Дениза Алистер - Личное одолжение

Шеннон сел спиной к стене. Хорошо, что буфет расположен в подвале, где нет окон. Он не ощущал вкуса еды, пристально наблюдая за Клэр. Как всегда она была воплощением женственности. И было совершенно ясно, что все дети без исключения ее обожают и буквально вспыхивают радостью, когда она одаривает их улыбкой, прикосновением или легким поцелуем.

— Ну, наконец-то! Клэр уселась рядом, водрузив поднос на стол. Заправив пряди волос за уши, она ласково улыбнулась Шеннону.

— Хлопот у вас полон рот, — заметил он. На ланч отводилось сорок пять минут, из них почти полчаса Клэр помогала детям. Теперь ей придется поспешить.

— Я их обожаю! Ничего другого мне не надо! Вы нашли, что искали?

— Я определил возможные позиции, — ответил Шеннон, не желая вдаваться в подробности, чтобы не испугать окружавших их ребятишек. — Я поговорю с вами об этом дома.

Вздохнув, Клэр улыбнулась.

— Дома. Так приятно это от вас слышать.

Шеннон отвел взгляд. Быть дома вместе с Клэр — это воплощение мечты. Каждая проведенная рядом с ней секунда была драгоценной каплей счастья, которому — он понимал это — скоро придет конец. И как путник, плутающий по пустыне, он жадно ловил эти капли.

— Вы измучились, — сказал Шеннон Клэр, когда они готовили на кухне ужин. Он взял на себя салат, а она жарила бифштексы.

— Нет, все в порядке. В первый день всегда так. Втянусь.

Ловко нарезая помидор, он хмуро взглянул на Клэр, хлопотавшую у плиты.

— Может, вам пока перейти на половину рабочего дня?

— Нет… Все будет в порядке, Дэн. Просто первые дни бывают… утомительные. Дети должны поверить, что я их не брошу. Инвалиды очень чувствительны к потерям людей, на которых они полагаются. Они живут в своем маленьком мире, который должен быть надежным. Если учитель или близкие внезапно исчезают, это травмирует.

— Так что вы целый день «наклеивали пластыри»?

Она улыбнулась:

— Да, можно и так выразиться. У вас тоже немного усталый вид.

Пожав плечами, Шеннон поставил салатницу рядом с приборами.

— Немного, — солгал он — почти всю ночь Шеннон не спал.

— В школе действительно может быть совершено покушение? — спросила она, перекладывая бифштексы на тарелки. Голос ее предательски дрогнул.

Усаживаясь, Шеннон ответил:

— Тут есть «за» и «против». Вы совершенно не защищены, когда садитесь в школьный автобус. Спортзал напротив — идеальное место, где может спрятаться преступник.

Стараясь сохранить спокойствие, Клэр налила кофе и села.

— Это так страшно, Дэн.

— Понимаю.

Она отрезала кусок бифштекса и искоса взглянула на собеседника:

— Эти люди работают быстро?

— Что вы хотите сказать?

— Ну, если кому-то заказали убийство, он попробует это сразу или будет ждать месяцы?

— Они любят деньги и постараются скорее получить расчет.

Клэр ковыряла в тарелке:

— А полиция не смогла установить личность человека, которого я описала?

— Пока нет. Я жду звонка от Найджела или из Нашвилла. Если повезет, мы получим ответ не позже завтрашнего дня.

— А если вы выясните, кто убийца, вы узнаете, работает ли он на наркомафию?

— Да.

Клэр со вздохом заставила себя есть.

— Как бы мне хотелось, чтобы все это уже закончилось!

— Чтобы я ушел из вашей жизни.

Она нежно на него посмотрела:

— Встреча с вами — это… это самое хорошее, Дэн. Я бы не хотела потерять вас.

Чтобы скрыть смущение, он рявкнул:

— А надо бы хотеть!

Клэр осторожно перевела разговор в другое русло:

— Ваша сестра обращалась к психотерапевту, чтобы он помог ей справиться с травмой?

— Да, но как-то неохотно. Патрик, ее жених, хотел бы снова быть с ней, но Дженни этого боится.

Клэр снова увидела муку в его глазах. Сколь велика его любовь к сестре, и как остра боль за нее! Отрадно, что теперь Шеннон настолько доверяет ей, что может не скрывать свои истинные чувства. Но она знала, что должна быть осторожна, иначе Дэн снова замкнется в себе. Почему он так переменился? Может, из-за того, что побывал сегодня в ее школе?

— Патрик по-прежнему ее любит?

— И никогда не переставал.

— Вы говорите так, словно вас это удивляет. Почему?

— Потому, что даже спустя столько лет Патрик позволяет любви терзать ему сердце. Он не хочет забыть Дженни. Он отказывается ее забыть.

— Любовь не уходит только из-за того, что произошла трагедия, — мягко объяснила она.

— Я бы сказал, что любовь — это особый вид пытки. Патрик так и ждет, чтобы Дженни снова впустила его.

— Он так сильно любит ее, что готов ждать. — Клэр заметила, что у Шеннона заходили желваки. Он отрубил:

— Любовь — это боль. Жизнь научила меня. Я же вижу, как страдает Патрик. Игра не стоит свеч.

— Игра? Любовь?

— Да.

Осторожно она спросила:

— А Дженни разрешает Патрику быть рядом?

— Нет, только мне. Она больше никому не доверяет.

— Почему она не позволяет Патрику помочь ей выздороветь?

— Потому что она искалечена. Она урод по сравнению с тем, какой была прежде.

— Она думает, что если Патрик ее увидит, то бросит ее?

— Да, наверное. Но Патрик знает, что она теперь некрасива, и ему это неважно. Я пытался доказать это Дженни, но она не хочет ничего слышать.

— Может, Патрику надо встретиться с Дженни и самому поговорить об этом?

Фыркнув, Шеннон покачал головой:

— Давайте скажем так: наша семья — то, что от нее осталось, — это я и сестра, а мы с ней — люди упрямые.

— Это не упрямство, — тихо сказала Клэр. — Дженни просто зарыла голову в песок и делает вид, что его чувства теперь не волнуют ее.

Шеннон заерзал на стуле, пробормотав:

— Иногда лучше всего бежать.

Клэр посмотрела на него в упор.

— Я не согласна. Всегда лучше откровенно поговорить с человеком. Вам надо посоветовать Патрику поехать к Дженни и поговорить начистоту.

— Если бы он знал, где она, то давно так и сделал бы.

— И вы не говорите ему, где она?

— Как я могу? Дженни молит меня не говорить. Не могу же я нарушить свое слово!

— Но, — слабо возразила Клэр, — ведь это помогло бы залечить ее раны, Дэн. И Патрик не страдал бы, и сестра не была бы одинока.

Уязвленный ее справедливым упреком, Шеннон уставился в тарелку. Есть ему окончательно расхотелось.

— Вы уже не школьница, Клэр. И сами немало пострадали. Вы пережили то же, что и наша семья. Почему же ваши эмоции сильнее трезвого взгляда на жизнь? Где же ваш аналитический ум? Помните, что вы мне говорили? Мысли в порядке, глаза на месте, и сердце не ошибается…

Она почувствовала его настроение и прошептала:

— Я знаю, что наивна, и все-таки…

— От жизни устаешь. Попробуйте натыкаться на стену снова и снова — и посмотрите, захочется ли вам еще раз упереться в нее. Снова станете к ней рваться? Будь Патрик поумнее, он забыл бы Дженни.