Джилл Барнет - Дэниел и ангел

Неужели присутствие падшего ангела даже здесь, на земле, оказывает такое воздействие… А может, у Господа Бога просто странное чувство юмора?

Часом позже Лилиан в шелковой сорочке Дэниела смотрела из окна золотой комнаты на окружающий мир, совершенно недоступный ее пониманию.

Почувствовав, что она не одна, Лили обернулась и увидела Дэниела. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, и пристально смотрел на нее. На нем были те же рубашка и брюки, что и в театре. Он снял лишь фрак, белый галстук и бриллиантовые запонки. Конечно, он появился здесь не случайно. Лилиан понимала, что Стюарта привело сюда самое обыкновенное чувство страха: он боялся, как бы она не покинула его.

Его челюсти были сжаты, мышцы шеи напряжены, воспаленный взгляд угольно-черных глаз словно пытался высказать что-то невыразимое словами.

Не зная, чего хочет Стюарт, она отошла от окна и села на постель, ощущая подавленность и необъяснимое унижение. Лилиан внимательно посмотрела на Дэниела, надеясь угадать по выражению его лица ответы на мучившие ее вопросы.

Наконец Стюарт двинулся к ней.

— Почему вы всегда так смотрите на меня?

— Как именно? — Стоя возле постели, он казался почти испуганным.

— Как голодный каннибал.

Дэниел с облегчением рассмеялся:

— В самом деле? Неужели мое лицо выражает что-то, кроме обычной бесстрастности?

Они оба чувствовали, что невидимая сила влечет их друг к другу. Лилиан готова была признаться, что ощутила это притяжение сразу, как только увидела его ужасные, манящие глаза. Впрочем, теперь притяжение усилилось. Еще немного — и разделяющее их маленькое пространство исчезнет.

Стюарт, опершись коленом на кровать, порывисто, но мягко, пожалуй, слишком мягко для такого, как он, прижал к себе Лили и страстно поцеловал ее, словно больше не владел собой. Через мгновение он уже сидел на постели, держа Лилиан на руках и покрывая поцелуями ее лицо, волосы, шею…

— Позволь мне сделать то, что заставит тебя забыть о прошлом, Лили. Забыть того, кто исковеркал твою прежнюю жизнь! — Он прижал ее нежную руку к своей щеке.

— Ты ничего не понял, Дэниел! Никто не разрушал мою жизнь, как ты думаешь. Во всем виновата только я сама!

— Как ты великодушна и благородна!

Именно таких нежных и честных обычно и обманывают мужчины, превращая их в падших женщин.

— Что? — переспросила удивленная Лили, отводя его руку от своего лица.

— Я долго думал и наконец догадался, почему ты такая, теперь мне понятно, что с тобой произошло!

— Ты считаешь меня падшей женщиной? О, если бы все было так просто, — горько улыбнулась Лили.

— Но… Но после несчастного случая, когда ты угодила под колеса… Ты же сама что-то говорила про падение, про мучительный стыд, который ты переживаешь. И кроме того, ты так и не сказала мне, откуда вообще свалилась мне на голову.

Лилиан рассмеялась, если, конечно, эту гримасу боли можно было назвать смехом:

— Я не падшая женщина. Я — падший ангел…

— Можешь называть себя так, как тебе больше нравится, но это не меняет сути: падшей женщиной, падшим ангелом — мне безразлично. — Дэниел обнял плечи Лили. — Меня не интересует твое прошлое.

— Нет! — Она пришла в отчаяние оттого, что не может объяснить Дэниелу правду. — Я — ангел, вернее, была им.

Стюарт смотрел на Лили, надеясь расслышать в ее интонации хоть долю иронии и рассмеяться шутке.

— Я имею в виду настоящего ангела с нимбом и крыльями. Но в отличие от остальных я не умела совершать чудес.

— Если ты не хочешь ничего рассказывать, не надо. Я не настаиваю. Но только не надо таких смехотворных выдумок…

— Все это — чистая правда.

— Значит, я должен поверить, что ты ангел, да?

— Не просто ангел. Падший. Это большая разница. Дэниел ухватился за резной столбик кровати:

— А ты можешь это доказать?

— Не знаю, как это сделать. Подумай, что заставило бы тебя поверить в это.

— Что бы такое тебе предложить? — Голос Стюарта прозвучал саркастически. — А ты посоветуйся с небесным воинством или, на худой конец, отрасти крылья и полетай по комнате.

— Зачем ты злишься? Ну как же доказать тебе, что все это — чистая правда?

— Я злюсь, когда меня начинают кормить низкопробными байками! Повторяю: меня не интересует твое прошлое, но только никогда не смей мне лгать!

— Значит, ты так и не поверил?

— А ты надеялась, что, услышав, будто ты ангел, я приму это за чистую монету? — Стюарт пригладил волосы. — Поистине великолепно! Должно быть, Господь Бог несметно богат.

Лилиан грустно посмотрела на Стюарта — этот взгляд говорил больше, чем любые слова.

— Меня не удивила твоя последняя фраза.

— А что предосудительного я сказал?

— Ты хочешь, чтобы я ответила? Честно?

— Ну, если ты ангел, то нечестного ответа и быть не может. Ведь ангелы никогда не лгут, верно?

— Хорошо, ты хотел правды, так получи ее! Узнай горькую правду. Ты мыслишь только одной категорией — денежной! Ты предлагал мне деньги за то, чтобы я выслушала тебя, за то, чтобы я согласилась сесть в твой экипаж… Ты пытаешься купить всех и вся, даже не умея сделать женщине самого обыкновенного комплимента! Разве ты выговорил бы такое: «Лилиан, ты прекрасно выглядишь»? Ну уж нет! Ты скажешь: «Лилиан, ты великолепно одета». Дэниел, тебе ведь и в голову не придет простая мысль, что существуют вещи поважнее золота! Тебе действительно так трудно даются элементарные истины? Даже грязный оборванец и последний нищий — люди и за одно это заслуживают уважения. Их нельзя покупать. Помогать — можно и нужно, покупать — никогда! Неужели твое сердце очерствело так сильно?

Стюарт молча слушал ее страстный монолог.

— Посмотри на свой дом!

— А что плохого ты заметила в моем доме?

— Да ведь так не живут нормальные люди! Твой особняк похож на выставку дорогих вещей, расставленных в определенном порядке!

— А это что — уголовное преступление?

— Нет, не уголовное. Нравственное. Взгляни хотя бы на золотую комнату.

Д.Л. обвел взглядом блестящие стены, но не заметил ничего дурного. Золотая комната — вполне разумное вложение средств в недвижимость, может, и очень разумное.

— Ну и что? — спросил он с недоумением.

— Да так… Ничего, кроме дорогих безделушек и фарфора. Все мертво… Бесцветно…

— Что значит бесцветно?

— А ты открой глаза! Здесь нет жилого духа. Золото сливается с золотом — мертвенное поблескивание — вот и все. Гимн деньгам, но не жизни.

— Лучше признайся: ты критикуешь мой дом в отместку за то, что я не поверил твоим глупым бредням про ангела.