Розалинда Лейкер - Дочь Клодины

— Я сделаю все возможное, чтобы помочь Бобу и Мэг, — сказал он, чтобы убедить и успокоить ее. В ответ Люси только кивнула и опустила глаза в пол, не желая обсуждать это. Затем внезапно Ричарда кто-то сильно схватил за плечо, и резко повернувшись, он увидел пылающие гневом и яростью глаза своего отца.

— Теперь видишь, что чертова железная дорога, строительство которой ты так поддерживал, делает с людьми? И это еще цветочки, ягодки будут потом! То, что сегодня случилось с одним Купером, произойдет со всем курортом! И это будет на твоей совести! Неужели тебе не стыдно? Неужели ты не чувствуешь себя виноватым?

Ричард, не способный сдержать свою злобу и раздражение, стал огрызаться.

— Конечно, вся похвала и честь мужчине, который защищал свой дом, да, я забыл, вы ведь с ним — два сапога пара, оба упрямые как ослы! Ни ты, ни он не сумели встретить радикальные изменения достойно! Да вы оба как страусы, чуть что — сразу прячете головы в песок!

Люси быстро спрыгнула с сиденья и поспешила встать между ними. Никогда еще она не видела, чтобы отец и сын были так злы друг на друга, и не слышала таких внушающих страх слов, которые, несомненно, следовало бы забрать назад.

— Пожалуйста! Перестаньте! Нам и так хватило за сегодняшний день несчастья. Отвезите меня назад в Истхэмптон или я одна поеду, а вы пойдете пешком, и мне все равно, что этот экипаж ваш!

Несомненно, ее дерзкое поведение застало их врасплох, но они поняли, что Люси не шутила и сделает так, как сказала. Ее гнев оказал на мужчин отрезвляющий эффект. Дэниэл, все еще порывисто дыша, стал пробираться к переднему сиденью, раскачивая экипаж массой своего тела, оставив позади Ричарда, который помог Люси занять свое место и присел рядом. Он ударил кнутом лошадь, которая резко метнулась вперед, а Ричард бросил мимолетный взгляд на исчезающий вдали разрушенный коттедж Денвиса. Он решил, что больше никогда не станет терпеть оскорбления отца в свой адрес. Он достаточно уже от него услышал гадостей. И еще долго громыхание разрушаемых стен коттеджа сотрясало воздух в этот тихий осенний день.

Люси казалось, что вот уже четвертый день как курорт, так и деревня жили в постоянном шуме, издаваемом молотами и кувалдами, резкий металлический звук лопат и скрип железа буквально сводил с ума. Очень часто дома взрывали снарядами, от чего содрогалась земля, будто от землетрясения. Джошу и его инженерам оказывали помощь опытные и профессиональные инспекторы, специализирующиеся на земельных работах и каменной кладке, они скакали верхом на лошадях по всей территории и громко кричали, заставляя землекопов поспешно съезжать с дорог. Рабочие не сидели ни минуты, ни одна лошадь не осталась не задействованной, железную дорогу нужно было успеть завершить точно в срок, и каждый подрядчик пытался отхватить кусок побольше. Лошадей, запряженных в повозки и телеги, которые постоянно приходилось чинить, нагружали тяжелым массивным грузом, и вскоре бедные животные теряли силы и способность дальше работать. Дэниэл как в воду глядел, потому что вскоре у него стали требовать его лошадей, привозящих кабинки для переодевания, но Дэниэл не мог допустить этого, зная, что в таком случае отправит животных на верную смерть. Он старался вести тщательное наблюдение, но все-таки однажды самые осторожные и пронырливые землекопы выкрали несколько сильных лошадей, вместо которых завели в стойло других, слабых, тем самым решив обмануть Дэниэла. Все без исключения землекопы и чернорабочие были дикими варварами, грубиянами и пьяницами. Небольшие хижины, сооруженные для их проживания, портили весь пейзаж. Несмотря на то что дома часто белили, так как Джош приказал, чтобы рабочие следили за своим жильем, не мусорили, но все равно мужчины, живя всю жизнь в нищете, привыкнув к грязи и неопрятности, не следовали указаниям Джоша, им по душе больше был свинарник. А потом к ним примкнули их женщины, ставшие причиной частых скандалов и драк, от которых дрожали стены их грязных пыльных хибарок. Ночами они буянили, кутили, звуки их веселья раздавались по всему курорту. Огонь в жаровне пылал так сильно, что казалось, территорию освещают ярко-красные фонари, и он неизбежно манил сюда местных женщин и девушек легкого повеления, которые выходили на улицу, готовые предложить свои услуги, повеселиться и заработать денег. Иногда за разгульными девицами бежали их разгневанные мужья или слишком заботливые отцы, которых чернорабочие зверски избивали, перекидывали через заборы за их безрассудство и за то, что они посмели вторгнуться на их территорию. Но больше всего местные жители боялись пьяных, распутных, похотливых рабочих, которые появились не только в Истхэмптоне и Маррелтоне, но и в других деревнях но соседству. Они вели себя как разбойники, вваливались в таверны и гостиницы, выгоняли клиентов и посетителей, запугивали землевладельцев, разбивали посуду и зеркала — они перешли всякие границы и стали очень опасными. На улицах хулиганы бросали бутылки в окна и фонари, пугали лошадей, запряженных в торговые фургоны, набрасывались на богатые, роскошные экипажи, торжествуя, когда те врезались в какой-нибудь забор или кювет. Они не стеснялись никого и ничего, им было на всех наплевать, они запросто могли совокупляться со шлюхами прямо в дверях магазинов, на обочинах дорог, пренебрегая прохожими.

