Никола Марш - Алмазная принцесса

Она судорожно вдохнула, и на лице ее заиграла распутная улыбка.

– Я тоже. Что в тебе такого, что заставляет меня сходить с ума? – спросила она, гладя его по щеке.

– Мой сокрушительный шарм. – Его губы пробежались по сладко-соленой коже над ключицей. – Моя любезность и обходительность. – Его губы заскользили по впадинке между грудями, и она выгнулась от удовольствия. – Мой неоспоримый талант в… – Его губы двинулись вниз, к пупку.

– В этот раз мы идем вместе.

Как Джексу ни хотелось доставить жене удовольствие, он не мог воспротивиться ее пылкому требованию. Он замер, завороженный ее распухшими губами, пылающими щеками и затуманенным от страсти взглядом.

– Вместе – это хорошо, но мы будем делать это по-моему.

Руби лизнула его палец, начав с подушечки и добежав язычком до костяшки. Он выругался, и ее довольная улыбка только подогрела его еще больше. Он должен был в нее войти. Прямо сейчас.

Джекс стянул с верстака кусок черной бархатной ткани и расстелил его на полу. Руби подняла бровь, а он потянул ее к себе и прошептал:

– Иди ко мне.

Ее покрытая легкой испариной кожа мерцала в свете лампы, золотистый оттенок ее подчеркивал черный бархат. Она была в сто раз прекраснее, чем любой драгоценный камень в этой мастерской.

Джекс опустился возле нее на колени. За ее левым плечом мелькнула золотая искра, и он улыбнулся, осененный внезапной идеей.

– Чему это ты так улыбаешься?

Он покусал мочку ее уха и прошептал:

– Сейчас увидишь.

Он взял с ближайшей полки коробочку и открыл ее. Руби наблюдала с широко раскрытыми глазами, как Джекс высыпал аметисты, рубины, сапфиры и изумруды в свою ладонь, немного потряс в руке и рассыпал по ее животу. Затем мягким движением распределил камни и полюбовался сверкающим всеми цветами радуги калейдоскопом.

– Ты представляешь, сколько они стоят?

– Не дороже, чем бесценная оправа, на которой они лежат, – ответил он, целуя жену, пока она не начала постанывать от желания.

Джекс поиграл с камнями, выложив их вокруг пупка, наслаждаясь подрагиванием ее тела, когда один из них закатывался во впадинку, и он доставал его пальцем.

Он выложил в одну линию сапфиры, пока лизал ее грудь. Он складывал узоры из изумрудов и аметистов, пока посасывал другую. Он выложил сердце из рубинов, пока шептал ей на ушко, что он будет делать с ней всю ночь.

– Есть что-то порочное в том, чтобы использовать драгоценные камни в любовных играх, – сказала она.

– Я еще тебе не рассказал, как собираюсь использовать золотой слиток.

Руби расхохоталась и перевернулась на бок, собирая камни в пригоршню и кладя их обратно в коробочку.

– Ты – это нечто, – произнесла она с восхищением.

– А ты прекрасна, – ответил он, умышленно концентрируясь на физическом аспекте.

– Ты повеселился с моими камнями, теперь моя очередь.

Она вывела их любовную игру на новый уровень, переместившись туда, где гордо вздымалось его орудие.

Момент был необыкновенно эротичным. Ее светлые волосы разметались по его бедрам, прекрасное тело мерцало, отражая блеск драгоценных камней, голова двигалась взад-вперед, и он опасался, что вот-вот сойдет с ума.

Джекс дотянулся до брюк, вытащил презерватив и отстранил ее. Затем он приподнял ее бедра и медленно опустил на себя. Лежа на бархате, он ласкал ее груди, глядя, как она скользит вверх-вниз по нему. Снова и снова.

Он сделал выпад вверх, чтобы проникнуть в нее глубже, сильнее, и она откинула голову, выгнувшись вперед.

Одной рукой Джекс держался за ее бедро, другой сжимал грудь и поигрывал с соском. Руби увеличила темп, и он застонал от нетерпения.

Их тяжелое дыхание тонуло в стонах, становившихся все громче, напряжение росло, и все, о чем он мог думать, была она, он, их взаимное желание.

Драгоценности в этой комнате могли стоить миллионы, но то, что пережили Руби и Джекс, было бесценно.

Руби скрестила за спиной пальцы, когда было анонсировано последнее колье.

Не то чтобы ей нужна была удача. Все выставленные сегодня вечером на аукцион драгоценности «Сиборн» были проданы. Присутствующие перебивали друг у друга цену с таким азартом, что ей казалось, она слышит звон монет.

– Ты молодчина. – Отто сжал ей руку, а Руби приложила палец к губам, призывая его к молчанию.

Он засмеялся:

– Мы за сценой. Никто нас не услышит.

– Я хочу посмотреть, за сколько оно уйдет, – прошептала она, становясь на цыпочки.

– Расслабься. Оно уйдет за чертову тучу миллионов, как и все остальное.

Отто попытался пролезть поближе, чтобы лучше рассмотреть, что происходит на сцене, и она пихнула его локтем:

– Не сглазь. Это мое любимое колье из желтых бриллиантов. Оно самое дорогое. Может, никто не захочет делать ставки?

После объявления начальной цены несколько карточек взметнулось вверх, и он пихнул ее в ответ:

– Ты думаешь?

Ставки быстро поднимались, Руби затаила дыхание, и наконец молоток аукциониста опустился в последний раз.

– Да! – Она выбросила вверх кулак и позволила Отто обнять себя, жалея, что на его месте не ее муж, задержавшийся где-то в фойе.

Муниципалитет гостеприимно распахнул перед ней свои двери, как только «Прииск Марони» внес солидную сумму для финансового обеспечения аукциона.

Старейшее здание города было идеальным местом для проведения самого большого ювелирного аукциона, который когда-либо видел Мельбурн.

И все благодаря Джексу.

Отто потянул ее за руку:

– Пойдем, пришло время повеселиться.

Они направились в соседнее помещение, где уже сновали официанты, предлагая гостям шампанское и канапе.

Еще одна гениальная задумка ее мужа – предоставить проголодавшимся участникам аукциона возможность собраться вместе, обменяться впечатлениями о лотах и, возможно, прийти к выводу, что нужно заказать те изделия, которые они упустили.

Руби улыбнулась, когда Отто зашел в комнату, захлопал в ладоши, чтобы привлечь внимание, и с полупоклоном представил ее присутствующим.

Зазвучали аплодисменты, люди немедленно ее обступили, расхваливая ее работы и требуя, чтобы она делала больше.

Она кивала, улыбалась и посылала воздушные поцелуи, не переставая искать глазами Джекса. Этот прием настолько отличался от того, что Руби устраивала в честь выпуска весенней коллекции, что она с трудом верила своим глазам. Неужели люди настолько жаждут переплюнуть ближнего своего, что готовы купить все что угодно.

Конечно, Руби не жаловалась, потому что деньги, собранные в этот вечер, внесут свою лепту в спасение «Сиборн». К тому же Джекс уже повысил цены на свои камни, и они могли вздохнуть свободно.

Она это сделала. Доказала всем и себе тоже, что не была легкомысленной пустышкой, способной только на дизайн.