Лора Патрик - Переиграй судьбу

— Пойдемте лучше домой, Констанс.

— Пойдемте… — эхом отозвалась она, не в силах пошевелиться.

— Воображаю, что подумал бы ваш брат, если бы застукал нас с вами в столь щекотливой позе, — усмехнулся Чарлз, вглядываясь в ее лицо.

— И совершенно напрасно воображаете, — откликнулась Констанс.

— Напрасно? Вы полагаете, мне очень хотелось вас отпускать?

— Меня ни капли не волнуют ваши желания, — рассердилась Констанс. — До щекотливой, как вы изволили выразиться, позы дело попросту не дошло бы. И еще кое-что. Вы сильно ошибаетесь, ставя знак равенства между цинизмом и жизненным опытом. Первый появляется в результате разочарования, а второй накапливается вместе с житейской мудростью. Эти два понятия совершенно разные, уж поверьте.

— Думайте как угодно, — угрюмо отозвался Чарлз, и Констанс показалось, что он задет ее словами. Во всяком случае она не просила его изливать душу — это был его выбор.

— Констанс, Чарлз! Где вы? — послышался голос Бренды.

— Уже идем! — бодро крикнул Чарлз. Он пришел в себя гораздо быстрее Констанс, и голос его звучал совершенно спокойно. — Мы вышли подышать, у вас в саду так мило!

Чарлз просидел у них еще час. Когда же он наконец собрался уходить, Констанс так резво вскочила, что Бренда и Саймон, неверно истолковав ее порыв, многозначительно переглянулись.

— Да-да. Проводи Чарлза до дверей, пока мы с Саймоном уберем со стола, — с ангельской улыбкой промурлыкала Бренда.

О господи! Да они, видно, решили, что мне не терпится побыть с ним наедине! — пронеслось в голове Констанс. Все же она послушно последовала за Чарлзом в прихожую, молясь, чтобы прощание не затянулось надолго.

— Да не нервничайте вы так! — с усмешкой посоветовал ей Чарлз, очутившись в темном коридоре.

— А кто нервничает? Не понимаю, с чего вы это взяли.

— Господи, да вы похожи на затравленного зверя!

Он прислонился к двери с таким видом, словно в запасе у него было все время мира, а Констанс с досадой возразила:

— Ни на кого я не похожа! Просто…

— Что? — Он лениво скрестил на груди сильные руки. — В чем же тогда дело?

— Просто они думают…

— Ну же, Констанс, смелее! Что они думают? — подстегивал Чарлз, явно забавляясь ее замешательством.

— Им кажется, что мы друг к другу неровно дышим, — еле слышно выговорила она. Щеки ее пылали, ладони противно повлажнели. — А мне не хочется вводить их в заблуждение.

— Что касается меня, то я с ними вполне согласен. Да, вы мне очень нравитесь, — уверенным тоном заявил Чарлз. — Очень. Понимаете?

— Я понимаю только то, что интересую вас исключительно как объект сексуальных домогательств, — парировала Констанс, глядя на него в упор, и невольно удивилась, до чего спокойно звучит ее голос.

— Ну, вы меня просто удивляете! Какая пошлость! Что за мысли роятся в вашей прекрасной головке? Да я даже и думать не смел о таких вещах.

— Не юродствуйте, Чарлз, — сурово прервала его Констанс. — Давайте проясним один вопрос. В данное время я не хочу заводить новых романов. Мне вообще не нужны никакие отношения с противоположным полом, будь то дружба или что-либо еще. Дело не в вас, просто мне хорошо одной, понимаете? Кроме того, — продолжала она, осмелев, — мы с вами, как говорится, слеплены из разного теста, так что…

— Вот уж неправда! — перебил Чарлз. — Вы делаете карьеру — я делаю тоже самое, вы трудитесь в поте лица — и я тружусь, вам не нужны серьезные отношения — я их вообще боюсь как огня! Понимаете, я не привык ко всем этим конфетно-букетным ухаживаниям по полгода. Так что, по-моему, мы подходим друг другу просто идеально.

— Нет, не подходим! — в отчаянии выкрикнула Констанс. — Я не стану вам хорошей любовницей, я точно знаю, у меня не получится… Роберт был моим первым мужчиной и… — она запнулась, подбирая слова, — мне никогда не нравилось заниматься с ним любовью…

— Так значит, он просто-напросто ничего не умел, — заявил Чарлз тоном, не терпящим возражений. — Вы далеко не фригидная женщина, и не стоит винить себя во всех постельных неудачах. Я бы даже сказал, что вы натура страстная, хотя тщательно скрывающая это под неприступной внешностью.

— Чарлз, прошу вас! — взмолилась Констанс, опасливо оглядываясь в сторону комнат.

Неужели он не боится, что нас могут услышать? Видимо, нет.

— Вы хотите меня, Констанс, и мы оба знаем это, — отчетливо констатировал Чарлз, игнорируя ее отчаянные жесты. — Я тоже хочу этого не меньше вас. Простите за прямоту, — Чарлз смягчился и стал говорить тише, — но вы теперь свободны, я — тоже, у нас обоих кое-какой опыт за плечами. Так что же нам мешает насладиться друг другом?

— Пожалуйста, Чарлз, имейте совесть! — Констанс хотелось закричать, затопать ногами, заплакать навзрыд, как плачут капризные дети, — только бы прекратился этот ужасный разговор. — И вообще мне пора…

— Дело не только в сексе, — остановил ее Чарлз. — Вы интересный собеседник. Мне нравится с вами общаться, так что вдвоем скучать нам будет некогда.

— До свиданья, Чарлз.

Констанс смотрела ему прямо в лицо, и было в ее взгляде что-то такое, отчего Чарлз вдруг наклонился, опершись рукой о стену, и стал пытливо вглядываться в ее черты.

— Это ваше последнее слово? — спросил он, заранее зная ответ.

Констанс кивнула, не в силах разомкнуть губ.

— Мне ваш ответ совсем не нравится, — невозмутимо заметил он, самоуверенно улыбнувшись.

— Чарлз, не надо…

— О, не продолжайте! Это слишком жестоко, — перебил он и, заключив Констанс в объятия, поцеловал так страстно, что у нее на глаза выступили слезы.

Он прижимал ее все сильнее и сильнее, пока не почувствовал слабый трепет ее безвольных губ.

— Слишком жестоко. — С этими словами он игриво чмокнул ее в кончик носа и отпустил.

Когда ошеломленная Констанс открыла глаза, Чарлза уже не было, и только громкий стук хлопнувшей двери возвестил о том, что он уже ушел. Быстрыми неслышными шагами, как ночной вор, она прокралась к дверям и, высунув голову, негромко позвала:

— Чарлз! — Шаги на лестнице затихли, его темная фигура остановилась и замерла в нескольких ярдах от Констанс. — Я осталась при своем. Не обольщайтесь!

— Нетрудно было догадаться, — насмешливо ответил ей голос из темноты.

— Честное слово, я не передумаю! — строго сказала Констанс.

— Поживем — увидим. — Низкий чуть хрипловатый голос звучал вполне уверенно. — Но уже поздно, а у вас был напряженный день, так что идите спать, Констанс.

Она смотрела, как он уходил, а вернувшись в дом, почувствовала себя такой разбитой, словно заново пережила те ужасные минуты после роковой гибели Роберта.

На следующий день Констанс проснулась ни свет ни заря. Крохотную комнатушку освещало рассветное солнце. У кровати спал Банга, и тишину ласкового утра нарушало лишь его сопение.