лишь половину двенадцатого ночи, до конца вечеринки еще целая вечность, и ее спохватятся не раньше, чем наступит время разъезжаться. Джули осмотрелась. Общественный телефон мог находиться где-то на главной дороге. Ведь в Америке телефон — важный инструмент общения, который существовал повсюду.