Эми Эндрюс - Только не замуж!

Кэсси заморгала. Вот оно! Перед ней – живое доказательство обратного хода человеческой эволюции.

– Сколько еще на земле таких, кто умеют только гонять по полю свой дурацкий мячик?

Так сунул руки в карманы:

– Ну, тут без хорошего бухгалтера не обойтись.

Кэсси ушам своим не поверила. Похоже, он из тех так называемых звезд, что профукивают свои денежки за пару лет, потому что их кругозор ограничен пространством между двумя футбольными воротами. Да еще доверчив как ребенок.

– Иди за мной, – бросила она и зашагала по холлу.

Взору Така снова предстали контуры ее спины и колышущейся при каждом движении юбки.

– Слушаю и повинуюсь!

Так нарочно немного замешкался, рассматривая пейзажики на стенах, рыцарские доспехи и старинные вазы, украшавшие коридор. Ради самой же Косей пускаться в дискуссии он не стал.

– Ну, ты скоро? – воскликнула она, когда он в десятый раз остановился перед какой-то картиной и стал вглядываться в подпись художника. – Меня ждет работа.

– У тебя работа здесь? – Он многозначительно покачал головой. – Смотри, как бы совсем мозги набекрень не стали. Отдыхать тоже надо.

Они пошли дальше.

– Это далеко от круга твоих интересов, но здесь как раз нужна свежая голова. Я имею в виду ауру Юпитера.

– Ауру?

– Да, наподобие полярного сияния. – Его непонимающий взгляд ее не обнадежил. – Свет на небе в северных широтах.

Так два раза видел полярное сияние в Скандинавии, но назидательный тон Кэсси его только позабавил.

– Аура – это богиня такая, Аврора?

Кэсси вздохнула. Правда, у него одна извилина в черепушке. Если в ней вообще что-то есть.

– Это настоящее природное явление. Благодаря ему я здесь нахожусь. Закончу мою докторскую диссертацию в Корнеллском университете и через год отправлюсь в Антарктиду. Полярное сияние – как Спящая красавица. А спутник Урана Ариэль – как Русалочка Андерсена.

Но похоже по звучанию на Аврору. – И он одарил ее своей коронной туповатой улыбкой.

К счастью, они подошли к ее номеру, и Кэсси чуть ли не вприпрыжку бросилась к дверям.

– Вот я и на месте. Что же ты мне не сказала, что твой номер рядом с моим?

Но она едва ли могла сконцентрироваться на его словах. Ведь он по-прежнему играл роль обиженного ребенка и тащился за ней для лицезрения того, ради чего приотстал, а его запах продолжал кружить ей голову.

Причем именно в этот момент.

Так улыбнулся:

– Триста двадцать три. – Судя по ее лицу, она только сейчас поняла, что он будет спать прямо напротив нее. – То есть мы соседи.

– Упс. – Кэсси взглянула на дверь напротив. Слишком близко, чтобы чувствовать себя спокойно. Ее природное упрямство и свободолюбие боролись с накатывающими с его стороны мужскими флюидами.

– Ну и ладно. – Она трясущимися руками стала искать ключ-брелок в блестящем клатче Джины.

Адреналин. Это должен быть адреналин.

– Спокойной ночи, – сказала она, едва взглянув на него, повернулась и взялась за дверную ручку, поспешно проведя пластиковой картой по полоске для считывания кода.

Мигнула красная точка, и она снова трясущейся рукой приложила карточку. И снова – красный сигнал отказа. Она разочарованно ойкнула. Ей надо было во что бы то ни стало попасть в свой номер. Там ее ждали работа, логика, сосредоточенность и душевное равновесие.

Так стоял мальчиком-паинькой.

Кэсси снова приложила карточку. И опять – красный свет.

Пальцы ее замерли, когда их накрыла ладонь Така. Его тело придвинулось, и одурманивающий аромат окутал ее как кокон. Он дышал прямо ей в волосы, она чувствовала его упругие бедра.

Кэсси уперлась лбом в дверь, силясь размышлять здраво. «Я целый день в мощный телескоп изучала границы Солнечной системы. И я должна справиться с этой проклятой дверью».

– Ну-ка… – Так взял ключ-карту из ее одеревеневших пальцев. – Иногда высокое образование без толку, – промурлыкал он. – Нужна твердая рука… и не гнать лошадей…

Он нарочито медленно провел карточкой по прорези. Замок коротко проверещал. Мигнул зеленый огонек. Так с улыбкой нажал на ручку и приоткрыл дверь.

– Легко!

Кэсси чуть не начала постанывать от вибрирующих интонаций его густого голоса и южного выговора. Он гипнотизировал ее, как свирель заклинателя змей. Дверь открылась. Надо было лишь сделать шаг. Но она словно окаменела.

– Кэсси?

Он чувствовал ее страх и свое усиливающееся желание. Его плоть напряглась, ток крови усилился. Он тронул плечо Кэсси, и, к его удивлению, она повернулась. Ее серо-голубые глаза затуманились. Они мерцали неземным светом, и Таку хотелось броситься в них как в омут. Ее губы слегка раздвинулись и привлекли его взгляд. Он приподнял пальцем темный завиток, упавший ей на плечо.

– Говорил ли тебе кто-то хоть однажды, как ты красива?

У Кэсси от этих сладостных слов пересохло в горле, она закрыла глаза. Никто ей ничего подобного не говорил. И это ее нимало не тревожило.

– Я никогда не стремилась быть красивой, – заметила она. Интеллект привлекал ее куда сильнее.

Он подождал, когда ее ресницы снова приподнимутся, и сказал:

– Ну, ты немного ошиблась.

Так подумал лишь слегка ее поцеловать и чуть коснулся рукой ее щеки. Только почувствовать вкус ее губ. Тех самых, с которых целый вечер срывались неуважительные слова в его адрес. А еще ему хотелось показать, каким чертовски умным он может быть.

И оставить ее изнывающей от потребности большего.

Но едва их губы соприкоснулись, она впилась в него, словно умирающая от жажды в поток воды, и все его планы рассеялись как дым.

Тотчас он подчинил все ее чувства. Ее интеллект замер, она утратила способность логически мыслить и анализировать. Ее разум безоговорочно капитулировал перед телом.

Она поднялась на цыпочки. Ее руки обвились вокруг его шеи. Рот самопроизвольно открылся. Словно огонь горел внутри ее тела, она привлекла Така к себе, желание полностью слиться с ним становилось непреодолимым.

Ее никогда так не целовали.

И она никогда так не целовала.

Он заполнял ее душу и тело. Губы пылали. Лоно напряглось от вожделения. Словно мелкие теплые иголочки покалывали ее между ног.

Так едва владел собой, когда Кэсси поцеловала его, словно дьяволица-искусительница впилась в долгожданную жертву. Отнюдь не тупой как пробка, он все понимал и с трудом сдерживался, когда она его целовала, прижималась к нему и до глубины души трогала тихими стонами.

Она не походила на других женщин. Не выпячивала губы, не лезла сразу руками ему под брюки, в ней не было никакой театральщины, не слышались возгласы «О, милый! О, дорогой!».

Просто дотла сжигающий, повергающий ниц поцелуй. Просто приоткрытые губы рядом с его губами.