Дениза Алистер - Третьего не дано

Эрвин вернулся на час раньше. Но Джоан даже не знала, радоваться ли ей или сожалеть об этом. Скорее всего второе, с отчаянием подумала она, глядя на его замкнутое бесстрастное лицо.

Должно быть, Эрвин приехал прямо с деловой встречи, но по дороге снял пиджак и галстук, оставшись в темно-серых брюках и белой рубашке с расстегнутым воротом и закатанными до локтей рукавами. Как всегда, он выглядел великолепно, но вид у него был явно не дружелюбный.

— А вы, должно быть, муж номер два, — первым нарушил молчание Барни. Он подошел ближе, бросил оценивающий взгляд на автомобиль и протянул руку, на которую Эрвин не обратил никакого внимания. — Позвольте представиться: я — номер первый. От всей души надеюсь, приятель, что твоя жена не сыграет с тобой какую-нибудь злую шутку, как она это уже проделала со мной. Но я не стал бы держать пари, что этого не произойдет.

Поскольку ему никто не ответил, Барни убрал руку и пожал плечами.

— Ну что ж, кажется, вы не собираетесь предложить мне выпить, поэтому я лучше уйду. — Он сунул руки в карманы потрепанных брюк и пошел прочь. Но, пройдя несколько шагов, обернулся и добавил: — Хочу предупредить тебя: с этой красоткой лучше держать ухо востро!

— Что этот тип здесь делал?

Взгляд Эрвина был холодным и подозрительным. А ведь она так надеялась увидеть в его глазах доверие и понимание. Появление Барни все разрушило.

— Просить денег, — ответила Джоан и замолчала. От пережитого нервного потрясения ее зубы начали чуть-чуть постукивать, и она крепко стиснула их, чтобы успокоиться.

— Денег? Чтобы купить пинту пива? Или новую одежду? Она ему не помешает, это уж точно. Или он хотел получить больше?

— Разумеется, больше. — Джоан произнесла это резче, чем следовало. Она могла бы сказать: «Ему нужно немного денег, чтобы перебиться до тех пор, пока он не найдет себе работу», — просто чтобы как-то снять повисшее в воздухе гнетущее напряжение. Однако она не хотела лгать мужу или даже умалчивать о чем-то.

— Вот как? — удивился Эрвин. — И что же, ты дала их ему? Судя по тому, как вы тут любезничали друг с другом, ты наверняка это сделала. Он выглядел весьма довольным собой, а ты, казалось, была не прочь вспомнить старые времена.

Да, с его точки зрения, все, должно быть, так и выглядело. Раз Эрни думает, что она дала денег этому проходимцу, нет смысла рассказывать, как все было на самом деле, горько подумала Джоан. Глядя вниз, она провела по гравию мыском туфли и тут же спохватилась, что ведет себя как ребенок, сделавший что-то недозволенное и ожидающий наказания. Она выпрямилась, засунула руки в карманы брюк и пожала плечами:

— Ты ошибаешься. «Старые времена», проведенные с Барни, мне хотелось бы забыть навсегда. Так что ни о каком возобновлении отношений не может быть и речи. И потом, как бы я дала ему денег, даже если бы и хотела? У меня с собой ровно столько, сколько нужно на мелкие расходы. Я не могу даже выписать чек, потому что все мои сбережения лежат в банке в Португалии.

Кажется, Эрвин поверил ей. Однако он снова спросил тем же требовательным тоном:

— Ты сказала ему, где тебя найти?

— Нет, конечно! — Неужели он думает, что она поддерживала отношения с Барни после его выхода из тюрьмы, может быть, даже встречалась с ним?!

Не обращая внимания на ее вспышку гнева, Эрвин продолжал изучающе всматриваться в лицо Джоан, словно желая выяснить правду, но не находя ответа.

— Так, значит, ваша встреча — это просто случайное стечение обстоятельств, которым он решил воспользоваться, чтобы попросить денег?

Джоан почувствовала, что краснеет. Гнев, обида и возмущение боролись в ее душе. Именно в тот момент, когда у них с Эрвином появился шанс разрешить свои проблемы и снова обрести друг друга, явился Барни и воздвиг новую преграду между ними, едва ли не больше прежней.

— Может быть, хватит о нем? — возмутилась Джоан. — У меня нет с ним ничего общего, и я его сюда не приглашала. Он прочел в газетах, что я получила литературную премию, позвонил мне и попросил о встрече. Поверь, я этого не хотела, но согласилась, потому что не могла позволить ему шляться поблизости и привлекать к себе внимание.

Больше она не могла ничего сказать. Джоан надеялась, что этого окажется достаточно для того, чтобы Эрвин забыл сегодняшний гнусный эпизод и больше к нему не возвращался. Видимо, ее молитвы были услышаны, потому что Эрвин вернулся к автомобилю и распахнул дверцу.

— Думаю, тебе лучше вернуться вместе со мной.

Сев за руль, Эрвин включил зажигание. Когда он снова заговорил, тон его был прежним — сдержанным и бесстрастным:

— Мама, должно быть, сейчас спит. Когда мы приедем, попроси Хэтти принести мне чашку чаю на террасу, пока я буду принимать душ, хорошо?

Точно так же он держался весь вечер — с холодной, отстраненной вежливостью. Сидя за столом, Джоан пыталась отдать должное кулинарному искусству Хэтти, приготовившей овощной суп с пряностями и восхитительные бифштексы с молодым картофелем, но почти не могла есть из-за растущего беспокойства. Эрвин, казалось, говорил и действовал чисто механически, в то время как его мысли постоянно возвращались к той сцене, которую он застал по возвращении.

Наконец Джоан отважилась взглянуть на него, подумав, что это похоже на прыжок в ледяную воду после долгих колебаний. Он выглядел абсолютно спокойным. Быть может, слишком спокойным? Что, если его скрытые эмоции внезапно прорвутся наружу, и этот поток захлестнет их обоих?

— Ну а теперь, — сказала Саманта, когда Хэтти убрала последние тарелки со стола, — я хочу попросить вас больше не беспокоиться обо мне. Карен должна вот-вот приехать. Думаю, она умеет обращаться со швейной машинкой, так что мы сразу же начнем шить занавески и новые чехлы для мебели. Нужно будет только съездить в город и выбрать материал. А раз мы будем заняты, остаток медового месяца вы проведете без помех.

— Да, если не считать того, что мне нужно будет закончить оформление документов на приобретение собственности в Сетубале, — сказал Эрвин, уже успевший сообщить матери, что утром они с Джоан улетают. — А в остальное время я не буду загружать себя работой. — С этими словами он поднялся из-за стола и, захватив с собой чашку с кофе, направился к двери. Джоан поняла, что он решил обдумать все случившееся сегодня в одиночестве.

— У меня все еще не было возможности поговорить с ним о ребенке, — с огорчением заметила Саманта, маленькой ложечкой доставая из блюдца ягоды земляники. — Я попыталась начать об этом разговор еще до того, как ты спустилась к столу, но у него было такое выражение лица, что я не решилась продолжать. — Она отложила ложечку. — Признаться, Джоан, я волнуюсь за него.