Эми Эндрюс - Только не замуж!

Однако просто полежать и отдохнуть у них не получилось. Так достал из багажника спальный мешок на двух человек с толстым поролоновым матрасом, но, когда он залез внутрь, она устроилась между его ног, легла на него и положила голову ему на плечо, а над ними, как атласный шатер, раскинулось небо Аризоны.

– Как по-твоему, увидим мы падающие звезды? – спросил Так.

От его дыхания шевельнулся локон на ее виске, и у Кэсси на секунду закрылись глаза.

– Непременно. Если посмотрим подольше. Хотя, по статистике, их легче увидеть после полуночи. Но ты ведь знаешь, что на самом деле это не звезды? Это метеориты.

Так лежал на спине и слушал болтовню Кэсси о том, в чем она, очевидно, хорошо разбиралась. Ему нравилось ее слушать, а обычно заметный австралийский акцент уменьшался, когда она увлеченно говорила о своем любимом деле.

Она показывала все созвездия, включая Кассиопею, знала множество цифр, интересных фактов и историй. Ночь была изумительная, а они устроились в более чем удачном месте и за два часа, лежа рядышком, правда увидели несколько падающих звезд.

– Кажется, ты знала все это, уже когда под стол пешком ходила, – сказал он, когда она потчевала его древнегреческими легендами о созвездиях.

Кэсси кивнула:

– В детстве часами сидела с мамой под звездами. Не хотела идти спать и жалела, что у нас не стеклянная крыша. Потом мне купили мерцающее в темноте звездами покрытие для потолка в моей комнате. Там были и планеты. Вся Солнечная система, и созвездия, и каждый вечер я засыпала под звездами.

Так провел пальцем вверх-вниз по ее руке. Он почувствовал ее гусиную кожу – ночью в пустыне быстро холодало.

– Похоже, ты была близка со своей мамой? – Он накрыл их пологом спального мешка.

Кэсси пожала плечами. У них с матерью были непростые отношения.

– И да и нет. В ее голосе звучала печаль.

– О, как же?

Кэсси не знала, как это объяснить.

– Мое появление на свет помешало ее карьере астронома. Положило конец ее мечтам о великих открытиях, что она совершит переворот в науке и получит Нобелевскую премию. Не пойми меня превратно, я все понимаю. Она привила мне любовь к тому, в чем сама не преуспела, но… я не знаю… Она без устали рассказывала о звездах, но во многом оставалась для меня недоступной… как и сами звезды, полагаю.

Кэсси не знала, почему на нее нахлынули воспоминания. Прежде она никогда не старалась их оживить. Не думала о своих родителях. Но что-то новое в ее эмоциональном состоянии заставило ее теперь это сделать. И казалось правильным поговорить об этом именно здесь, темной ночью, рядом с Таком.

– А что с твоим отцом? – спросил он.

– Он обожал ее… но никогда по-настоящему не понимал. Ее великолепия. И конечно, почему она выбрала его. А со мной, черт возьми, у него близости не было. Он занимался своими делами, она своими, а я – своими. Мы, так сказать, сосуществовали. Даже не знаю… но по-моему, они не были счастливы.

Так вспомнил о нежной привязанности его собственных родителей и не смог вообразить никакого «сосуществования». Он подумал о горячей страсти между ним и Кэсси и как они млели друг от друга, даже когда просто находились рядом.

Их разговоры.

Он не представлял, как можно жить, «сосуществуя».

Кэсси повернулась к нему, и, со скоростью дождя метеоритов, по нему внутри пробежала волна тепла.

– Что ж, дорогая, люди бывают разные. – Он переложил ладонь с ее руки на бок, сунул под рубашку, провел по ее ребрам, и она глубоко вздохнула.

Когда он дотронулся до ее соска, Кэсси слегка простонала. Звезды были забыты, когда ее нос коснулся его шеи, она начала пить его феромоны, и ее охватила плотская страсть.

Она повернулась в его руках и легла на него. У нее слегка помутилось в голове, когда она почувствовала лобком его эрекцию. Его дыхание отчетливо слышалось в тишине аризонской пустыни, их губы соединились, зажигая огонь любви.

Не успела она и глазом моргнуть, как с нее слетела рубашка, а ее обнаженная грудь открылась для прохладной ночи и для него. Они продолжали целоваться и прижиматься к друг другу все плотнее. Потом он вошел в нее, и они любили друг друга, подогреваемые величественной природой вокруг и их собственным стремлением слиться воедино.

И Кэсси действительно увидела фейерверки, когда ее голова откинулась назад, а взору предстал разноцветный калейдоскоп неба, с падающими словно прямо на них звездами.

Казалось, лишь через несколько часов расслабленная после секса Кэсси шевельнулась, но на самом деле прошло всего тридцать минут. Прохладный воздух овевал ее кожу, и ей захотелось принять лекарство.

– Куда ты? – спросил Так, когда не почувствовал сбоку ее тепла. Он потянулся к ней – она сидела и натягивала футболку.

– Только приму таблетку. – Она поежилась и выскользнула из машины.

Она открыла свою сумку на заднем сиденье и расстегнула молнию внутреннего кармашка, куда утром положила лекарство. Ветерок холодил ее голые ноги, вздувал футболку, пробегал по обнаженным бедрам. Она положила небольшую таблетку в ладонь и проглотила, запив водой из бутылки, которую Так купил близ Барринджера.

Она поспешила обратно к Таку и его большому теплому телу, так притягательно вытянувшемуся в спальнике. Она скользнула к нему и глубоко вздохнула, когда он прижал ее к груди и накрыл пологом.

– И подумать не мог, что тебе все еще нужно снотворное. – Он поцеловал ее в макушку. Ее холодные волосы упали ему на лицо. – Думал, что теперь я – твое снотворное.

– Да, ты, – улыбнулась Кэсси. – Но нужно и другое.

Так рассеянно посмотрел на звезды и пробежался пальцами по ее руке.

– Похоже на дополнение ко мне, – глухо промолвил он. – Давай уж начистоту.

Кэсси напряглась. Однако оно правда ей необходимо. Вариант с отказом от снотворного даже не рассматривается.

– Я только вижу, что лекарство для тебя – замена мне, – промолвил он, а его рука скользнула ниже, к ее обнаженному бедру.

Кэсси даже не почувствовала прикосновения его пальцев, все в ней восстало против его предположения. Она отстранилась, оперлась на локоть:

– Я никогда не смогу без него обходиться. Никогда.

Так заморгал. Над ее лицом с обиженной миной, словно корона, мерцали звезды.

– О… кей.

– Снотворное мне необходимо. Оно успокаивает мой мозг. Выключает его, поэтому я и засыпаю.

Он снова усмехнулся, взял выбившийся из ее хвоста локон и положил ей на плечо.

– Именно так действует оргазм. Как самое лучшее снотворное.

Кэсси села, согнула колени, притянула их к груди.

– Знаю. Однако лекарство и я связаны нераздельно. Я долго и напряженно училась, и теперь мое душевное равновесие зависит от него.

Так замялся. Кэсси бил легкий озноб, в лунном свете она выглядела фантасмагорично. Он тоже сел: