Ким Лоренс - Мужчина ее мечты

После оглушительного шума наступившая тишина казалась такой же оглушительной. Анна могла расслышать стук своего сердца.

– Зачем вы смотрите эту дрянь? – обвинение, высказанное его глубоким голосом, громко прозвучало во внезапной тишине. Чезаре вытянул руку и нетерпеливо откинул манжет, чтобы взглянуть на свои серебряные часы. – Полпервого ночи. Почему вы не спите?

– А вы почему? – Она засмеялась. Как типично – Чезаре всегда обвиняет ее в том, в чем она не виновата.

– Что тут смешного? – Последние три часа он боролся с желанием войти в ее дверь. Теперь он здесь; вопрос в том, сможет ли он выйти? Захочет ли?

Что за глупый вопрос – конечно, не захочет. Но нельзя всегда получать все, что хочешь, даже если для этого нужно только протянуть руку, и вот она – такая теплая, мягкая, так сладко пахнет… он стиснул зубы и выдавил ругательство.

Гнев Чезаре захлестнул Анну, но она не возражала: это доказывало, что Чезаре жив, и что она сама жива. Этому надо радоваться, а не принимать как должное. Чезаре стоял перед ней, а ведь его могло здесь не быть. Говорили, что это было чудо – и были правы. Это действительно чудо. Жизнь такая хрупкая. Анна никогда не понимала, насколько хрупкая, до этого момента.

Нужно было увидеть, что он едва не умер – представить мир, в котором не было высокомерного, неразумного, восхитительно красивого Чезаре Уркварта – чтобы осознать, что она не просто его хочет. Незаметно для себя она влюбилась.

– Вы меня слышали? Сейчас половина первого ночи. – Чезаре понимал, что повторяется, и поэтому отвел взгляд, но его тут же снова притянул изгибы ее плеча, шелковая кожа, открытая в растянутом вороте короткой ночной рубашки. Чезаре не мог удержаться и продолжил жадно рассматривать ее, задерживая взгляд на длинных стройных ногах. Мысленно он представлял, как ныряет ладонью под подол и обхватывает ее гладкий округлый зад, а потом стягивает рубашку через голову, открывая ее мягкие чувственные изгибы.

Стиснув зубы, он заставил себя снова посмотреть ей в лицо. Никакого макияжа, волосы спутаны, под глазами фиолетовые круги. Мужчину, который ожидал от женщин в своей постели неизменного совершенства, такой вид должен был оттолкнуть. Но не отталкивал. Почему-то она выглядела сексуальнее всех его любовниц.

Анна поднялась на ноги, все еще пошатываясь от эмоционального эффекта ее шокирующего открытия. В ее душе ужас сменился восторгом, а за ним пришла ярость.

– Зачем вы этим занимались? Разве жизнь недостаточно опасна без того, чтобы искать способы убить себя? Зачем выбирать карьеру, которая включает ежедневный риск?

Чезаре не слушал, отвлекшись на ее короткую – очень короткую – ночную рубашку. Он даже не заметил, как Анна приблизилась на расстояние вытянутой руки; но когда она прикоснулась к нему, то не так, как ему представлялось. Она ударила его кулаком в середину груди. Довольно сильно для такой малышки.

– Какого черта… – Чезаре поймал ее запястья, прежде чем она успела повторить удар.

Отчаянно глядя на него, Анна несколько секунд сопротивлялась, а потом внезапно обмякла и припала к его груди с сухим, полным боли всхлипом, от которого ему словно вонзили кинжал в сердце.

Чезаре гадал, не упустил ли он что-то в происходящем, пока поддавался своим примитивным инстинктам и рассматривал Анну. Он не знал, что теперь делать. С четырнадцати лет он четко знал, что делать, в любой ситуации; моментов нерешительности в его жизни практически не случалось. Теперь, глядя на макушку огненной головы, прижатой к его груди, Чезаре смущенно выдавил:

– Я не хотел на тебя кричать.

Она подняла голову и отступила, сразу испытав чувство потери, когда потеряла контакт с его теплой твердостью.

– Убивать себя ты тоже не хотел? – Синие глаза невольно скользнули к выключенному телеэкрану; сильная дрожь прокатилась по ее телу, и Анна немедленно отвернулась.

– О, это… – Чезаре попытался перестать думать о сексе и сосредоточиться на аргументах, которые отточил с годами. Ему не впервые приходилось защищать свой выбор профессии, хотя впервые кто-то подходил к спору настолько… контактно.

– С точки зрения статистики, «Формула-один» в наши дни крайне безопасна. Куда опаснее верховые скачки…

Анна не верила своим ушам. Статистика! Она совершила самое грандиозное открытие в своей жизни, а этот великолепный мужчина стоит перед ней и приводит статистику!

– Я могу погибнуть завтра, переходя дорогу.

Она мрачно подумала, что если он и дальше будет так продолжать, то долго ждать не придется. В его логике было с десяток зияющих дыр, и она могла бы указать на каждую, но взамен саркастически подытожила:

– Какие оригинальные аргументы.

У него дернулись губы.

– Извини, что я так эмоционально себя веду; я плохо спала. – Понимая, что нехватка сна вряд ли объясняет ее срыв, Анна неохотно добавила: – В детстве я попала в автокатастрофу.

– Тебе снятся кошмары? – Врачи предупреждали, что с ним такое может случиться; но кошмаров никогда не было. Он списывал это на нехватку воображения. Хотя сегодня его воображение работало отлично!

Анна покачала головой:

– Нет, я этого не помню. Но мои родители погибли, и одна мысль о том, что кто-то специально… – Она пожала плечами. – Думаю, эта передача просто задела за больное. Но это твой выбор. Я не имела права тебя отчитывать.

– Сочувствую по поводу твоих родителей. – Его голос звучал искренне, не как автоматическая реакция. Анна посмотрела ему в глаза и убедилась, что это действительно искренне. Она ощутила вспышку желания и быстро отвернулась, ушла к дивану и села на него.

– Ты тоже потерял родителей.

Он не стал садиться, но встал у дивана, стоявшего напротив, опираясь руками на парчовую спинку. Его руки были так же красивы, как все остальное – сильные, умелые, с длинными чувствительными пальцами. Анна ощутила вспышку отчаянного желания, представляя, каково ощущать их на своей коже.

– Моя мать еще жива.

Она подняла глаза:

– Ах да, ты говорил. Я забыла. Она живет в Италии? – У него же должна быть там семья? Анне представилось большое радушное семейство со множеством детей… Дети Чезаре будут очень красивы.

– Моя мать нигде не задерживается долго. – Он коротко улыбнулся, но голос прозвучал жестко, особенно когда он добавил: – И не любит скучать.

Анна вспомнила, как Анжела говорила то же самое.

– Наверное, после развода ты очень скучал по отцу.

Экономка обычно хранила семейные секреты, как сокровища короны, но в редкий момент искренности миссис Мак рассказала, что Чезаре было девять, когда его родители расстались.

– Мама получила опеку над нами, но отец забирал нас на выходные.

– Ей должно было быть трудно расставаться с детьми.