Кара Уилсон - Чудес не бывает!

Это было самое сонное время дня, уснули даже надоедливые цикады. Тишина дремала в саду, раскаленный воздух казался золотистым, тени — голубыми. Розы, которые не смогли перенести такую температуру воздуха, прожили всего один день, беззвучно уронив нежные лепестки на изумрудную зелень лужайки. Требовалось много драгоценной влаги, чтобы напоить сохнущие кусты и вернуть им жизнь.

Я словно в сказочной стране, вздохнув, подумала Мэнди. Даже не верится, что такая красота может быть на самом деле.

Вокруг простиралась безоблачная голубизна неба, сияющая над склонами холмов, ухоженными садами и пальмовыми деревьями, окружающими роскошные виллы. Внизу, среди глубоко увязших в песке скал, обрамляющих золотистые пляжи неподвижного Средиземного моря, вилась дорога. Из открытого окна, возле которого стояла Мэнди, яркие солнечные зонтики, которыми был усеян пляж, казались разноцветными грибами. Никто не лежал под ними в этот час, песчаный берег казался пустынным. Утром, во время перерыва перед ланчем, Мэнди босиком пробежала по горячему песку, чтобы нырнуть в прохладную голубую воду.

С правой стороны на каменном плато, лежащем над небольшой бухточкой, располагался отель «Золотые пески», в котором Мэнди и профессор обычно обедали. Завтрак же им подавался на вилле. Его готовила Джамиля, приходящая кухарка-прислуга, пожилая арабская женщина, нанятая вместе с виллой Ла Люсьоль, где они жили и работали. К концу первой рабочей недели, проведенной в тунисской деревушке Ла Суза, Мэнди с трудом могла поверить, что действительно находится на службе.

Пока ее жизнь больше напоминала чудесный отпуск, во время которого, чтобы не было скучно, ей приходилось немного печатать на машинке и разбирать археологические заметки. Осмотр достопримечательностей тоже был частью ее работы. Она помогала профессору Ноэлю Крофтвеллу собирать материалы для его «Популярной серии», рассказывающей об остатках римской цивилизации в Тунисе.

Древний город Карфаген или то, что от него осталось, был одним из объектов, интересующих профессора. Все вокруг окрестностей Ла Суза напоминало о прошедших веках. Профессор и Мэнди взбирались на холмы, чтобы отыскать среди современных вилл и особняков признаки затерянной роскоши, которой больше двух тысяч лет назад блистал Рим. Казалось, что даже сейчас в местах, где когда-то находились древние храмы, бродили души уже умерших богов и богинь: Юпитера, его жены Юноны, Энея и несчастной Дидоны, погибшей во имя любви. Их историями были заполнены страницы рукописей, которые разбирала Мэнди. Их день и ночь сосредоточенно изучал профессор — массу материала, ужаснувшую ее в первый момент. Слава богу, ей удалось в течение недели привести всю эту груду в относительный порядок.

В очаровательной комнатке, выходящей на террасу, Мэнди устроила кабинет. На полках стояли справочники, на столе располагалась пишущая машинка и картотека в картонных папках. Огромный запас бумаги она сделала во время памятной экскурсии в прекрасный город Тунис.

Мэнди неохотно отошла от окна и вернулась к ожидающей ее работе. Шум подъехавшей машины заставил ее снова подойти к окну. Хлопнула дверка автомобиля, и в саду появился молодой мужчина. Он неторопливо пошел к дому по мощеной дорожке, пролегающей между кустами увядающих роз.

На первый взгляд в нем не было ничего примечательного. Это был широкоплечий, выше среднего роста парень, одетый в вылинявшую голубую рубашку с короткими рукавами и брюки, перепачканные пылью и маслом. Широкополая льняная панама, надвинутая по самые брови, наполовину прикрывала его загорелое худощавое лицо.

Поднявшись на террасу, он шагнул к окну, за которым стояла Мэнди, и подчеркнуто галантным жестом снял выгоревшую на солнце панаму:

— Мое имя — Хирон. Стивен Хирон. Мой дядя дома?

Итак, этот неожиданный гость — племянник профессора, о котором тот неоднократно упоминал. Кажется, он геолог, ведущий исследования где-то в Сахаре. Профессор Крофтвелл предупреждал, что он может приехать, но как-то неопределенно так, что Мэнди даже не задумывалась над этим. Пустыня Сахара, лежащая на несколько сотен миль южнее, казалась ей чем-то далеким и нереальным.

— Он дома. Прошу вас, — пригласила Мэнди, отходя в сторону и давая ему дорогу.

Снятая широкополая панама открыла каштановые волосы, высокий лоб, брови, имеющие привычку хмуриться, и волнующе-проницательные ярко-голубые глаза. В настоящий момент гость смотрел на нее в упор и, казалось, оценивал девушку, вынося свой собственный неумолимый приговор.

— Профессор у себя в кабинете. — Мэнди открыла дверь, ведущую в холл.

— Благодарю вас, — сказал он холодно. — Я сам найду дорогу.

Нетерпение, прозвучавшее в его голосе, заставило девушку почувствовать себя обиженной. Едва ли это было очень вежливо.

— Стивен Хирон, — иронически прошептала она, — тоже мне наследный принц…

Этот высокомерный молодой человек явно был преувеличенного мнения о себе и не слишком высокого о случайных молодых женщинах, встречающихся на его пути. Из кабинета до нее донеслись звуки восторженной встречи.

Мэнди решительно закрыла дверь, снова уселась за пишущую машинку и попыталась сосредоточиться. На чем же она остановилась? Ах да! Кто именно пересек Альпы? Ганнибал или Гамилкар? Скорее всего, Ганнибал, Гамилкар был его отцом.

Теперь голоса доносились с террасы, где стояли удобные тростниковые кресла и стеклянный столик, за которым так приятно было выпить холодный коктейль в перерывах между работой или чашечку кофе после обеда. Но сейчас там пили что-то посерьезнее: Мэнди слышала позвякивание кубиков льда в бокалах и шипение сифона с содовой. Сама не зная почему, Мэнди открыла окно, выходящее на террасу, и прислушалась.

— Значит, ты взял несколько выходных дней, чтобы отдохнуть? — поинтересовался профессор.

— Возможно, я пробуду у тебя пару недель, если ты не возражаешь, — послышался самоуверенный голос Стивена Хирона. — Я почти закончил работу на последнем участке и теперь должен написать отчет. Эта отвратительная писанина! Я привез с собой целую кучу записей и хотел бы знать: не найдется ли здесь какой-нибудь укромный уголок для того, чтобы я мог поработать?

— Ну конечно, мой дорогой мальчик! — Голос профессора даже задрожал от радости. — Ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе потребуется. Тут множество свободных комнат. Мы можем предоставить тебе отдельный кабинет и спальню.

— Это было бы превосходно. Спасибо. — Снова послышалось позвякивание кубиков льда и шипение сифона, потом Хирон сказал:

— Мне не надо больше содовой, довольно… лучше еще немного абсента. Я люблю крепкие напитки.