Карин Либо - От греха подальше

Но Роун Каллен мог просто заблуждаться. Решив для себя, что лучше всего игнорировать его бестактные замечания, она отошла в сторону, позволив ему войти.

— Да тут у вас жарко, как в аду, — переступив порог, заявил Роун. — У вас что, вышли из строя терморегуляторы отопления?

— У Амоса лихорадка, он мерзнет, поэтому в доме так тепло, — пояснила Виктория, закрывая входную дверь.

— Лихорадка? — Брови Роуна в недоумении поползли вверх и сошлись над переносицей. — Это не опасно?

— Иди сюда, мальчик мой, и я покажу тебе, на что гожусь, — из кухни донесся нетерпеливый возглас. — Не выношу, когда люди говорят обо мне за моей спиной.

Виктория пожала плечами и пошла на кухню. Она уже решила, что никуда не поедет с Роуном Калленом. Во время наблюдения за смерчами и дикой погони за ними требовался ясный ум, чтобы трезво оценивать обстановку и действовать соответственно ситуации. Она была уверена, что с Роуном это невозможно.

— Что вы тут говорите о лихорадке? — поинтересовался Роун, заходя на кухню и смотря на дядю, который сидел за столом, согнувшись над тарелкой с супом.

— Это не просто лихорадка, а холод из преисподней, — проворчал Амос. — И если ты не хочешь подцепить ее, держись от меня подальше.

— Я никогда не болею, — возразил Роун и нагнулся, чтобы обнять дядю. Амоса Роун любил так же, как и отца, и вовсе не собирался держаться от него подальше. К тому же в последнее время они виделись слишком редко.

— Амос, можно я подогрею вам суп? — предложила Виктория.

Роун мгновенно сосредоточил все свое внимание на женщине, которая открыла ему дверь. Он знал, что Виктория поедет вместе с ними: Амос никогда не ездил в экспедицию без нее. С тех пор как четыре года назад его напарник ушел на пенсию, Виктория всегда сопровождала своего друга и наставника, но Роун не ожидал, что она так прочно окопалась в доме дяди, играя роль хозяйки.

Когда Виктория открыла дверь, она показалась ему холодной и надменной, смотрела на него свысока, словно ждала, что он скажет что-нибудь оскорбительное. Теперь ему захотелось разрушить ее спокойствие. Таков уж он был. Но в то же время Роун никогда не верил, что Виктория охотится за деньгами Амоса, хотя все в семье были уверены именно в этом. Он считал Амоса мужчиной настолько разумным и трезво смотрящим на мир, что просто хорошенького личика и привлекательной фигурки было явно недостаточно, чтобы пленить его.

И все же Роун не ожидал, что она окажется такой симпатичной — высокой и стройной, с классическим, как на древней камее, лицом, с большими глазами газели, густыми каштановыми волосами, заплетенными в косу до пояса. Глядя на нее, он не смог удержаться и представил себе Викторию с распущенными роскошными волосами, укрывающими ее всю. Обязательно — обнаженную.

Она не принадлежала к типу женщин, которые нравились Роуну. Он предпочитал веселых, кокетливых и сексуальных девушек, которые всегда уступали мужчинам. Такие женщины терпеливо и настойчиво добивались своей цели, однако готовы были смириться со своим поражением, не очень этим огорчаясь. Но сегодня он понял с первого взгляда, что Виктория Дрисколл была совсем другой. И даже если позволяла себе любовные приключения, то была очень разборчива и требовательна к своему партнеру, которым мог стать лишь степенный, серьезный мужчина старше ее.

Роун поразился тому, как уверенно Виктория ведет себя на кухне, словно она завсегдатай этого дома.

— Хотите супу, Роун? — вежливо спросила она.

— Ты обязательно должен попробовать, — сказал Амос. — Виктория замечательно готовит.

— Ну, в таком случае я с удовольствием попробую, тем более что с обеда прошло четыре часа, и я проголодался. — Его улыбку восприняли с холодным удовлетворением. Возможно, ему не следовало отпускать эту ядовитую реплику о «пресловутой» Виктории. Он хотел только подразнить ее, а вовсе не настроить против себя и превратить в своего врага. Тем более — обидеть.

— В холодильнике есть пиво и холодная закуска, — снова заговорил Амос. — Насколько я тебя знаю, ты захочешь чего-нибудь посущественнее, чем суп.

— Спасибо, я, конечно, не откажусь. Я немного устал. Дорога по такой жаре показалась мне особенно долгой.

— Как прошли гонки на плотах? — поинтересовался Амос. — Ты победил?

Роун беспечно засмеялся.

— Стартовало почти двести спортсменов. Какое-то время я действительно лидировал, но потом налетел на камень в бурлящей воде, и молочная фляга зацепилась…

— Молочная фляга?.. — спросила Виктория, от удивления прекратив наливать суп в тарелку.

— Предполагалось, что плоты участников будут самодельными. — Роун открыл холодильник и, обнаружив салями, болонскую колбасу, ветчину, сыр и лук, с большой сноровкой принялся делать себе бутерброды. — Мой плот состоял из пустых молочных фляг, поверх которых крепились старые автомобильные покрышки. Это была чертовски хорошая конструкция. И я наверняка бы победил, если бы не налетел на этот камень.

— Не всегда же тебе побеждать, — заметил Амос.

— Я пришел третьим, взял приз в двести долларов, а кроме того, одна кинокомпания купила мой фильм, так что не могу считать себя совсем проигравшим. — Он взял бутерброды и сел за стол на место, которое указала ему Виктория. Она без слов поставила перед ним тарелку с супом, продемонстрировав таким образом, что его подвиги на плоту ее не интересуют и эту тему она считает исчерпанной. Он попробовал суп. — Мм-да, отлично, Вики.

Казалось, волна холода разлилась по комнате, и Роун сразу понял, что кондиционер тут ни при чем. На мгновение в кухне воцарилась тишина.

— Меня зовут Виктория, а не Вики, — произнесла девушка звенящим от возмущения голосом.

— О, извините. Я постараюсь никогда больше не забываться, просто уменьшительно-ласкательные слова всегда непроизвольно слетают у меня с языка. И большинству людей это нравится, не так ли, дядя?

— А мне нет, — отрезала Виктория.

Амос осуждающе нахмурился, но Роун так и не понял, на кого он сердится: на него или на Викторию, а может, на обоих сразу.

— Во сколько мы завтра выезжаем? — спросил Роун, дипломатично меняя тему разговора.

Амос отложил ложку.

— Если ты до сих пор ничего не понял, Роун, то мне придется прямо сказать тебе, что моя жизнь висит на волоске. У меня гайморит, глаза опухли и беспрерывно слезятся, а в груди прослушиваются хрипы, у меня вот-вот начнется воспаление легких. К тому же у меня высокая температура. Поэтому я никуда не собираюсь, по крайней мере в ближайшую неделю.

— Значит, поездка отменяется? — с явным огорчением спросил Роун. Хотя он и не возражал, чтобы задержаться на день-другой для зарядки аккумуляторов, мысль об отмене поездки расстроила его. Уже несколько лет он мечтал отправиться с дядей в экспедицию, и вот когда наконец Амос решил взять его с собой, поездка отменялась. Может, ему никогда так и не удастся увидеть вблизи торнадо.