Рини Эйкомб - Седьмое небо

— Я сам виноват, — начал оправдываться Рамон.

— Нет, это я завелась. Просто я очень нервничаю, вот и сейчас тоже.

— Налей, пожалуйста, кофе, — попросил Рамон тоном, каким обычно нувориши обращаются к прислуге.

Задетая подобным отношением, Синтия, тем не менее, наполнила чашку и молча передала ее Рамону. Он принял ее и в знак благодарности молча кивнул.

— Вы тяжелый человек, сэр, — сухо заметила Синтия и повернулась, чтобы уйти.

— А вы, миледи, самая непредсказуемая из всех женщин, которых я знал, — не остался в долгу Рамон.

— Это комплимент или упрек?

Он рассмеялся.

— Пожалуй, комплимент. Не уходи, — попросил он, и теплота в его голосе заставила Синтию остановиться.

И что теперь? — недоумевала она, снова на всякий случай приготовившись к обороне.

— Дай мне пару минут, чтобы… обдумать твое предложение мира, и я покажу тебе дом, если ты не против.

Синтия смягчилась от его вкрадчивого «если ты не против» и согласно кивнула. В это время зазвонил телефон. Пока Рамон разговаривал, Синтия разглядывала переплеты книг, по большей части старинных.

— Неужели кто-то читал все это? — поинтересовалась она, когда Рамон повесил трубку на рычаг.

— Нет, насколько я помню, — усмехнувшись, отозвался он. — Книги начал собирать мой прадед.

Синтия кивнула.

— Прямо-таки музейные экспонаты.

Она заметила, что глаза Рамона потеплели, и сердце ее бешено застучало. Но это длилось не больше секунды — Рамон моргнул своими длинными ресницами, и взгляд его стал прежним, словно Синтии все только показалось.

— Эти книги стоят здесь с самой постройки дома, — продолжал Рамон, как ни в чем не бывало. — Я только хранитель этих ценностей. Даже моя мать после смерти моего отца, когда переделывала весь дом по своему вкусу, не тронула их.

— Мне не нравится твой цинизм, — строго попеняла ему Синтия. — Ведь твоя мать вышла замуж за твоего отца, стало быть, она его любила.

— Это был ее первый брак. Через год после смерти моего отца она снова вышла замуж.

Синтия слегка нахмурилась.

— Кажется, ты воспитывался здесь, в этом доме?

— Да, так хотел мой отец. Он располагал немалыми деньгами и, стало быть, властью, так что его воля оставалась для матери непререкаемой, даже когда он был уже в могиле. — Теперь его цинизм звучал уже совершенно неприкрыто. — Поскольку моя мать вовсе не желала расставаться с деньгами, ей приходилось исполнять волю покойного и воспитывать наследника так, как того хотел мой отец.

— Должно быть, ты не очень хорошо ладил с матерью?

— Ошибаешься, — холодно возразил Рамон. — Я ее обожал. Она и Сай…

Он неожиданно оборвал себя на полуслове и поджал губы. Воцарилась напряженное молчание. Новый звонок телефона прорезал тишину, заставив обоих вздрогнуть. Рамон схватил трубку.

— Слушаю! — рявкнул он.

По мере того как Рамон слушал собеседника, он все больше мрачнел. Синтия тем временем перебирала в памяти детали их с Рамоном диалога и старалась понять, почему он так неожиданно замолчал. Может, сболтнул что-то лишнее? О книгах? О матери? Или… чуть не произнес имя отчима?

— Что, прямо сейчас? — резко спросил Рамон. — Отлично, принято. — Он встал из-за стола. — Время меня вполне устраивает, можешь договариваться. Я буду через полчаса. — Рамон повесил трубку и обратился к Синтии: — Извини, мне надо отлучиться по делу. Может, ты без меня осмотришь дом?

— Да, конечно.

— Хорошо. Я ненадолго, — на ходу бросил Рамон, направляясь к двери. — Располагайся, чувствуй себя как дома.

Насколько я понимаю, здесь до недавнего времени и был мой дом, с обидой подумала Синтия, недовольная его поспешностью. Наверное, обрадовался возможности избавиться от меня.

Хотя, что это я? — остановила себя Синтия. У Рамона и впрямь может быть важная встреча, ведь он руководит крупной компанией. Конечно, интересы дела должны быть на первом месте.

Ну вот, так и не выпил сегодня кофе, грустно улыбаясь, посетовала Синтия и, взяв поднос, понесла его обратно в кухню. Пожалуй, теперь я наконец ощутила себя женой, которую муж не ценит и совсем забросил, ставя на первое место свою работу, подумала она.

— Знаешь что… — услышала она за спиной голос Рамона. — Ты ведь дождешься меня тут и не вздумаешь выходить одна, чтобы…

— Не потеряться? — сердито продолжила Синтия и резко обернулась.

Однако стоило ей увидеть Рамона, как ее злость испарилась. Он надел серый костюм, белую рубашку и голубой галстук, преобразившись из обычного мужчины в бизнесмена — стильного, преуспевающего и… сексуального.

— Конечно, я не должен оставлять тебя сейчас одну… — продолжал Рамон, явно не замечая, что на Синтию напал столбняк.

— Отправляйся по своим делам и ни о чем не волнуйся, — хмуро отозвалась она. — Я не собираюсь совершать никаких глупостей.

— Ладно, я пошел, пока мы снова не повздорили. — Рамон усмехнулся и направился к выходу.

— Неужели между нами всегда так было? — с отчаянием спросила Синтия.

Рамон обернулся и с кривой усмешкой подтвердил:

— Да. Мы пререкались так же самозабвенно, как и занимались любовью.

Синтия постаралась растянуть губы в улыбке.

— Неудивительно, что наш брак едва протянул год. Пока! — повернувшись к Рамону спиной, небрежно бросила она через плечо, давая понять, что разговор окончен.

— До вечера, — буркнул Рамон.

Услышав, как хлопнула входная дверь, Синтия испытала настоящее облегчение. Наконец-то ей представилась возможность побыть одной! Синтии начало уже досаждать пристальное внимание Рамона, она чувствовала себя довольно неуютно под его пытливым взглядом, — казалось, этот взгляд преследовал ее всюду.

Синтия с энтузиазмом отправилась на экскурсию по дому в надежде, что какая-нибудь, возможно незначительная, деталь поможет ей проникнуть в тайники собственной памяти.

Но, увы! — чуда не произошло. После осмотра дома Синтия лишь пришла к выводу, что мать Рамона обладала поистине отличным вкусом и предпочитала во всем классику. Мебель, стоявшая в комнатах, наверняка стоила целое состояние.

Синтия недоумевала, почему еще вчера ее пугало возвращение в этот дом. Теперь она могла с уверенностью сказать, что все здесь ей понравилось. Правда, одна из комнат наверху вызвала у нее какие-то смутные неприятные ассоциации. Синтия хотела войти, но, подергав дверь, убедилась, что та заперта. И еще Синтия поймала себя на том, что с нежностью, словно старого друга, гладит красивое ореховое бюро в гостиной.

А в остальном дом оставил у нее самое приятное впечатление. Тем более Синтии было непонятно, почему она страшилась приезда сюда и опасалась человека, который был неразрывно связан с этим домом, — своего мужа. Неожиданно ей пришло в голову, что ее пугал не столько сам Рамон, а его сексуальность, и Синтию передернуло от этой догадки.