Триш Мори - Украденная ночь

Но когда его руки скользнули по ее спине и обхватили ее сзади, Марина почувствовала, что ее колени долго не выдержат.

— Бахир! — вскрикнула она.

Он уже знал, что ей нужно. Как когда-то, он инстинктивно понимал ее желания.

Прижав ладони к ее щекам, Бахир целовал ее до тех пор, пока она не была окончательно одурманена и его собственное дыхание не сбилось. Оторвавшись от нее, он произнес голосом, полным желания:

— Только одна ночь. Это все, о чем я прошу.

Она прекрасно понимала, о чем он говорит. Он не изменил своего решения и не хотел, чтобы она навсегда вернулась в его жизнь. Бахиру не нужна ее любовь. Но он предлагал ей эту ночь, или то, что от нее осталось.

Соглашаться ли ей?

Если бы она была сильнее, как ее младшая сестра Аиша, которая приручила своего собственного могущественного шейха!

Итак, перед ней выбор: либо эта ночь с ним, с принесенными в жертву принципами и гордостью, либо — ничего. Но гордость и принципы никогда не заставят ее сердце биться так быстро, как взгляд или нежное прикосновение. Они не отправят ее в рай, по дороге посещая все заманчивые места. И вообще, что такое гордость и принципы по сравнению с раем?

Одна мучительно короткая ночь рая. И через несколько скоротечных часов им нужно будет вернуться в аэропорт, чтобы продолжить полет.

Стоит ли это все того?

О да!

А завтра она расскажет Бахиру про их сына, и уже будет не важно, захочет ли он ее увидеть вновь или нет. Завтра у нее будет эта единственная, украденная ночь…

Она посмотрела в его глаза и увидела в них нетерпение, настойчивость и полыхающее желание, которое перекликалось с ее собственным.

— Только одна ночь, — согласилась она, и в этот же момент Бахир подхватил ее, как пушинку, на руки и понес в свой номер.

Он аккуратно положил ее на кровать, которая выглядела так, как будто шторм прошелся и по ней тоже. Его кровать была зеркальным отражением кровати, оставленной в ее номере: покрывало валялось на полу, подушки, казалось, вот-вот закончат свой век, после несметного количества ударов. И ей немного польстила мысль — она может быть причастна к тому жару, который не давал ему заснуть…

Стоя у края кровати и разглядывая ее, Бахир расстегнул рубашку и отбросил ее на пол. Влажная золотистая кожа засияла в свете луны. Затаив дыхание, Марина наблюдала, как к рубашке вскоре присоединились брюки и шелковый лоскуток, называемый нижним бельем.

Теперь Бахир стоял перед ней во всем своем великолепии, абсолютно голый, гордо демонстрируя свою эрекцию.

Во рту у нее пересохло, когда он опустился на одно колено рядом с ней на кровати.

— Ты красивый, — сказала Марина.

Не то чтобы это был какой-то сюрприз, она просто констатировала факт. Она считала его красивым всегда, не важно, одет он или раздет, но больше всего он ей нравился вот таким.

Его глаза сверкали в бледном лунном свете, когда он дотронулся рукой до подола ее сорочки и улыбнулся:

— А ты… На тебе слишком много одежды.

Скользя руками по телу Марины, Бахир освободил ее от одежды, а затем стал осыпать поцелуями глаза, нос, рот, плечи и грудь. С каждым прикосновением его нежных пальцев, волшебным поглаживанием руки и горячим поцелуем ее возбуждение возрастало, пока незваная слеза не скатилась по щеке.

Это было и мучительно больно, и приторно-сладко одновременно. Сколько раз она мечтала о такой ночи! Мечтала, как он вернется к ней, признав свою ошибку, вымаливая прощение. Мечтала сотни раз, представляя разные сценарии…

Мечтала о волшебной ночи, когда Бахир вернется и попросит прощения, скажет, что он был не прав, и признается ей в любви. А она возьмет его руку и приложит ее к округлившемуся животу, сообщая — это их созданный в порыве любви ребенок.

Так продолжалось до тех пор, пока она не поняла — Бахир никогда не вернется и никогда не будет ее искать. Все кончено.

— Ты сама красота, — услышала она и, открыв влажные глаза, увидела его на коленях перед собой. Его взгляд полон обожания. Затаившись, она ждала, заметит ли он изменения в ее теле, появившиеся из-за материнства. — Такая красивая, — повторил он.

Она протянула руку, чтобы привлечь его к себе и уже покончить с этим отчаянным желанием:

— Займись со мной любовью, Бахир.

Он удивил ее, взяв руку и поцеловав ладонь:

— Обязательно, но сначала… — Отпустив ее руку, он провел руками по внутренней поверхности ее бедер, разводя их в стороны, и склонился вниз.

У нее захватило дух, когда она поняла его намерения, и это было не только от предвкушения удовольствий. У них так мало времени! Марина думала — он будет брать свое столько раз, сколько сможет. Но она никак не ожидала, что он захочет дарить наслаждение и ей.

— Бахир! — воскликнула она, когда он обнял ее за бедра и раскрыл их. — Пожалуйста…

Но ответом на ее просьбы было горячее прикосновение его языка к ее расщелине, от которого Марину выгнуло дугой и она вскрикнула:

— О боже!

А его язык, каждым своим движением, творил чудеса, отправляя ее в небытие и не давая возможности прийти в себя. Этот мужчина точно знал, что и когда ей нужно.

— Пожалуйста! — вскрикнула она, не владея собой и уже не зная, что ей нужно.

Но он знал…

И вот все закончилось миллионом ярких цветных вспышек.

«Он всегда был лучшим, — подумала она, когда дрожь оставила ее тело. — Ничего не изменилось».

Он страстно поцеловал ее, когда она спустилась на землю. Она почувствовала свой вкус на его губах, вкус горячего секса, страстного желания и его острого вожделения. И это вожделение влилось в нее. Сильнее, чем когда-либо, она захотела ощутить его внутри себя.

— Боже, ты такая сексуальная, — услышала она, когда он оторвался от нее. — Ты даже не представляешь, как сильно я тебя хочу!

Марина улыбнулась ему, но в затуманенном мозгу скользнула мысль о предохранении. Она уже открыла рот, чтобы сказать об этом, как он потянулся к прикроватному столику и, взяв бумажник, достал из него упаковку, которая немедленно была вскрыта зубами:

— Хотя бы кто-то из нас должен быть ответственным.

Она моргнула, и туман, застилавший реальный мир, рассеялся.

— Что ты сказал? — спросила она в неуверенности, что расслышала правильно.

Он раскатал презерватив по всей длине, обуздав с помощью латексных границ сопротивляющуюся эрекцию.

— Я сказал… — он наклонился над ней, хватая горячими губами ее отвердевший сосок и пристраиваясь между ее ног, — счастье, что хоть кто-то из нас может сейчас соображать.

Она замерла, и вся магия, созданная его губами, была сведена на нет едким подтекстом его слов.

— Ты считаешь меня безответственной?

— Я этого не говорил, — ответил он, прикусывая сосок другой груди.