Городской совет Истхэмптона, председателем которого был Дэниэл Уорвик, принял его предложение о том, что необходимо привлечь на курорт дополнительные полицейские силы на период строительства железной дороги. Запрос был удовлетворен, и тридцать крепких полицейских прибыли в Истхэмптон, чтобы наказать тех, кто нарушает закон и идет против порядка. Иногда в городе удавалось установить мир и спокойствие, полицейские четко знали свое дело, сразу же наказывая нарушителей и хулиганов, которых было так много, что для их задержания и заточения стали использовать подвалы здания, в котором проводились собрания и заседал городской совет Истхэмптона.

Отделавшись от буйного нищего, угрюмые Дэниэл и Кейт решительно продолжали ехать по территории родного курорта, оценивая разрушения. Стояло серое прохладное ноябрьское утро. Легкий туман, идущий с моря, из-за которого все вокруг казалось бледным и тусклым, окутывал тонкой вуалью как голые ветки деревьев в «Королевском парке», так и разбитые бутылки, валяющиеся в канавах возле дорог. Дэниэл сразу заметил огромное количество разбитых витрин магазинов, окон домов, и стиснул зубы от злости, увидев, что высокие изящные колонны здания городского совета были измалеваны краской, украденной со двора подрядчика. Он не мог понять, зачем же безо всякой причины разрушать и уничтожать все на своем пути, ненависть и злость кипели у него в груди. Он также не обрадовался, добравшись до места строительства станции, когда увидел, что собственность «Железнодорожной компании» никуда не исчезла, а работа продолжалась и кипела с новой силой: за ночь рабочие отстроили новую стену, а из старых пристроек вырвали оконные и дверные рамы и сожгли их в костре на берегу. Кейт очень переживала, не случилось ли чего с ее Солнечным домом, но, к счастью, тот остался нетронутым. Кейт и Дэниэл узнали, что варвары добрались и до лодок рыбаков. Они остановились, чтобы выразить свое сочувствие Бобу Куперу, судно которого было разбито об огромную скалу, и теперь требовалось не менее трех сильных мужчин, чтобы поднять его. Казалось, что разговор привел его в ярость, он постоянно сглатывал, его глаза странно блестели, и вообще своим поведением он напоминал сумасшедшего. Мэг, чья лодка удивительным образом осталась целой и невредимой, ступая по гальке, подошла поближе и поблагодарила Уорвиков за проявленную заботу.